Легавые. Ружье. Загадка Глухого - Хантер Эван (Ивэн)

— Ты бредишь, — ответил ему парень.

— Рви свою блузку, дорогая! — снова заорал второй парень.

Был он меньше, чем приятель, с вьющими erf каштановыми волосами, в коричневых брюках и мексиканском пончо. Рубашки под пончо явно не было. Как и его друг, он не отрывал глаз от девушки в клетке, словно гипнотизируя ее.

— Давай! — кричал он. — Или духу не хватает?

— Заткнись, отребье, — ответила она.

— Вы угнали эту машину? — спросил Карелла.

— Не пойму, о какой машине идет речь, — сказал парень.

— О машине, на которой вы въехали в окно овощной лавки.

— Ни на какой машине мы не ездили, дядя, — сказал первый парень.

— Мы ле-та-ли, дядя, — раздельно произнес второй парень, и оба зашлись от хохота.

— Лучше не записывай их показания до тех пор, пока они не поймут, что происходит, — сказал Карелла. — Отведи их вниз, Фред. Скажи сержанту Марчисону, что они обкуренные и ничего не понимают.

Он повернулся к стоявшему ближе парню и спросил:

— Сколько тебе лет?

— Пятьдесят восемь, — ответил парень.

— Шестьдесят девять, — сказал второй, и они опять захохотали.

— Отведи их вниз, — сказал Карелла. — Пусть их держат отдельно от всех, они могут быть несовершеннолетними.

Патрульный отстегнул наручники, которыми парни были пристегнуты к ножке стола. В то время, как он вел их к дощатой перегородке, отделяющей комнату отдела от коридора, бородатый парень опять повернулся к решетке и заорал:

— Тебе, наверное, и показать-то нечего!

Потом он опять захохотал, особенно после того, как патрульный подтолкнул его в зад дубинкой.

— Думаете, я не сделаю этого? — не унималась девушка. '

— Золотце, нам безразлично, что ты сделаешь, — ответил Карелла и отошел к столу Клинга, за которым сидела пожилая женщина в длинном черном пальто, скромно скрестив руки на груди.

— Che vergogna[30],— сказала женщина, неодобрительно кивнув на девушку в клетке.

— М-да, — ответил Карелла. — Вы по-английски говорите, синьора?

— Я в Америке уже сорок лет.

— Не будете ли вы так добры рассказать мне, что произошло?

— Кто-то украл мой кошелек.

Карелла придвинул блокнот поближе к себе.

— Как вас зовут, синьора?

— Катарина ди Паоло.

— Ваш адрес?

— Эй, вы что, шутите? — послышался посторонний голос из-за ограждения.

Карелла поднял глаза. Санитар «Скорой помощи», весь в белом, с недоверием заглядывал в комнату.

— Здесь действительно есть раненный стрелой? — Тут он, — ответил Уиллис.

— Действительно, стрела! — сказал санитар, выпучив глаза.

— Помогите, насилуют! — неожиданно закричала девушка в загородке для арестованных.

Карелла повернулся и увидел, что она сняла с себя блузку и лифчик.

— О боже, — пробормотал он. — Извините, синьора.

Карелла пошел к загородке для арестованных, но в это время зазвонил телефон на его столе.

— Пойдемте, мистер, — сказал санитар «Скорой».

— Они разорвали все мои вещи! — кричала девушка. — Посмотрите на меня!

— Che vergogna, — сказала старая леди и поцокала языком.

Карелла снял трубку.

— С твоей помощью, — послышался голос Глухого в трубке, — я украду пятьсот тысяч долларов в последний день апреля.

ГЛАВА III

Конверт с напечатанным на машинке адресом пришел на имя детектива Стивена Льюиса Кареллы, восемьдесят седьмой полицейский участок, Гровер-авеню, 41. Обратный адрес указан не был. На почтовом штемпеле можно было прочесть, что письмо было отправлено из Изолы за день до доставки адресату. Внутрь, между двумя серыми кусочками картона, была вложена фотография.

— Ведь это Эдгар Гувер? — удивился, глядя на фотографию, Мейер.

— Вот именно, — отозвало Карелла.

— Но почему именно его фото?

— Это даже не фотография, а ксерокопия.

— Правительство явно экономит на всем, — заметил Мейер, — спад производства.

— Несомненно.

