Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм

— Почему он так сделал?

— Произошел несчастный случай, в результате которого погибли почти все его служащие и их семьи. Их гибель потрясла его.

— Это случилось по его вине?

— Вовсе нет. За наладку оборудования отвечала другая фирма.

— Он извлек из этой трагедии какую-нибудь выгоду? — спросил Мендель, мягкий взгляд которого вдруг стал суровым.

— Наоборот, сэр. Я все очень тщательно проверил. Он продал фирму менее чем за половину ее рыночной стоимости. Даже поверенные того конгломерата, который купил фирму, были изумлены. Они были готовы согласиться на цену, в три раза большую.

Глаза представителей Инвер Брасса опять были устремлены на фотографию человека в накренившемся суденышке, обходившем поворот на бурных порогах.

— Кто делал снимки? — спросил Логан.

— Я, сэр, — ответил Варак. — Я шел за ним по пятам, а он меня так и не заметил.

Просмотр слайдов продолжался, и вдруг картина на экране резко изменилась. На «кандидате» уже не было грубой одежды, в которой он преодолевал пороги в бурлящей воде, или видавшего виды комбинезона, в котором он сидел у костра и готовил над ним пищу. Сейчас он был чисто выбрит, волосы подстрижены и причесаны, в темном деловом костюме он шагал по улице с кейсом в руке.

— Это Вашингтон, — сказал Эрик Сандстром.

— А сейчас он на ступеньках, которые ведут к ротонде, — прибавил Логан, разглядывая следующий слайд.

— Он на Холме, — вскользь заметил Мендель.

— Я его знаю! — воскликнул Сандстром, пальцами правой руки потирая висок. — Мне знакомо его лицо, с этим человеком связана какая-то история, но не вспомню какая.

— Это не та история, о которой я собираюсь вам поведать.

— Ладно, Милош, — решительным голосом произнесла Маргарет Лоувел. — Вполне достаточно и этого. Кто же он такой, черт побери?

— Его зовут Кендрик. Эван Кендрик. Он член Палаты Представителей от Девятого округа Колорадо.

— Конгрессмен? — удивился Джекоб Мендель; на экране сейчас была фотография Кендрика, стоявшего на ступеньках Капитолия. — Я никогда о нем не слышал, хотя думал, что знаю всех, кто там находится. Конечно, по имени, а не лично.

— Он там относительно недавно, и о его избрании не сильно распространялись. Он пробился в президентское окружение потому, что в этом округе не существует оппозиции, и первичная победа равносильна избранию. Я упомянул об этом потому, что в философском смысле конгрессмен не очень хорошо сочетается с политикой Белого Дома. Во время первичных выборов он не затрагивал важных национальных вопросов.

— Ближе к теме, — проворчал Гидеон Логан. — Так вы полагаете, что он такой же независимый, как, скажем, Лоувел Вейкер?

— Да, сэр.

— Спокойный, уверенный в себе новичок, не слишком влиятельные избиратели, — как бы резюмируя, промолвил Сандстром. — С этой точки зрения ваш аноним в безопасности. Возможно, даже слишком. Нет ничего более мало запоминающегося в политических кругах, чем только что избранный конгрессмен из неизвестного района, о котором никто ничего не слышал. Денвер в Первом округе, Боуведер — во Втором, Спрингс — в Пятом… А где этот Девятый округ?

— На юго-запад от Теллурида возле границы Утаха, — ответил Джекоб Мендель и пожал плечами, как бы извиняясь за свою осведомленность. — У них были акции горнодобывающих компаний, довольно спекулятивные, к которым мы присматривались несколько лет тому назад. Но человек на экране — не тот конгрессмен, которого мы там встретили и который отчаянно пытался убедить нас гарантировать размещение выпуска акций на рынке.

— Вы подписали, сэр? — спросил Варак.

— Нет, — ответил Мендель. — Честно говоря, риск превышал рассчитанный риск вложенного капитала.

— То, что вы в Америке называете «возможным жульничеством».

— У нас не было доказательств, Милош. Мы просто отказались.

— Но представитель Конгресса от этого округа сделал все возможное, чтобы заручиться вашей поддержкой?

— Да, действительно, так оно и было.

— Вот почему Эван Кендрик сейчас конгрессмен, сэр.

— О?

— Эрик, — перебил Гидеон Логан, наклонив большую голову, чтобы увидеть лицо Сандстрома. — Вы сказали, что знаете его, по крайней мере, вам знакомо его лицо?

— Знаю. Уверен, что знаю. Сейчас, когда Варак рассказал нам, кто он есть, думаю, что именно его я встречал на одном из этих бесконечных вечеров с коктейлем в Вашингтоне или Джорджтауне, и четко припоминаю, как кто-то рассказывал, что он замешан в какой-то истории… Впрочем, самой истории я не слышал.

— Но Милош сказал, что история, о которой вы подумали, совсем не та, о которой собирался рассказать он, — сказала Маргарет Лоувел. — Не так ли? — посмотрела она на Варака.

— Да, мадам. То, что я сказал профессору Сандстрому, несомненно относилось к тому, как Кендрика избирали. Он буквально купил выборы. Разозлившись, он похоронил своего оппонента, обрушив на него лавину местных публикаций и серию дорогостоящих собраний и митингов, которые скорее напоминали цирк, нежели политические ассамблеи. Говорили, что когда занимающий в то время пост конгрессмен жаловался на нарушение процедуры выборов, Кендрик сталкивал его со своими адвокатами, но не для того, чтобы обсудить избирательную кампанию, а наоборот, чтобы выставить на всеобщее обозрение поступки своего оппонента в его кабинете. Жалобы мгновенно прекращались, и Кендрик выигрывал.

— Можно сказать, что он пускает в ход свои деньги, когда его разозлят, — спокойно заметил Уинтерс. — Однако у вас есть гораздо более удивительная информация, мистер Варак. Чрезвычайно интересная информация! Продолжайте, пожалуйста.

— Да, сэр.

Чех нажал кнопку дистанционного управления, и на экране появилась следующая картинка. Кендрик и ступеньки к ротонде исчезли, а вместо них предстала снятая сверху истерическая толпа, бегущая по узкой улице, по обеим сторонам которой стояли здания явно мусульманского типа, мимо магазинов с арабскими вывесками.

— Оман. Год назад, — сказал Эрик Сандстром, посмотрев на Уинтерса. Представитель исторической науки кивнул.

Слайды быстро сменяли друг друга: хаос и кровавая бойня, трупы с многочисленными пулевыми ранениями и усеянные пулевыми отверстиями стены, вывороченные ворота посольства и ряды опустившихся на колени напуганных заложников за решетчатой конструкцией на верху крыши; крупным планом были показаны кричавшие молодые люди, угрожающе размахивающие оружием, широко разинутые рты, дикие фанатичные глаза. Вдруг на экране появилась фотография, явно выпадавшая из предыдущего ряда, но она тут же приковала внимание Инвер Брасса. Высокий темнокожий человек в длинной белой одежде и с головой, прикрытой готрой, был сфотографирован в тот самый момент, когда он выходил из отеля: затем экран разделили пополам, на нем появилась вторая фотография, на которой был запечатлен тот же человек, мчавшийся через арабский рынок, расположенный перед фонтаном. Фотографии остались на экране. Молчание недоумевавших людей прервал Милош Варак.

— Этот человек и есть Эван Кендрик, — сказал он просто.

На смену недоумению пришло изумление. Все, за исключением Сэмюэля Уинтерса, наклонились вперед, пытаясь