Десять тысяч стилей. Книга одиннадцатая - Илья Головань

дворце, пусть даже мелкой сошкой. Звучит подозрительно? Не для бандита! Бандит, который хочет остепениться, ищет самое теплое место из возможных. Такие, как Гун, и правда могут выставить подобное условие. Императорский Двор согласился. Но Гуна могли обмануть! Зато есть еще одна причина – проверка. Гуну проверили разум, чем подтвердили – он искренен. Такую проверку проходит каждый стражник дворца. И, наконец, последняя причина. Мудрец Бескрайнего Моря не упустит шанса поглумиться надо мной.

«Может и не сработать», – подумал Ливий, хорошо понимая, что Гуна могли казнить или просто оставить на внешних стенах. Был еще и самый неприятный вариант – Гун вполне мог предать Бокэцу по-настоящему, рассказав и о плане зайти через боковые ворота после возвращения памяти.

Будто прочитав мысли окружающих, Сорока усмехнулся:

– Он нас не предаст. Разграбить дворец? Вы думаете, такой опытный бандит присоединился бы к Бокэцу из-за настолько рискованной затеи?

– А если не сработает? – спросил Хироюки.

– Тогда у нас есть стрела, – пожал плечами Сорока.

Пока оставалось время, Хироюки уселся в позу для медитации и положил нагинату на колени. Волк слышал о таком. Многие воины медитируют перед битвой, становясь единым целым со своим оружием. Видимо, Хироюки тоже так умел.

Наконец, настал час штурма. В ночное время за самой площадью вряд ли кто-то следил. Зачем? Охрана на стенах смотрела наружу, охрана во дворце охраняла ворота. Но перед тем, как вылезти, Сорока сказал: «Эйфьо», поставив ветряной барьер, блокирующий шум. Действие Слезы Дракона начинало проходить, уже скоро силу Бокэцу могли заметить.

Плита была больше метра в толщину. Хироюки сдвинул ее в сторону, и члены Бокэцу начали спешно покидать укрытие.

«Вот он, дворец», – подумал Ливий, впервые видя обитель Императора целиком.

Главные ворота впечатляли. Не ворота на въезде в Вечно Красный Тон, размерами они были меньше, зато оказались полностью покрыты пластинами золота. Поверх золотых пластин красовались серебряные барельефы с изображениями воинов Императора, самураев, магов и колдунов с талисманами.

Снаружи нельзя было увидеть статуи, а перед дворцом их оказалось много. Почти все изображали львов, но прямо у главного входа стояли две грозных статуи цилиней – существ-химер с драконьими головами, лошадиными телами, оленьими ногами и чешуйчатой кожей. Головы венчали мощные рога.

Быстро задвинув плиту – на всякий случай – Хироюки направил Бокэцу к боковому входу. Пока все шло отлично. Охрана пусть и была, но на площадь не смотрела, да и перед дворцом Бокэцу пробыло не дольше секунды.

Боковой вход не мог похвастаться великолепием главного. И все же такие ворота стали бы гордостью любой школы боевых искусств Централа.

«Как Гун узнает, когда открывать ворота?», – подумал Ливий. Этот вопрос он не задал Сороке, но стоило членам Бокэцу подойти ближе, как одна из створок немного отворилась. Видимо, нужное время Гун знал.

– Отлично, – произнес Сорока.

Из-за двери что-то швырнули.

У бокового входа было темно, но света из приоткрытых ворот было достаточно, чтобы разглядеть брошенный предмет. Это была голова – голова бандита Гуна.

– Не ожидали? – прокричал человек, стоявший за приоткрытыми воротами. – Неужели ты думал, что сможешь обмануть Мудреца Бескрайнего Моря, Сорока?

– Шэхэй, – тихо произнес Хироюки.

Глава Императорского Корпуса – одна из трех главных угроз – вышел лично встретить Бокэцу. Силы Императора знали о всех планах мятежников.

Голова Гуна упала недалеко от ног Ливия. На лице бандита красовалась посмертная улыбка. Даже умирая, Гун продолжал улыбаться, ведь не престало главе разбойничьего клана уходить из жизни с кислой миной.

Желание броситься вперед и убить Шэхэя появилось само собой. Но такое же желание было и у остальных из Бокэцу. И все сдержались.

«Удивительно. Не так уж хорошо я его знал, чтобы хотелось мстить», – подумал Ливий, отлично понимая, что испытывает не жажду мести. Ему было жаль Гуна, жалко пусть и плохого, но отважного человека, который пошел на огромный риск ради товарищей – и проиграл.

– Его мы убили всего два часа назад. Он потратил много наших нервов, – насмешливо произнес Шэхэй. – Даже убил трех моих подручных – непростительная наглость для разбойничьего отребья.

Гун не сдался без боя, и бой был жестким. Очевидно, что на бандита бросились сразу несколько врагов, но он успел забрать с собой троих.

– Потеряли дар речи? Или, может, ждете помощи? Силы Сегуна даже не дойдут до столицы – мы выставили войска, чтобы перехватить их еще на подходе. А сейчас я выпущу сигнальную ракету – и сюда прибудут войска с внутренней стены. Охрана дворца даже не выйдет наружу. Прощайте, глупцы!

Зная, что барьер защищает его, Шэхэй высокомерно стоял в проеме. Ливий хорошо мог разглядеть главу Императорского Корпуса. Шэхэй был кучерявым – редкость для Востока. Да и кожа его оказалась смуглой. Становилось понятно, почему Шэхэй не имеет фамилии – такой важной для Империи Красного Солнца. Просто Шэхэй был не с Востока. Возможно, он прибыл сюда с Юга. Возможно, его мать была чужестранкой, а отец – местным, или наоборот. Важно было лишь то, что Шэхэй не стал брать никакую фамилию, плюнув на традиции Востока.

«И такой человек – глава охраны Императора?», – подумал Ливий. Казалось бы, Император должен взять кого-то именитого, но Волк понимал: глава Империи Красного Солнца свято следит за законами, а не за традициями.

Над дворцом взвизгнула сигнальная ракета. И в тот же момент, совсем не раздумывая, мастер Ицу выхватил стрелу из поясного колчана и выстрелил в Шэхэя.

Наконечник из варигоса, а древко обмотано магическими талисманами. Шэхэю было плевать на выстрел, но стрела прошила барьер и вонзилась главе Императорского Корпуса прямо в грудь. Ицу был отличным лучником – он целился в сердце.

Талисманы Сороки сработали. Часть барьера исчезла – и первым внутрь бросился Хироюки. Скорость самурая была ошеломительной: стоило стреле проткнуть сердце Шэхэя, как Хироюки своей нагинатой нанес второй удар.

За дальнейшим боем Ливий не наблюдал. Ему было не до этого: пусть ракета только взлетела, враги должны были появиться уже через секунду.

«Я должен остановить их», – подумал Ливий.

У Бокэцу был четкий план. Оставить кого-то у ворот – значит, ослабить атаку. Поэтому остаться решил Ливий, ведь он не был частью плана.

К тому же Волк знал: только он способен остановить врагов.

Любой