100 великих романов - Виорель Ломов

Однажды на аукционе Кестер купил по дешевке старую колымагу. Друзья, поставив на автомобиль мотор гоночной машины, назвали его «Карлом» и часто прогуливались на авто по окрестностям столицы. На одной из таких прогулок они познакомились с Патрис Хольман, ставшей для них прекрасной Пат, адля Роберта Локампа и верной возлюбленной. Голодное холодное детство обрекло девушку на смерть от туберкулеза, но до поры до времени друзья не догадывались о ее болезни. Они беззаботно проводили свободное время: катались по городу, заходили в бар, в луна-парк, болели за Кестера, участвовавшего и побеждавшего на своем ископаемом монстре в любительских автогонках.

Пат призналась Роберту в том, что она неизлечимо больна и уже целый год провела в клинике. После удачной сделки Роберт с Пат поехали к морю, но там у девушки началось обострение болезни, две недели она пролежала в постели, а затем им пришлось вернуться домой. Врач познакомил Роберта с историей болезни Пат и настоял на ее лечении в горном санатории. Там девушке сразу же прописали постельный режим.

Из-за злосчастного стечения обстоятельств друзья были вынуждены продать мастерскую и выставить на аукцион все свое имущество. В это время в городе происходили волнения, манифестации, вспыхивали драки и перестрелки между фашистскими молодчиками и представителями других партий. В одном из столкновений нелепо погиб Ленц. Альфонс, владелец пивной, большой друг Ленца, отомстил убийце, но со смертью товарища и понятие «три товарища» стало ущербной вывеской несуществующей мастерской, перестало быть магией и превратилось в памятник былого. Похоронив Ленца, Роберт с Кестером поехали в пансионат к Пат. Бедняжка доживала последние дни, и у них не хватило духу сказать ей о гибели друга. Кестер вернулся домой, продал «Карла», аденьги выслал Робертуна лечение девушки. Но Патрис уже ничто не могло спасти. Зло восторжествовало и на этот раз…

На русский язык «Трех товарищей» перевели в 1959 г. И. Шрайбер иЛ.Яковленко.

Самая известная экранизация романа была осуществлена в Голливуде (режиссер Ф. Борцаг, 1938).

Жан Поль Сартр

(1905–1980)

«Тошнота»

(1938)

Французский писатель и философ, активный общественный деятель, участник французского Сопротивления в годы Второй мировой войны, создатель т. н. атеистического, а позднее ангажированного экзистенциализма, поп-идол все отрицающей молодежи 1960-х гг., Жан Поль Сартр (1905–1980), известен как автор философского труда «Бытие и ничто», а также сборника новелл «Стена», тетралогии «Дороги свободы», пьес «Мухи», «За запертой дверью», «Затворники Альтоны» и др. Самым знаменитым произведением писателя стал его философский роман «La Nausee» – «Тошнота» (1938). Сартр – единственный лауреат Нобелевской премии по литературе (1964), открыто отказавшийся от ее получения по идейным соображениям – ради сохранения «своей независимости».

Роман, который можно было бы вслед за «Процессом» Ф. Кафки назвать патологией реализма, обрел более ажурное имя – экзистенциальный, т. е. роман о некоем субъекте, озабоченном собственным существованием более всего на свете и воспринимавшем огромный мiръ Льва Толстого как заурядную тошноту. Автору и его герою не повезло – им обоим пришлось жить в таком мире, в котором даже самому здоровому человеку становилось дурно. Не надо забывать, что книга была написана в 1938 г., за год до начала мировой бойни, к которой подошло человечество – толпа в интерпретации Сартра. Первоначально роман был озаглавлен «Меланхолия», и это было не самое плохое его название. Во всяком случае, в нем было меньше биологии.

Помимо Ф. Кафки и философов С. Кьеркегора и Н.А. Бердяева на Сартра оказал сильное влияние Ф.М. Достоевский, рассматривавший проблемы личности и ценности человеческого достоинства. Эти да еще несколько главных тем экзистенциализма – «утрата смысла жизни, изношенность духовных ценностей, которые уже ни для кого не ценны, кризис мировоззрения» и т. п. – стали струнами, на которых писатель исполнил свой минорный роман.

