Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Погонин Иван

– Знакомых обоих греков надо проверять, – сказал Донской.

– Есть ли у вас люди, которые смогут это сделать?

– Поищу. Но опять же, расходы потребуются.

– Соломон, ты слышал? Твой хозяин думает, что за розыски его вещей казна платить должна? Он на страховке сэкономил, на охране сэкономил, теперь на розыске хочет сэкономить? Такая экономия ни к чему хорошему не приведет. Ты ему отпиши о наших успехах и о наших затруднениях, пусть мошну-то развяжет.

– Сегодня же телеграфирую.

– Телеграфируй, только поделикатнее. Раскошелится ювелир, я тебя не забуду. Ну а ты, Петр Егорович, поработай с агентурой. Пообещай им там. Пусть постараются.

– Слушаюсь.

Вести из столицы пришли только на следующий день. Кунцевич как раз второй раз допрашивал Карабасси, когда в кабинет зашел Донской и положил перед ним бланк телеграммы.

«Одесса господину полицмейстеру для чиновника поручений Кунцевича тчк Георгий Карабасси зпт греческий подданный зпт проживал столице 23 мая по 1 июня меблированных комнатах Липпервезель доме 77/1 Невскому проспекту тчк Выписался за границу тчк Выяснили зпт совместно ним проживали некто Спиридон Халитопуло зпт 42 года и Николай Фекас зпт 30 лет зпт все греческие подданные тчк Выписались десятого июня за границу тчк Временно исполняющий обязанности начальника столичной сыскной полиции Маршалк тчк».

Кунцевич взглянул на Карабасси.

– Так вы говорите, всенощную в Свято-Троицкой церкви изволили отстоять?

Грек сообразил моментально:

– Я названий церкви не помню. Я Питерсбург плохо зналь. Пошел в самый близкий от отель, где остановился. У русски луди и грек вера одинаковый.

– Так вы все-таки на Троицу в столице были! А мне говорили, что в Одессе! Врали-с?

– Я не говорил, что Одесса.

– Как же не говорили, давеча сказали.

– Я путал. Я плохо понимать русски.

– Понятно. А где в Петербурге стояли?

– На Невском.

– Невский велик.

– Адрес точный не помню, недалеко от вокзал.

– От Николаевского?

– Ну, канешна, Николаевского вокзал. Другой нет на Невский! Я на этот вокзал приехаль, с него уехаль, зачем далеко стоять? Нашель отель рядом с вокзал.

– Ну и чего же вы у нас делали?

– Я в Турции живу, в город Смирна. Там у меня заведение есть – кафешантан. Барышни мне нужны, песни петь. Турецки женщин петь вера не разрешает, свой лицо не могут показать другой мужчина, а уж петь никак нельзя! А в Россия все женщин – красавицы. Вот я и приехать к вам, посмотрель барышень для мой кафе. Тут мне говориль, мой друг, что в Питерсбург самый красивый барышень и самый лючши голос. Я поехал в Питерсбург.

– Наняли кого?

– Барышень красивый много, голос корошо много, а денег просиль еще больше. Столько денег у мене нет, сколько они просиль. Не нанял никого.

– Э-э! Да вам любезный переводчик нужен, я сейчас поищу.

– Зачем переводчик! Я русски хорошо говорит!

– На родном языке вам будет удобнее.

«Ты завтра, шельма, опять от всего отопрешься, скажешь, не понимал ничего».

Переводчика Донской привел только через два часа.

– Задали вы мне задачку, ваше высокоблагородие. Сегодня день неприсутственный, никого на службе нет. Вот человека из лона семьи вырвал.

– Я ему компенсирую неудобства. Прошу, милостивый государь.

Переводчиком оказался одесский грек, служивший писцом в окружном суде. К счастью, грек владел стенографией, поэтому не только переводил, но и записывал показания Карабасси.

