Урожденный дворянин - Антон Корнилов

– Эй! – несмело позвал Виталик. – Дядя, ты живой? Ответа не последовало.

– Надо в «скорую» звонить! – сказал Валька. – Скорее!

– Да какую «скорую», сначала спасателям. Его ж вытаскивать еще надо!

– Звони «сто двенадцать», это единый номер…

Виталик поспешно достал из кармана дешевенький мобильный телефон.

Минут через сорок у открытого люка уже собралась толпа зевак, среди которых было и немало детдомовцев, покинувших территорию вопреки строгому запрету директора. У обочины проезжей части стояли три «газели»: полицейская, МЧС и «Скорая медицинская помощь». Извлеченного из люка бедолагу-прохожего, слабо мычащего и перепачканного вонючей грязью с головы до ног, укладывали на носилки. К носилкам подошел полицейский. Один из медиков протянул ему удостоверение пострадавшего. Денежной пачки в удостоверении уже не было.

– Ваш, – сказал медик полицейскому. – Сержант ППСП Монахов Алексей Викторович.

Полицейский сунул удостоверение в карман.

– Погулял парень… – неопределенно высказался он и обернулся к Вальке и Виталику, топтавшимся тут же рядышком. – А вам чего, цирк здесь? Детдомовские? Ну-ка, давайте отсюда!..

– Мы спросить только, – подал голос Валька. – Это мы ведь вас вызвали…

– Он живой останется? – осведомился Виталик у медика, взявшегося за ручки носилок.

– А чего ж нет? – добродушно отозвался тот. – Поживет еще.

– И ходить будет?

Медик хмыкнул:

– А то как же! Будет ходить! Только – исключительно под себя. С позвоночником шутки-то плохи…

Мальчишки отошли в сторону.

– Вот тебе и раз, – вздохнул Виталик. – А вроде нормальный такой дядька. Денежку нам подарить хотел… Несправедливо все-таки мир устроен. Вот за что ему такой подарок?

Валька поправил очки и посмотрел на приятеля очень серьезно. Кажется, там, на дереве, задумавшись после разговора, он решил для себя что-то очень важное.

– Может, и ни за что, – ответил он. – Но я думаю, все же… не просто так. Олег ведь – помнишь? – говорил еще, что случайностей не бывает…

Эпилог

Их было полсотни, восемнадцати–двадцатилетних парней, рассевшихся вдоль крашенных зеленой казенной краской стен, кто на лавках, кто на колченогих стульях, кто просто на полу, на корточках: с сумками, рюкзаками, объемистыми матерчатыми сумками, одетых в поношенные вещи – словно пассажиры, ожидающие прибытия электрички до дачного поселка. Полсотни парней, самых разных: долговязых и коренастых, хлипких и крепких, смуглых, белолицых, темноволосых, белобрысых, рыжих… Кое-кто, сбившись в кучки, оживленно разговаривал, погогатывая; кто-то, поместившись подчеркнуто отдельно, застыл в позе, предполагающей независимость, и взглядывал на остальных по-волчьи, исподлобья; кто-то, напротив, то и дело принимался прохаживаться расслабленной, вразвалочку, походкой, демонстрируя, что все ему нипочем, так как человек он тертый и ничему удивляться или по какому-то поводу расстраиваться не намерен… но большинство все-таки выглядели растерянно и даже затравленно.

И все, кажется, вообще все, без исключения – курили. Одну сигарету за другой, сплевывая под лавки, под стулья, себе под ноги, морщась и кривясь, зеленея от табачного дыма, грязно-серыми лохматыми клубами перекатывающегося в душном воздухе коридора областного армейского сборного пункта.

Так тошнотворно накуренно было в этом коридоре, что дежурный – отслуживший уже полгода бывалый суровый боец – уже не единожды вставал из-за своего стола и выходил то в комнату отдыха, то в спальню, каждый раз изображая на своем лице служебную озабоченность: мол, ждало его там какое-то неотложное дело. Призывникам же без особого распоряжения входить и в комнату отдыха, где имелся телевизор и еще несколько лавок, и в спальню, где в два ряда стояли десять двухъярусных коек, строго воспрещалось. Оно и понятно: в два счета заплюют и загадят и эти помещения, как заплевали и загадили коридор. Кроме дверей, ведущих в спальню и комнату отдыха, в коридоре наличествовали еще две двери. На одну из них, с прикрепленным кнопкой листом бумаги, на которой размашисто было выведено: «Медосмотр», призывники время от времени поглядывали с тоскливым ожиданием. Вторая дверь никаких опознавательных знаков не имела и была заперта.

Тяжелая входная дверь, снабженная могучей пружиной, с душераздирающим скрипом отворилась, впустив в коридор сборного пункта сначала поток холодного горьковатого октябрьского воздуха, а потом – одного за другим двух рядовых. Юные военнослужащие, облаченные в серо-зеленый камуфляж рисунка «битые пиксели», вошли вальяжно и уверенно. Неторопливо проследовали по коридору, оценивающе оглядывая невольно притихших призывников, дошагали до стола дежурного, вялыми кивками поздоровались с ним (с дежурным, конечно, а не со столом) и повернули назад. На обратном пути они чуть задержались.

