На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы. - Франсис Карсак

Он вернул листок бумаги на место и вышел на улицу. Дверь с магнитным замком захлопнулась сама собой. Тинкар сверился с планом, зашел в ближайший справочный пункт и выяснил, что его квартира находится совсем рядом, вопреки тому, что утверждала Орена — впрочем, он подозревал, что она лукавит, — а потому отправился в общий магазин 17 для покупки необходимой мебели.

Но сначала зашел к себе. Расположение пустых комнат оказалось таким же, как и у Орены. В магазине Тинкар выбрал узкую кровать, стол, два стула, несколько полок, самую необходимую утварь для кухни. Все это стоило сто стелларов, но с него взяли лишь половину, остальное он должен был выплатить в течение четырех месяцев. Ему бесплатно выдали устройство внутренней связи, обязательное для каждой квартиры. Все утро Тинкар занимался приведением в порядок нового жилища, а потом отправился в ресторан, где накануне встретил Орену.

Официант за стойкой узнал его.

— Что, планетянин, снова к нам? Тебе повезло, что Орена не потребовала своего права! Она метко стреляет!

— Я тоже. Это моя профессия.

— А ты знаешь, что она уже убила троих?

Он хотел было сказать, что на его счету несколько десятков, но сдержался. Зачем? Он выбрал два блюда.

— Ну ладно, болотная вошь, не дуйся! На борту «Тильзина» собрались не такие уж плохие парни. Полагаю, в тебе тоже есть что-то особенное, раз уж текнор выдал тебе карточку «А».

Человек наклонился вперед, и его курносое лицо расплылось в улыбке.

— Если возникнут затруднения, приходи ко мне. Быть может, я сумею тебе помочь.

Тинкар весь сжался, услышав такое предложение от низшего по рангу, но тут же заставил себя сбросить напряжение. В конце концов, он не знал истинного статуса этого человека. В столь странной цивилизации тот вполне мог быть выдающимся гражданином после того, как заканчивал свои обязательные два часа общественного труда.

— Куда приходить? — уточнил он. — Сюда?

— Конечно нет! Днем — в лабораторию: палуба 7, улица 12, зал 122. После девятнадцати часов — ко мне домой: палуба 22, улица 6, квартира 157. И то и другое расположено в секторе 3.

— В лабораторию?

— Я химик. Спросишь Пола Петерсена.

Тинкар завтракал, пребывая в задумчивости. Помимо текнора и девушки, проводившей его до банка, с ним заговорили всего лишь двое тильзинцев, и оба были настроены в общем-то дружески. А с Ореной у него сложились даже более чем дружеские отношения.

Закончив завтрак, Тинкар решил обследовать город. Судя по плану, это можно было сделать намного скорее, чем ему показалось вначале из-за размеров звездолета: сектора выглядели почти симметричными. Его внимание сразу привлекла одна особенность: в каждом секторе и на трех палубах располагались огромные помещения, обозначенные как машинные залы. Он направился к ближайшему из них и, лишь раз сбившись с пути, оказался перед нужными дверьми. Его ожидал неприятный сюрприз: на дверях красовался огромный перечеркнутый красный круг.

«Мне сюда нельзя. Следовало этого ожидать. В конце концов и на наших крейсерах доступ к двигателям разрешен лишь механикам и офицерам».

Он философски пожал плечами, вернулся назад и долго бродил по городу, пока не убедился в том, что все, интересующее его, находится за дверями с перечеркнутым красным кругом.

Ему не оставалось ничего другого, кроме как отправиться в библиотеку.

Библиотека университета располагалась в центре города между двумя парками. Тинкар пересек первый парк, кишевший детьми, которые с криками носились друг за другом, совсем как на Земле. Он вошел в холл библиотеки и увидел две двери. На первой на межзвездном и нескольких других языках было написано: «Абонемент», на второй: «Читальный зал». Он нажал на ручку второй.

За дверью располагалась небольшая комната со столом, за которым сидела девушка. Тинкар остановился как вкопанный. Рядом с ней не только Орена показалась бы вульгарной, но даже графиня Ирия, которую молодые офицеры нарекли «недосягаемой королевой», выглядела бы блеклой и лишенной всякого очарования. Девушка была рыжей, или скорее ее длинные волосы отливали чистой медью… Огромные темно-зеленые глаза, тонкий прямой нос, быть может, излишне крупный рот…

Библиотекарша с улыбкой поднялась ему навстречу.

— Что желаешь почитать, брат?

Он смутился и тоже улыбнулся.

— Мне хотелось бы почитать книги по истории.

— Проще простого. Какие?

— Даже е знаю…

— С какой хочешь начать? Телкар, Якобсон, Рибо, Ханихара? Быть может, Салминен?

— Мне советовали прочесть Мокора.

— Мокора? — удивилась девушка. — Обычно с него не начинают. Он труден для понимания. Не желаешь «Историю Звездного народа»?.. «Великую миграцию»?.. «Эссе о смысле галактической истории»?

— А что вы посоветуете?

— Первую… Ты обратился ко мне на «вы»? К какому клану ты относишься?

«Ну, началось!» — подумал он.

— Ни к какому!

— Планетянин? Тогда твое место не здесь. — Приветливость девушки мгновенно испарилась.

— Меня послал текнор.

— А! Ты и есть тот самый планетянин! И что только в последнее время происходит в голове у моего дядюшки!.. О, космос! Впервые у меня сразу же просят труд моего деда, и надо же такому случиться, что просителем оказывается земная вошь!

Она с отвращением на лице протянула ему каталожную карточку.

— Заполни это! И тай мне пропуск. Так я и думала! Карточка «А» землянину! Держи, — сказала она. — Пройдешь через эту дверь, найдешь зал D и нишу 14. Умеешь пользоваться считывателем? Ты же не думаешь, что тебе на руки выдадут оригинал? В следующий раз постарайся приходить в те часы, когда на службе не я!

Считыватель оказался проектором микрофильмов, хотя и более усовершенствованным по сравнению с теми, которыми он пользовался ранее. Он углубился в «Историю Звездного народа».

Книга была написана сжатыми фразами и не давала никаких послаблений читателю; собственно, она подтверждала сказанное Ореной, но содержала массу ценных подробностей. Его сразу же поразило разнообразие имен на «Тильзине». Одни были явно земного происхождения, такие, как Петерсен, Валох, Рибо, Ханихара. Привычный к космополитизму Гвардии, он с легкостью привязал их к месту происхождения: бывшая Скандинавия, бывшая Центральная Европа, бывшая Франция, бывшая Япония. Но другие имена, вроде Тана Экатора, Мокора или тех, которые он видел на обложках книг в библиотеке Орены — Орипсипор, Тельмукинка, — показались ему странными. Во время великой миграции пассажиры звездолета № 3 решили разрушить за собой все мосты, связывавшие их с родной планетой, и произвели космическое крещение, выбрав себе искусственные имена. Даже сегодня, добавлял Мокор, этими именами продолжали пользоваться. Среди членов экипажа корабля существовала определенная тенденция к эндогамии, не настолько серьезная, чтобы угрожать генетическому наследию, но достаточная для ощутимого воздействия на потомков. К этому следовало добавить резко антипланетарный образ мышления. Тинкар усмехнулся: «Полагаю, моя милая библиотекарша должна зваться Ериоретура Калькакубитатум, или как-нибудь в этом роде!»