Антуан Рокантен жил себе жил, 6 лет колесил по свету от Севильи до Борнео, ничем себя особенно не обременял, был свободен от служебных, любовных, дружеских и иных привязанностей, даже от следования некоторым правилам, принятым в обществе, и вдруг почувствовал ко всему этому (к тому, чего у него, вообще-то говоря, не было в настоящий момент) необъяснимую Тошноту. Причем не иносказательную, а весьма даже натуральную. В прошлом Рокантена события, конечно, были – и путешествия, и интересная работа, и любовь к женщине, а вот сейчас все померкло и омертвело. Все казалось бедняге разлагающимся, мерцающим, ускользающим, безобразным. И даже то единственное, чем действительно обладал он – чувство свободы, вызывало в нем точно такую же тошноту. Будь Антуан беден, политизирован, религиозен, имей он семью, жену, детей, родственников, наверняка у него вместо Тошноты были бы другие, может и более сильные чувства, но та же семья представлялась герою ужасной ловушкой, в которую попадают самые тупые представители рода человеческого. «Да они всю жизнь прозябали в отупелом полусне, от нетерпения женились с бухты-барахты, наудачу мастерили детей».

Несчастный не сразу разобрался, отчего ему так плохо. Будь героем романа женщина, было бы все понятно, но Рокантен был мужчиной, не сильно пьющим. Приходится констатировать, что Антуан, при всем его изощренном уме, не мог взглянуть на себя со стороны. Ведь представь он на минуту, насколько тошен он своим отрицанием окружающих самим окружающим, он, быть может, пересмотрел бы свое кредо. Впрочем, Антуан летал над толпой очень высоко, и ему некогда было опуститься на землю.

Свои гадкие впечатления от окружающего мира и от самого себя, не лишенные многих замечательных подробностей, кстати, опровергающих общий мизантропический настрой героя, а также глубокомысленные, а порой и глубокие размышления Рокантен заносил в дневник. Записи касались не только текущей жизни героя, но и предшествующей; по ним можно было экстраполировать и будущую его судьбу.

Решив докопаться до сути своих переживаний, Антуан рылся в своих чувствах с настойчивостью крота. При этом он терзался противоречиями («Странно, что все мне настолько безразлично, меня это пугает»), но продолжал копошиться.

Как позднее объяснили читателям критики, автор в романе поднял типичные для философии существования темы человеческой судьбы, хаоса, абсурда человеческой жизни, чувства страха, отчаяния, безысходности. Читатели, каждый по-своему погруженный в эти переживания, нашли в дневнике Рокантена много полезного, но вряд ли утешающего их. Хотя как знать? Может, знакомство с персонажем, потерявшим веру в то, что жизнь имеет какой-либо смысл, поглощенным беспробудным одиночеством, избавляет от мазохизма?

Рокантен уже три года как обитал в городке Бувиль, населенном толпой жалких людишек. Задумав написать книгу о маркизе де Рольбоне, жившем в XVIII в. и оставившем заметный след при французском и русском дворе, Антуан все дни просиживал в городской библиотеке. Не желая ни с кем общаться, он поддерживал отношения лишь с Самоучкой, канцелярским служащим, который за 7 лет в целях самообразования прочел в этой библиотеке все книги от «А» до «Л», а потом был намерен еще 6 лет потратить на то, чтобы дойти до «Я». Самоучка как антипод Рокантена, как гуманист и как собеседник был интересен Антуану (хотя он однажды едва не убил его в приступе Тошноты). К сожалению, Самоучке не удалось закончить свое самообразование – во всяком случае, в этой библиотеке. Однажды, когда он весьма недвусмысленно стал приставать к одному из юных посетителей библиотеки, его подловил библиотекарь, корсиканец. Избив «голубого» читателя, служитель изгнал его из храма литературы.

Рокантен жил воспоминаниями о былой своей сердечной привязанности – Анни, с которой он разлучился 6 лет назад, после 3 лет гармоничного взаимного понимания.

На какое-то время Рокантена спасала от Тошноты музыка, особенно джазовая песенка в исполнении Негритянки, которую он любил слушать в кафе. Только настоящая музыка, считал герой, очищена от скверны существования. Будь я сам музыкой, думал Антуан, сколько прекрасного мог бы я тогда совершить. Одиночество и свобода для Рокантена означали возможность творить – а это был еще один из способов освобождения от Тошноты. Герой считал (и остроумно обосновывал это), что именно в пересказе событие становится Событием, т. е. неким аналогом истинного приключения и музыки.

Пришло время, и материальный мир вокруг Рокантена стал напоминать болото, наполненное раздувшимися созданиями, останками, скукой и абсурдом. Приступы ужаса охватывали Антуана один за другим. Это очень мешало ему окончить роман об изрядно надоевшем ему самому маркизе де Рольбоне. Рокантен все острее ощущал себя лишним и едва не совершил самоубийства, но в последний момент ухватился за умственный крючок – а какой смысл уходить из существования, в котором ты был лишним? Если ты был лишним при жизни, то и твоя смерть будет излишней, никому не нужной. И герой сохранил себе жизнь, зафиксировав в дневнике, что он «был лишним для вечности».