Сталин и Великая Отечественная война - Арсен Мартиросян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здравая логика абсолютно нормального Генерального штаба. Она тем более здрава, если учесть географическую особенность основного театра военных действий: ведь речь-то шла об обороне России от нашествия с Запада, а в условиях господствующей на этом направлении Русской равнины по-другому просто невозможно. Наши пращуры веками отрабатывали именно такую методику обороны: активной обороной сначала сдержать и отразить первый удар, и только затем, собрав все силы в кулак, контрудар, контрнаступление. В реальности же практически все мобильные войска имели задачу немедленно нестись за бугор наказывать супостатов!? То есть выполнять задачи, предусмотренные стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, проще говоря, исполнять немедленный встречно-лобовой контрблицкриг!? И в итоге сами были разгромлены, как о том и предупреждали наиболее дальновидные военачальники еще в 30-х гг.
Наконец, почему имели место мельчайшие совпадения даже в нюансах между «Планом поражения» и трагической реальностью 22 июня?! Причем в таком количестве и такого, не приведи Господь, «качества», что ни о какой случайности невозможно говорить даже гипотетически!
Суть подставы войск Первого стратегического эшелона западной группировки советских войск под катастрофический разгром состояла из двух составляющих:
— «принципиальной», выразившейся в негласно и не законно протащенной идее немедленного встречно-лобового контрблицкрига, ориентированного на захват сразу трех мощнейших группировок отмобилизованного, прекрасно оснащенного, маневренного, обладавшего ^ хорошим боевым опытом и нацелившегося на блицкриг вермахта в гигантские клещи по сходящимся направле-g ниям мощными группировками, сосредоточенными на флангах советско-германской границы;
— «технологической», выразившейся в ничем и никак не оправдываемой, негласно и незаконно осуществленной Тимошенко и Жуковым ставке на статический фронт, выстроенный ими «узкой лентой», к тому же в виде дырок от бубликов.
На практике это выглядело следующим образом. Согласно Полевому Уставу РККА (1941 г.), ширина фронта обороны армии не должна была превышать 80-100 км. На деле же вышло по 170-176 км (где-то чуть больше, где-то — чуть меньше). Только из-за этого устойчивость армии в обороне оказалась пониженной против нормативной в 1,7-2,2 раз! В реальности же ситуация была куда хуже. Дело, во-первых, в том, что ширина участка прорыва для армий вермахта определялась всего в 25-30 км! Если считать только по нормативам, то у вермахта уже получалось превосходство в 3-4 раза! Во-вторых, исходя из вдвое против собственного же норматива пониженной устойчивости в обороне одной нашей армии, получалось, что она должна была испытать на себе мощь 5-7 вражеских армий! Уже на этой стадии подсчета выходит, что превосходство ударной силы армий вермахта над устойчивостью наших в обороне находилось в диапазоне от 7,3 до 9,3 раза! Но это, если действовать сугубо арифметически. На самом же деле, повинуясь «логике кровавой алгебры» боя, придется не складывать, а умножать, потому как во сколько раз слабее устойчивость нашей армии в обороне, во столько раз выше и превосходство ударной силы противника на поле боя. Так оно и было в действительности — подлинное превосходство находилось в диапазоне от 9,5 до 15 раз!
Еще хуже обстояли дела у стрелковых корпусов (СК). По уставу им была положена ширина фронта обороны 20-25 км, а в действительности вышло по 84— 92 км. Следовательно, его устойчивость в обороне уже была понижена в среднем в 3,5-4,6 раз! И это тоже не просто заведомо проигрышная ситуация — это такая же подстава под истребление противником, как и в случае с армией. Потому что ширина фронта прорыва для армий вермахта была 25-30 км! Если даже по нормативу, то один СК против целой армии?! И это будет еще мягко сказано, особенно если учесть боевой состав армий вторжения. Но и это еще далеко не все. При сравнении с установленной в вермахте для одной армии 25-30-километровой шириной фронта прорыва выходит, что один наш СК должен был противостоять как минимум трем (максимум четырем) армиям вермахта. Превосходство уже получается в три раза больше — от 10 до 14 раз! Однако подлинная реальность была еще трагичней, потому как в вермахте нижний предел ширины фронта для группы армий в прорыве составлял 100 км (верхний предел — 150 км)! То есть 84-92-километровая ширина фронта обороны одного нашего СК практически была равна ширине фронта прорыва группы армий вермахта! Мыслимое ли это дело, даже гипотетически надеяться, что стрелковый корпус удержится более часа — максимум двух в единоборстве с группой армий, нацеленных на прорыв?!
