Обрученная с ветром - Шеннон Дрейк

— К кому? — резко спросил он.

— Вуди. Ребенок.

— Ты назвала моего сына — будущего герцога Вертингтона — Вуди? — недоверчиво произнес он.

Она вздохнула.

— Его имя — Пирс Вудбайн Дефорт. Мы зовем его Вуди.

— Вуди.

— Я не могу ехать в Англию! — настаивала она.

— Его дом — замок Дефорт! — резко заявил он.

Поспешно опуская глаза, она прикусила губу. Конечно, в данный момент власть определенно у него в руках. Хочется ли ей разбить о его голову бутылку? Нет, она намерена постараться сдержать себя.

— Я сказала вам, милорд, ему всего лишь девять месяцев! Я всегда планировала отвезти его в Англию. Я действительно не хочу рисковать здоровьем крошечного младенца в таком долгом путешествии. Я только хотела, чтобы ему исполнился хотя бы год, прежде чем мы отправимся. Если вы не верите мне, можете спросить капитана Нименса. Предполагалось, что он будет моим капитаном, когда я буду готова ехать с Вуди. И если вы сомневаетесь…

Она внезапно замолчала. Джеффри мог бы сказать ему! Джеффри мог бы рассказать ему о бесконечных часах, проведенных ею в ожидании аудиенции у короля, и о том, как она старалась обелить имя Пирса.

Но Джеффри с ней не было. Вместе с Гартом он был в Англии, они оба заботились о замке Дефорта, кораблях, английских поместьях.

— Если я сомневаюсь в чем? — набросился он.

Она сердито покачала головой.

— Мне больше нечего вам сказать!

Он погрозил ей пальцем.

— Вам, миледи, еще о многом придется рассказать мне!

Но с этими словами он снова устремился из каюты. Она попыталась побежать за ним.

— Пирс!

Он обернулся, останавливая ее.

— Вы понимаете, что делаете, пытаясь выбежать на палубу полуодетой?

Она стояла совершенно неподвижно, снова взрываясь.

— О, это великолепно! Вы в клочки разодрали мое платье, а теперь обвиняете меня в неприличном поведении? О Боже, поделом вам, если я разденусь догола и спляшу на палубе!

Он схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Еще одна подобная угроза, миледи, и вы окажетесь там, обнаженная, привязанная к мачте, поверьте мне! Вы попробуете вкус плетки-девятихвостки!

— Вы не посмеете! — с вызовом сказала она.

— Не искушай меня! Теперь я смею почти все, любовь моя!

— Не искушать! Боже мой, Пирс! Мне уготовано место в раю только за то, что мне приходится терпеть тебя!

Он заставил ее вернуться и вышел из каюты.

— Будь проклят! — крикнула она ему вслед. — Будь проклят!

Пирс, почти не слыша ее, вышел на палубу. Он все еще не мог поверить. Во все долгие дни плена и за все время его пиратства он даже не представлял, что может быть отцом. У него потеплело на душе. Дрожь охватила его. Сын. Вуди. Вуди! Что за имя для титулованного лорда!

Он улыбнулся. Ну да, ведь будущему герцогу всего девять месяцев. Может быть, имя вполне подходящее.

Он закрыл глаза. Она родила его ребенка. Что ж, так бывает в жизни.

Голова у него шла кругом. К тому же она уверяет его в своей невиновности. И с таким полным сознанием своей правоты! Если бы только он осмелился снова поверить…

Син поспешно подошел к нему.

— Капитан! Мы прямо сейчас отправляемся в Англию?

— Что? — непонимающе посмотрел он на Сина.

— Мы идем в Англию?

Он покачал головой.

— У меня есть сын.

— Милорд? — Син выглядел озадаченным.

Пирс неожиданно засмеялся, схватил Сина за плечи и обнял его.

— У меня есть сын. Я должен забрать его. Я скажу ей — нет, не скажу. Син, иди в каюту и…

Он замолчал. Роза почти раздета. Он прочистил горло. Теперь в каюту, кроме него, никто не войдет.

— Узнай у Нименса, где сундуки миледи. Принеси их мне. Быстро. Мне необходимо еще минутку поговорить с ней, потом я займусь командой. Скорее!

Син кивнул.

— Нам лучше поторопиться, милорд. На горизонте появился еще один корабль. Я не могу сказать, под каким он флагом, но, по-моему, нам лучше опередить его, пока он не подошел близко.

Пирс мрачно кивнул.

— Я быстро!

Очень скоро Син вернулся с тяжелым сундуком, и Пирс снова вошел к Розе.

Роза рвала и метала. Он должен вернуться в Виргинию! Он удивился, узнав, что она родила ему сына, но был рад. Разве большинство мужчин не мечтают о сыновьях?

Особенно мужчины, которых могут повесить, если станет известно, что они еще живы!

Теперь уже она подошла к столу, подняла тяжелую бутылку и сделала большой глоток. Это был не ром, а виски, шотландское виски, крепкое и пьянящее. Она ощутила, как оно прожгло ее насквозь, до самых пяток. Хорошее, согревающее, подкрепляющее. С содроганием она сделала еще один большой глоток. Не успела она поставить бутылку, как он снова ворвался в каюту. Стоя на пороге, он следил за ней.

— А, так вы полюбили крепкие напитки, миледи, — пробормотал он.

— Я уверена, милорд, что со временем вы доведете меня до того, что я стану пьяницей, — сообщила она.

— Я не уверен, что святые могут пить так много, — с намеком на веселье сказал он.

Ее снова пробрала теплая дрожь, но Роза поняла, что она вызвана не виски.

Она была вызвана тем, что он жив.

— Даже у святых бывают скверные дни!

— Ну, моя милая святая, кончай пить, иначе будет еще хуже!

Теперь она заметила, что он принес один из ее сундуков и поставил его на пол.

— Лучше найди себе какую-нибудь приличную одежду.

Роза чопорно села на край стола, глядя на него.

— Вы не хотите, чтобы я сошла с корабля в таком виде? — любезно осведомилась она.

Он подошел к ней, скрестив руки на груди.

— Что ж, миледи, я могу разорвать в клочья остатки вашего одеяния, если вы желаете. Мы, пираты, великолепно это делаем!

Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, но попыталась не сдавать позиций.

— Я слышала об этом. Итак, вы привыкли срывать платья с пленниц в течение этих долгих месяцев?

— В сущности, благодаря сведениям, полученным от вас, я намеревался немного подождать, прежде чем продолжить срывание платья с вас. У меня будет время, масса времени, чтобы делать это медленно и с наслаждением. Но если вам кажется, что вы не можете сами снять это платье, мне просто придется сделать это самому…

— Я в состоянии сменить платье, благодарю вас! — поспешно заверила она.

— Меняйте. Быстро.

— Мы возвращаемся в Виргинию? — спросила она. — Я требую, чтобы вы сейчас же сказали мне!

Он круто изогнул бровь.

— О, любовь моя! Вы, похоже, чего-то не поняли! Это я могу требовать! — сказал он. — А теперь одевайтесь.

Сказав это, он снова вышел из каюты, хлопнув дверью.