Из дальнейшего допроса выяснилось, что 1 июня, проснувшись после всенощной в 12 часов, Георгий Иванович пошел гулять, зашел к Кюба. Там встретил двух знакомцев. Нет, это не друзья, так, шапочные знакомые – познакомились в Константинополе в прошлом году, когда он там был по делам. Поляки. Фамилии? Пожалуйста: один Герман, другой Вяскевич. Предложили разных побрякушек оптом, он осмотрел, понял, что вещи стоящие, ну и купил часть, за 8000 рублей. Сразу все вещи купить не мог, столько денег с собой не было, поэтому через неделю поехал в столицу снова. В этот раз купил все, что предлагали. Головко с собой зачем брал? А зачем мужчина берет с собой женщину? Чтобы скрасить дорогу. Еще в первый приезд, в меблирашках познакомился с двумя соотечественниками Спиридоном и Николаем, встретился с ними и во второй свой приезд в столицу. Они собирались в Ростов, по своим торговым делам, он решил поехать с ними, поискать певиц для своего кафе в Ростове. Одну нашел, но она оказалась обманщицей, подарки брала, ехать обещала, а потом отказалась. Сразу не признался, что знаком с Лучиной, так как не хотел ее компрометировать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *

Донской стучал в закрытую дверь адресного стола минут пять. Наконец дверь отворилась. На пороге стоял заспанный сторож. На упреки Кунцевича он ответил:

– Дык день неприсутственный, ваше высокоблагородие, тезоименитство вдовствующей императрицы. Никого нет.

– А ты не мог бы мне, братец, картотеку открыть, я мигом посмотрю и уйду?

– С нашим удовольствием, но никак не возможно. Начальник дверь в картотеку на особый замок запирает и ключ всегда при себе носит, чтобы, значит, в его отсутствие никто не мог с картотекой работать.

– А зачем?

– Дык были случаи, вот так же в праздник приходили, рылись в картотеке и беспорядок в ней устраивали. Начальник и запретил самовольничать. Говорит, мол, денек подождут, не убудет.

– А где он проживает, знаешь?

– Дык здесь, у него в этом дому казенная квартира. Но его там нет ноне. У ихней барыни сегодня тоже день ангела случился, в один, значит, день с ее величеством. Они с утра пораньше все на лиман и уехали, праздник отмечать. В городе нонче духота.

Кунцевич вопросительно посмотрел на Донского.

– Не найдем, ваше высокоблагородие. Там мест для отдыха предостаточно.

– Ну что ж, не буду людям праздник портить. Прав начальник твой, до завтра подождет, никуда они от нас не денутся.

* * *

Николай Фекас выписался из Одессы еще в мае месяце и больше в городе не регистрировался. А вот Спиридон Халитопуло прописан в городе был. Жил он в пригороде, на даче по Средне-Фонтанной дороге. Дача принадлежала некой Евангуле Янко.

Дом оказался пуст. Пошли по соседям. Один словоохотливый старичок рассказал, что Янко и ее хахаль уехали вчера – он внучка своего по их просьбе посылал на биржу за извозчиком. Уехали, видать, надолго, так как с собой взяли большие чемоданы.

Сломали дверь и начали обыск. На полу в кухне Донской нашел полоску, оторванную от конверта. На полоске остались фрагменты отпечатанных на машинке слов: «…ий… вар… 3».

– Что бы это могло быть? А, Петр Егорыч?

– Получили по почте письмо, конец конверта оторвали и на пол бросили. Получается – адрес. Коли адрес не писан, а напечатан – стало быть, адрес отправителя, причем такого, который много писем рассылает. Реклама какая?

– Верно рассуждаешь. Только кто рекламу будет в такое место отправлять? Те товары, которые здесь покупают, в рекламе не нуждаются.

– Ну, тогда не знаю.

– Упустили мы их, Егорыч. Эх, надо было вчера все-таки найти начальника адресного стола, испортить именины его женушке. Уехал Халитопуло. Стой. Если уехал, значит, билеты покупал. И, наверное, не на поезд, а на пароход. Карабасси собирался на родину, а Халитопуло – вслед за ним. А что, если в этом конверте были билеты? Тогда адрес – пароходной компании. А? «Вар» – это бульвар, «ий» – Приморский?

– Нет, не Приморский, на Приморском контор пароходных нет.

– Тогда какой?

– Не знаю. Итальянский, Французский, Николаевский, они все на «ий» кончаются.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Поехали ко мне в гостиницу.

Стремительно войдя в номер, Кунцевич достал из письменного стола «Всю Одессу» и принялся ее листать.

– Николаевский, дом тринадцать, – контора Добровольного флота. Поехали туда.

В конторе выяснили, что 22 июля из Одессы ушел только один их пароход – «Царь», следовавший в Константинополь. Прибыть в турецкую столицу он должен был к вечеру завтрашнего дня.