Сравните с боевым составом каждой из трех группировок вермахта при вторжении:
— группа армий «Север» — 20 пехотных, 3 танковых, 3 моторизированных, 3 охранных дивизий и авиация 1-го воздушного флота люфтваффе;
— группа армий «Центр» — 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизированных, 1 кавалерийская, 3 охранных дивизий, 2 моторизированных бригады и авиация 2-го воздушного флота люфтваффе;
— группа армий «Юг» — 32 пехотных, 5 танковых, 4 моторизированных, 3 охранных и авиация 4-го воздушного флота люфтваффе!!!
Однако и это тоже еще не все. Стрелковый корпус РККА образца 1941 г. — это три дивизии, в 85% которых, по признанию самого Жукова, в среднем насчитывалось по 8 тыс. человек, вместо положенных 14 с лишним тысяч человек. В среднем в одном СК насчитывалось 24 тыс. человек. При указанной выше ширине фронта обороны в 84-92 км это означает, что на один метр линии обороны оперативная плотность в живой силе была от 0,26 до 0,29 бойца на 1 метр! Гитлеровцы же в прорыв шли, как правило, с плотностью не менее 4,2 пехотинца на 1 метр, что означает превосходство на поле боя над нашими-то 0,26-0,29 бойца на 1 м обороны — в диапазоне от 14,5 до 16 раз! Однако поскольку устойчивость СК в обороне изначально была понижена в 3,5-4,6 раза, то фактическое же превосходство на поле боя — подчеркиваю, что именно же над нашими 0,26-0,29 бойца на 1 м обороны — выходило в диапазон от 51 до 73,6 раза! И это еще без пересчета превосходства на реального бойца из крови и плоти и без какого-либо учета огневой^ющи противника и основных особенностей стратегии и тактики таранно-штур-мового пролома нашей обороны.
Однако в самых коллапсовых формах кровавое побоище разыгралось на уровне основного звена — на уровне стрелковых дивизий, особенно первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона, которые, в соответствии с негласно протащенным замыслом дуэта Тимошенко — Жуков должны были держать «жесткую оборону». Справедливости ради необходимо отметить, что и в соответствии с «Соображениями…» от 18 сентября 1940 г. (официальный план) первый удар вермахта должны были принять на себя также стрелковые дивизии. Но в том-то все и дело, что принципиальная разница между этими, внешне вроде бы идентичными решениями заключалась втом, что, согласно официально утвержденному плану, им предписывалась принять первый удар в состоянии активной обороны! Это, во-первых. Во-вторых, что еще более важно, — по состоянию на сентябрь 1940 г. стрелковые дивизии РККА при всех, хорошо известных недостатках были все-таки значительно sмощнее, нежели в июне 1941 г., во всяком случае по огневой мощи — точно. Однако в первой половине 1941 г. усилиями дуэта Тимошенко — Жукова стрелковые дивизии были ослаблены до предела: их лишили основной ударной силы — их танковых батальонов!? А ведь им предстояло именно в «жесткой обороне», к тому же «узкой лентой» принять на себя удар германской бронированной армады! Короче говоря, стрелковые дивизии ставились уже даже не в «жесткую оборону», а, проще говоря, к стенке — это были заранее приговоренные к абсолютно неминуемой погибели смертники! И вот почему.
По уставу стрелковым дивизиям было положено 8-10 км в качестве ширины фронта обороны. А в своем составе им было положено иметь по 14 483 чел. На самом же деле в результате всех «стахановских преобразований» дуэта Тимошенко — Жуков и согласно послевоенным признаниям последнего, в 85% дивизий Первого стратегического эшелона в среднем было всего по 8000 человек. Только по факту такой численности устойчивость дивизий в обороне уже была понижена в 1,81 раза! Соответственно на 1 метр линии обороны приходилось уже всего по 0,8 — максимум 1 боец вместо положенных 1,45-1,81 бойца на 1 м линии обороны! Однако это, что называется, гладко было на бумаге, хотя и вопреки Уставу. В реальности же, вследствие чрезмерного расширения фронта обороны дивизий первого эшелона, но при почти вдвое пониженной численности и при 2,386-кратном превосходстве вермахта в линейной плотности на 1 км вторжения, реальная картина понижения устойчивости дивизий первого эшелона Первого стратегического эшелона в обороне к началу агрессии была такова:
