Раздолбаи космоса, или Гений кувалды - Евгений Лукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кстати, а который фиг лепить-то? Левый или правый? Сложил два кукиша, сравнил… Правый. Наше дело правое…
Места вот только маловато… Ромка озабоченно огляделся и наконец решил переложить мешки на вершину, сетку с капсулами бросить прямо в трубу, а раствор замешивать в самой седловине. Все-таки выемка, поудобнее малость…
К полудню еще пять колец легли одно на другое, и жуткое сооружение достигло полуметра над уровнем глыбы – кривоватое, ребристое, как песок на речной отмели, однако довольно прочное. Пока. А вот дальше… Ромка снова сложил кукиш и окольцевал пальцами левой руки правое запястье. Замерил. Затем повел пальцы вверх, и хватка разорвалось. Нет, пожалуй, так сильно трубу расширять не стоит. Потом ведь еще смыкать…
– Рома… – продребезжал неподалеку встревоженный голос дедка Сократыча.
Ромка вскинул голову и очумело огляделся. Пятачок кишел надзорками. Их было штук десять, а то и больше. С высоты трех с лишним метров (Ромка поднялся в рост) они до отвращения напоминали огромных черных тараканов, бестолково суетящихся на светлом линолеуме.
Дедок Сократыч тоже боязливо озирался. Должно быть, ему потребовалось немало мужества, чтобы приблизиться к Ромкиному пьедесталу.
– Рома, послушайте меня! – взволнованно заговорил он. – Поскольку одна из моих гипотез подтверждается, увы, прямо на глазах, я обязан вас предостеречь, Рома!
– Ну, давай… – согласился тот и сел на край глыбы, свесив босые ноги с уступа. Словно дразня надзорок, пошевелил пальцами.
– Рома, я преклоняюсь перед вашим упорством и мужеством, но вы, кажется, в самом деле пересекли грань дозволенного… Посмотрите, как они беспокоятся! Такого никогда не было!
– Ну так… – самодовольно хмыкнул Ромка.
– Поймите, Рома! Вас вывезли сюда совсем для других целей. То, чем вы сейчас занимаетесь, возможно, наказуемо. А вы уже знаете, как они могут наказывать!
– Не нравится, значит, когда им фиг лепят? – Физиономия Ромки прямо-таки дышала злорадством
– Да не в этом дело, Рома! Хозяева скорее всего и понятия не имеют, что именно вы там лепите Важен сам факт… Занявшись творчеством, вы как бы присваиваете себе божественные функции… А боги, как правило, ревнивы, Рома! Прометею, например, пришлось в итоге расплачиваться собственной печенью…
– Дед! – ласково сказал Ромка. – Мне работать надо…
* * *Добравшись до того места, где полое лепное запястье расширялось, переходя в собственно фиг, Ромка взмок и разозлился. Вот уже несколько раз, сердито сопя, он отрывал и перекладывал не правильно уложенные кольца. То и дело возникала необходимость свериться с оригиналом, а одной левой тоже не больно-то полепишь… К перечисленным неудобствам следовало добавить невозможность сойти с глыбы и осмотреть свое детище издали – на пятачке по-прежнему крутились надзорки.
Покончив с последним мешком, Ромка обнаружил, что золотистые громады вокруг побледнели и обесцветились. Начиналось время серых сумерек.
Спрыгнул с приступочки и, сделав пару-тройку шагов, обнаружил, что окружен надзорками. Сердчишко прыгнуло и заметалось…
– Ребята, ребята, – забормотал Ромка, снова отступая к глыбе. Что-то ткнулось ему под коленки. Взмахнул руками, оглянулся… Так и есть! Еще одна…
Терять было нечего, и Ромка кинулся вперед – прямо на широкие акульи рыла. Дерзко оттолкнувшись босой ногой от выпуклого панциря, перелетел на ту сторону и метнулся к светлому пятну скока.
Напоследок еще и обернулся.
– А вот фиг вам! – торжествующе сказал он сумеркам, где смутно белела глыба и ворочались округлые сгустки мрака.
Сегодня-то – фиг… А вот завтра как?
* * *– Во, блин! – озадаченно вымолвил Ромка.
Пятиэтажка сияла огнями. Собственно, ничего чудесного в этом не было – Ромка и сам мог приказать «конуре», чтобы она осветилась целиком. Но кому, хотелось бы знать, взбрело в голову нагрянуть сюда на ночь глядя?
В озаренном изнутри проеме первого подъезда, привалясь плечом к косяку, темнела коренастая фигура Василия.
– И чего? – с интересом спросил Ромка, подойдя.
Василий тяжко вздохнул.
– Пошли, – сказал он. – Все уже собрались…
Ромка хмыкнул и, покручивая головой, поднялся вслед за ним на второй этаж, где в комнате с трех-спальным ложем и бугорком серого порошка в углу он действительно увидел знакомые лица. Отсутствовали, пожалуй, только Леша, Пузырек да еще та лупоглазая девица, имя которой Ромка так и не смог запомнить.
– Вы бы еще куклу Машу пригласили, – нагло сказал он и, пройдя в угол, сел, уперев одну руку в пол, а другую положив на вызывающе вскинутое колено.
Клавка надувалась и вращала глазами. Сократыч сидел, смущенно подняв плечики. Никита был равнодушен. Крест обеспокоенно вертел головой. Этих двоих, надо полагать, затащили сюда насильно.
– Ну давай ты, что ли, Вась? – недовольно молвил мужичок по имени Коля.
Василий засопел, нахмурился, однако противиться не стал и вышел на середину комнаты.
– Рома, ты всех достал, – рубанул он наотмашь.
Ромка повесил голову, и такое впечатление, что пригорюнился. Самые наивные даже переглянулись с надеждой: да уж не раскаивается ли? Ромка молчат довольно долго, потом вздохнул.
– Кого – всех?
– Всех! – громыхнул Василий. – Даже хозяев! Надзорки вон с ума посходили!
– А вам-то что? – не понял Ромка.
– Да как это что? Как это что? – взвилась Клавка, но на нее тут же зашикали и замахали руками. Умолкла, раздувая глаза и ноздри.
– Объясняю, – процедил Василий и вдруг тоже взорвался; – Да ты же, паразит, всех надзорок на себя стянул! Возьми того же Сократыча! Раздолбает камушек – ждет надзорку… А та, сволочь такая, хуже «скорой помощи»! Не едет и не едет… Понял теперь?
Ромка моргал.
– Совсем не едет? – с любопытством спросил он.
– Н-ну… потом-то, конечно, приезжает… – нехотя признал Василий. – Но все равно ведь ждать замучишься!
– Ага… – медленно проговорил Ромка. – Значит, все-таки приезжает…
Теперь уже и Василий раздул ноздри.
– Ты что, издеваешься?..
– А? – Ромка поднял на него замутненный взор. – Нет… я… думаю…
– Думает он! Короче, Рома! Все тебя просят… Понимаешь? Все! По-хорошему просят: Рома, завязывай!
– Послезавтра, – сказал Ромка. –
– Что послезавтра?
– Послезавтра закончу…
Посде этих слов рухнула такая тишина, что дедок Сократыч даже заерзал, жалобно покряхтывая.
– Василий… – позвал он. – А может быть, в самом деле?.. Ну что решают два дня в конце-то концов?.. Вы же знаете: он ведь не отступится…
Василий метнул на него бешеный взгляд через плечо и снова повернулся к Ромке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});