– Ты, ты и ты, – поочередно ткнул пальцем один из рядовых в троих призывников. – Поднимайтесь и марш на выход. «Сидора» свои можете тут оставить.

Избранные парни медленно, поглядывая друг на друга и на прочих собратьев по призыву, поднялись.

– Чего тормозите, тараканы?! – рявкнул второй рядовой. – Давай во двор мухой!

Призывники ускорили шаг, подтянулись и гуськом выбежали за дверь. Рядовые вышли за ними.

Через минуту стихший было нестройный гул в коридоре вновь забурлил. Единственным направлением разговора теперь являлось, конечно, изложение версий по поводу дальнейшей судьбы троицы, уведенной в неизвестность обнесенного высоким забором двора.

– А что тут гадать? – заявил кто-то со знанием дела. – «Дедушек» начальство припахало делать что-нибудь, а они этих лошков вместо себя подтянули.

– Они разве право имеют? – спросили «знатока» со стороны.

– Какое там! – развернулся к спрашивающему «знаток». – Ты видал, они прошли туда-сюда, просекли, кто лоховатее, и дернули. Нормальных пацанов-то не стали трогать. Чуют, собаки, что нормальный пацан бесплатно пахать не будет. Я бы лично прописал этим дедушкам в бороду – и весь базар.

– Чего ж ты, нормальный пацан, за братву не впрягся? – поинтересовался еще кто-то.

– А я не конь, чтобы за всех впрягаться! – немедленно ощерился «знаток». – Я за себя ответ держу, понял? И каждый нормальный пацан должен за себя ответ держать. А если ты по жизни чмо, так это твои проблемы. Значит, так и будешь всю дорогу ушами хлопать и за другими дерьмо подтирать…

Очень скоро входная дверь, еще раз резанув по ушам призывников пронзительным воем, отворилась снова. На пороге, с трудом удерживая дверь открытой, остановился один из «дедушек».

– Так, – громко проговорил он. – Еще один на выход. Вот ты давай.

На этот раз выбор пал на «знатока». Тот вздрогнул и оглянулся, точно в поиске поддержки.

– Ты не башней, ты ногами крути, – подбодрил его рядовой. – Быстро! Учись приказы на лету схватывать, дух ты бесплотный!

– А че я-то? – не совсем уверенно уперся «знаток».

– Ты еще выступать будешь, таракан? – удивился «дедушка». – Кому сказано: выходи во двор!

– А че я таракан-то? – совсем уже упавшим голосом осведомился «знаток».

– Я пойду, – вдруг поднялся один из призывников, среднего роста парень, одетый похуже других, с тощим целлофановым пакетом, закрученным на кисти левой руки.

«Дедушка» удивился еще того пуще. Не меньше поразила выходка парня и призывников. Полсотни пар глаз впились в спокойное его лицо, прощупали с макушки до пяток ладную фигуру.

– Ну, ладно, – пожал плечами рядовой. – Значит, и ты тоже. Пошли, тараканы…

Парень, вызвавшийся добровольцем, вышел во двор первым. За ним, понуро опустив плечи, ни на кого не глядя, просеменил «знаток».

Дверь захлопнулась, проверещав пружиной.

– Дебил какой-то… – тут же зашелестели призывники. – Поперек батьки лезет… Выслуживается, баран…

– А что это за типок? Кто знает?

– Да хрен его…

– Вторые сутки здесь сидим, что – никто с ним не говорил, что ли? Ну, прикурить хотя бы просили у него?

– Да он, вроде, не курит…

– Это детдомовский, – вспомнил вдруг кто-то из призывников. – Их двое было. Один, Борян, здоровый такой парняга, вчера в часть уехал, куда-то на Кавказ, в горы. В ВДВ, что ли, его взяли… А этого не взяли, хотя он и просился.

– Слабоват, получается, для ВДВ…

– А, вспомнил, как его зовут! Василий! Васька, то есть! Они с Боряном общались, я слышал. И фамилия такая простая еще… Иванов, вот! Точно – Вася Иванов!

– Сознательный гад этот Вася Иванов…

– Из таких сознательных стукачи получаются хорошие…

Дискуссия продолжалась недолго – всего пару минут. И прервалась в самом разгаре, когда входная дверь опять распахнулась, да так резко, что, плаксиво взвизгнув, слетела пружина. В прокуренный коридор вбежал тот самый «дедушка», который совсем недавно увел за собою «знатока» и неприметного Васю. Рядовой вид имел ошарашенный. Вбежав, он заметался, а потом оглянулся и рванулся прочь от открытой двери – прямо к столу дежурного. Дежурный, разинув рот, поднялся.