— Что ты об этом думаешь? — серьезно спросил Мейер.

— Я думаю, что это проделки нашего общего знакомого.

— Мне тоже так кажется.

— Он начинает действовать.

— Но почему Гувер?

— А почему бы и нет?

Мейер почесал свою лысину.

— Что он хочет этим сказать?

— Не имею ни малейшего представления.

— Надо подумать, надо хорошенько пораскинуть мозгами.

— Да, — медленно произнес Карелла. — Вчера он мне сообщил, что собирается украсть полмиллиона долларов в последний день апреля. А на следующее утро ровно в 9.22 мы получаем изображение Эдгара Гувера. Либо он пытается этим что-то сообщить, либо, наоборот, хочет ввести нас в заблуждение.

— Слушай, какие глубокие мысли, — озабоченно-иронично заметил Мейер. — Ты никогда не думал пойти поработать в полицию?

— Я все это вывожу из его прошлого, из его модус операнда. Ты не помнишь, какой была его первая, гм… работа, если можно ее так назвать?

— О, это было лет десять назад, даже больше.

— Правильно. Он постарался уверить нас, что собирается ограбить банк, хотя хотел взять совершенно другой. Вот я и думаю, не собирается ли он повторить трюк?

— Да, так оно все и было тогда.

— И у него, кстати, тогда почти все получилось, как он задумал.

— Получилось, да не все.

— Он намекает на определенные вещи, но это нам мало что дает, потому что карты свои он раскрывать не собирается. Для него это не просто развлечение. Вспомни его прошлое дело. Он объявил тогда о двух предстоящих убийствах, затем совершил эти два убийства, отправив на тот свет двух чиновников из мэрии, и потом угрожал застрелить самого мэра. Убив из оружия крупного калибра двух несчастных, он тем самым предупреждал, что не остановится, если ему не выдадут вымогаемую им сумму. Все это дезориентировало нас, Мейер. Вот почему я утверждаю, что эта ксерокопия может быть ключом к разгадке, а может и вовсе ничего не означать.

Мейер вновь взглянул на снимок и задумчиво произнес:

— М-да… Гувер.

Мастера, вставившего новый замок, звали Станислав Яник.

Его мастерская, небольшая квадратная комнатушка, находилась на Калвер-авеню, втиснутая между ломбардом и химчисткой. На стене, позади стойки, за которой сидел Яник, располагались ряды крючков, на них висели заготовки ключей. На каждой был выбит номер, соответствующий номеру в каталоге производителей замков. Автомобильные ключи были помечены в соответствии с годом выпуска автомобиля и названием фирмы-изготовителя. В мастерской жили шесть здоровенных котов, что сразу становилось ясно вошедшему по царившей в помещении атмосфере.

Даже сам хозяин сильно смахивал на косоглазого сиамского кота с голубыми глазами, видневшимися за толстыми стеклами очков. Яник был почти лысым, если не обращать внимания на клочки черных волос, торчавших из-за ушей. Ему было чуть больше пятидесяти. Он сидел за стойкой, одетый в коричневый джемпер, из-под которого выглядывала белая рубашка, и вытачивал очередной ключ, когда внутрь вошел Клинг. Колокольчик над дверью звякнул, оповещая хозяина о прибытии посетителя, и кот, который, лениво развалившись, лежал на пороге мастерской, злобно урча, медленно убрался в глубину помещения.

— Мистер Яник? — спросил Клинг.

Яник оторвался от работы и выключил станок. У него оказались желтые зубы отчаянного курильщика, и Клинг заметил трубку а-ля Шерлок Холмс, лежавшую в пепельнице на рабочем столе, засыпанном металлической стружкой. Яник смахнул мусор ладонью на пол и спросил:

— Чем могу служить?

Клинг сразу почувствовал иностранный акцент, но не смог сразу определить, из какой страны прибыл владелец мастерской. Он достал из внутреннего кармана бумажник, где на одной из стенок, рядом с удостоверением, был приколот полицейский значок. —

— Я офицер полиции. Должен задать вам несколько вопросов.

— А что, собственно, произошло? — спросил Яник.

— Я веду следствие по поводу ограблений на Ричардсон-драйв.

— Да?

— Насколько мне известно, вы вставляли замок одному из жителей этой улицы, которого недавно как раз ограбили.