Тень Полярной звезды (Салли Локхарт - 2) - Филип Пулман

Она на минуту остановилась, от жары кружилась голова.

- И боевые припасы подготовлены? - спросила она.

- Да. Все подготовлено. В любую минуту можно открыть огонь.

Он стоял торжествующий, положив руку на спинку вращающегося кресла, на том единственном кусочке пола, который оставался свободным в этом отсеке. Она стояла у входа в отсек, и вдруг великая холодная ясность охватила ее, ощущение свободы и облегчения. Это и был тот миг, ради которого она пришла сюда.

Она открыла сумку, вынула свой маленький бельгийский пистолет из тонкого клеенчатого пакета, в котором его хранила, и взвела курок.

Беллман услышал щелчок. Он перевел глаза на ее руку, потом снова взглянул на нее. Она смотрела ему прямо в лицо.

Лицо Фреда под дождем; его голые руки там, при свете свечи; его смеющиеся зеленые глаза...

- Вы убили Фредерика Гарланда, - сказала она, во второй раз за эту ночь.

Беллман открыл рот, но она подняла пистолет чуть выше и продолжала:

- И я любила его. Как вам пришло в голову, что вы можете заменить мне его? Сколько бы я ни жила, ничто на свете мне его не заменит. Он был храбрый и добрый, и он верил в людей, в добро, мистер Беллман; он понимал вещи, каких вам никогда не понять, - порядочность, демократизм, справедливость, честь. Все, что вы говорили мне в вашем кабинете, приводило меня в ужас, я почувствовала, что заболеваю, - мне померещилось на минуту, что вы правы... что все на свете, люди, мир таковы, как вы говорите. Но нет, вы не правы... вы заблуждаетесь. Вы можете быть сильным, и хитроумным, и влиятельным, вы можете считать, что правы в своих суждениях о том, как устроен мир, но вы заблуждаетесь, потому что вы понятия не имеете, что такое преданность, что такое любовь, вам никогда не понять таких людей, как Фредерик Гарланд...

Его глаза, устремленные на нее, пылали неистовой злобой, но она собрала последние силы и смотрела прямо ему в лицо и не отвела глаз.

- И совершенно неважно, как вы были могущественны, - продолжала она. Неважно, что вы держали под контролем весь мир и строили школы, больницы и спортивные площадки, так как решили, что только это и нужно, и пусть бы все стали здоровыми и зажиточными и в каждом городе мира стояли бы ваши статуи вы все равно заблуждаетесь, потому что мир, который вы хотите создать, основан на страхе, обмане, убийстве и лжи...

Он шагнул к ней, вскинул свой огромный кулак. Она не сдвинулась с места и подняла пистолет выше.

- Не шевелитесь! - Ее голос опять дрожал, и она левой рукой поддержала правую, чтобы тверже держать пистолет. - Я пришла сюда, чтобы получить деньги моего клиента. Я сказала вам, когда мы встретились в первый раз, что получу их, - и я их получила. Выйти за вас! Ха-ха-ха! Да как вы посмели помыслить, что стоите так много? На свете был только один человек, за которого бы я вышла замуж, и вы убили его. И я...

Она захлебнулась подступившим рыданием при мысли о Фредерике. Беллман стал смутным пятном за пеленой нахлынувших слез; она чувствовала Фредерика рядом с собой и прошептала: "Я все хорошо говорила, Фред? Я все сделала правильно? А теперь я иду к тебе, любовь моя..."

Она направила пистолет на стеллажи с патронами и спустила курок.

Когда раздался первый взрыв, Джим цеплялся одной рукой за ограду, его другая рука опиралась на плечо Макиннона. Они шли вдоль ограды, так как охранник не пожелал выйти из сторожки. Дождь хлестал по лицу, словно тысячи хворостин.

Сперва они услышали глухой удар, похожий на гром. Через секунду-другую последовал второй, более мощный взрыв; проливной дождь не позволял ничего разглядеть, но вдруг слева от них из-за покоробившейся створы железных ворот стоявшего в стороне от всех прочих здания вырвался мощный язык огня.

Тотчас затрезвонили колокола. Из ближайшего освещенного строения выбегали люди, но сразу же кинулись обратно, как только раздался целый залп взрывов меньшей силы, чем два первых.

- Это сделала она, - сказал Джим. - Она раз несла все это вдребезги. Я знал, что она задумала что-то безумное... О, Салли, Салли...

Депо № 1 рушилось на глазах. Стены кренились. Медленно сникавшие языки огня и свет фонариков, с которыми опять появившиеся люди толпились поодаль, давали возможность хоть что-то увидеть. По громким вскрикам, воплям, по паническому состоянию людей Джим понял, что они со страхом ждут новых взрывов. Воздух гудел от колокольного набата, вскоре к нему прибавился истошный вой сирены. Джим потряс Макиннона за плечо.

- Пойдем назад, они открывают ворота, смотри... Мы найдем ее, Макиннон, мы ее вытащим.

Он повернулся и поскакал к воротам на одной ноге, словно хромой бес. Макиннон колебался, скуля от страха, потом собрался с духом и последовал за Джимом.

Затем были три часа полного безумия. Три часа розысков среди расколотых почерневших балок, разлетевшихся во все стороны искореженных рельсов, кусков металла и разбитого кирпича, обгоревшего дерева, обгоревших рук, суставов пальцев с ободранной кожей и поломанными ногтями, три часа внезапно вспыхивающей надежды и медленно возрастающего груза отчаяния.

Бригада пожарных прибыла мгновенно, и с помощью местной спасательной команды они вскоре справились с самым ядром пожара. Очевидно, взрыв в первом вагоне уничтожил не только уже выложенные на стеллажи патроны, но и оставленные поблизости запасы боевого снаряжения. Сам смертоносный вагон был неузнаваем; раздавлен был и второй вагон, стоявший рядом: на него свалился, развалив надвое, тяжелый кран, так что о ремонте не могло быть и речи. Стены здания каким-то чудом еще держались; отдельные участки крыши рухнули, и спасатели именно там вели поиск останков Беллмана и Салли, передавая по цепочке кирпичи и куски штукатурки и затем осторожно раздвигая тяжелые балки, чтобы не потревожить накрытые ими груды обломков. Макиннон работал в самом горячем месте, бок о бок с Джимом. Какая-то доля дьявольской энергии Джима передалась ему, и он работал, невзирая на боль, изнеможение и опасность. Раз-другой Джим оборачивался на него и кивал с мрачным одобрением, словно Макиннон выдержал некое испытание и теперь стал своим.

Они нашли Салли под торчавшей углом рухнувшей крышей, когда дождь начал утихать.

Первым увидел ее один из рабочих "Полярной звезды" и громко крикнул. Низко наклонившись, он махал им рукой и показывал на ту часть разрушенного здания, которую еще не разбирали. Тотчас же протянулось множество рук, чтобы придержать деревянный стояк, который уперся в стену прямо над Салли, и аккуратно, бережно стали разбирать куски искореженного железа, навалившиеся на него тяжелым грузом, наконец подняли и благополучно отнесли в сторону.

Джим, ковыляя, как мог, дотянулся до руки Салли. У его ног рассыпались белокурые волосы Салли, испачканные, пропыленные. Она не шевелилась.