Если ты осмелишься - Хармони Уэст

class="p1">Я наношу удар Трею в челюсть, заставляя его выплюнуть проклятие. Задерживаю его достаточно надолго, чтобы дать мне время развернуться и добраться до нее.

Я нащупываю пульс, ее шея все еще теплая, сердце все еще сильно бьется под кожей.

Такая чертовски сильная. Мой жизнерадостный маленький цветок.

— Ты в порядке, детка. — Я хватаю ее за руку, чтобы дать ей понять, что я здесь, я никуда, черт возьми, без нее не пойду, и ее идеальные карие глаза распахиваются. Я издаю звук, который является чем-то средним между вздохом облегчения и всхлипом. — Я люблю тебя, Вайолет. Я люблю тебя так чертовски сильно. Прости, что меня не было рядом, чтобы защитить тебя, но сейчас я здесь. С тобой все будет в порядке. Я забираю тебя отсюда.

— Черт бы тебя побрал. — Холодный, острый металл прижимается к моей шее. Глаза Вайолет расширяются от ужаса, и она бы снова закричала, если бы могла. Я замираю, глаза моей команды под масками округляются. — Стоять.

Последнее, что я хочу делать, — это подчиняться приказу самого дьявола, но с ножом, приставленным к моему горлу, это мой единственный шанс вытащить Вайолет отсюда живой.

Собрав в кулак всю свою силу воли, я отпускаю ее руку.

— Я не оставлю тебя, — бормочу я.

Я медленно встаю, когда Трей хватает меня за плечо и продолжает впиваться лезвием в шею.

— Извини, что все так закончилось, приятель, — говорит он.

Может быть, если я смогу нанести ответный удар локтем, то смогу заставить его уронить нож…

— Попрощайся со своей девушкой. — Он наклоняется ближе, сжимая мое плечо. — Теперь она моя.

Прежде чем я успеваю сделать еще одно движение, Трей проводит лезвием по моей шее.

Глава 40

После

Вайолет

Я не думала, что смогу больше кричать, мое горло саднило, но я кричу ради него.

Я кричу Уэсу, когда его колени ударяются о бетон, а из шеи льется кровь.

Слишком быстро.

Чертовски быстро.

Агония разрывает меня по швам. Каждый дюйм моего тела был разорван торнадо. С каждым ударом они попадали мне в живот, спину, ноги, руки, голову, и все, о чем я мог думать, — это боль. Бесконечная. Непреклонная.

Но ничто из этого не сравнится с тем, как мужчина, которого я люблю, пытается остановить поток крови из собственного горла.

Если Трею удалось перерезать трахею, Уэс не сможет дышать. Если он перерезал крупную артерию, у Уэса есть всего несколько минут, прежде чем он умрет от потери крови.

Может быть, секунды.

Осталось несколько секунд, чтобы сказать ему все, что мне нужно. Сказать ему, как сильно я его люблю. Как сильно я переживаю за него, когда его нет рядом. Как общение с ним помогает мне вспомнить мою лучшую подругу и оплакать ее. Как его смех заставляет меня улыбаться, даже когда я забыла, как это делается. Как, когда я оказываюсь в его объятиях, я чувствую себя как дома.

Я пришла сюда, чтобы спасти Анису. Но я всего лишь поставила под угрозу Уэса.

— Уэс!

Но это не мой голос зовет его.

Он по-прежнему не смотрит в их сторону.

— Вайолет, — выдыхает он.

Он все еще может говорить. Он все еще может дышать.

Окровавленной рукой он тянется ко мне, хватаясь за мою, словно я его спасательный круг, единственное, что привязывает его к этому миру.

Шаги врываются на склад, эхом отдаваясь вокруг нас.

Девятнадцать хоккеистов бегут по бетону с клюшками в руках, и каким-то чудом Уэсу удается выдавить слабую улыбку.

— Я вызвал подкрепление.

Люк у руля, и как только он замечает меня и Уэса, покрытых кровью, он переводит взгляд на Трея, все еще сжимающего нож.

— Черт возьми, бросай это, чувак!

Крики перед сильным ударом о бетонную стену. Позади Уэса остальные члены команды прижали Трея к земле и обезоружили.

Облегчение захлестывает меня, хотя каждый дюйм моего тела остается неподвижным в агонии.

— Вы трое, помогите мне отвезти этих двоих в больницу, — инструктирует Люк. Я впервые вижу его таким — отдающим приказы, принимающим ответственность. Я снова вспоминаю, почему он так понравился Хлое. — Остальные, верните этих придурков тренеру. Пусть он решает, что с ними делать.

Уэс

Все медсестры и врачи в этой гребаной больнице некомпетентны. Порез поперек моего горла поверхностный. Он не перерезал мне трахею и не задел ни одной крупной артерии. Для того, кто так любит резать людей ножами, Трей определенно дерьмовый в этом. Несколько швов на шее, и я практически как новенький, но они продолжают, черт возьми, беспокоиться обо мне, когда должны беспокоиться о ней.

— Какого черта здесь с ней никого нет? — Кричу я в открытую дверь. — На мою девочку только что напали! Это ваше последнее предупреждение. Если кто-нибудь не притащит свою задницу в эту комнату и не позаботится о ней сейчас, я потащу вас всех за собой в ад!

В палату врываются раздраженная медсестра и доктор с потухшими глазами. На самом деле мне похуй, какого отношения они хотят ко мне добиться, пока они выполняют свою гребаную работу и заботятся о ней.

Несмотря на боль, которую она испытывает, ей удается улыбаться каждый раз, когда я выкрикиваю приказ.

Ее мама приезжает примерно через час после моего звонка, и я собираюсь выйти из комнаты, чтобы дать им немного побыть наедине, когда она хватает меня за руку.

— Спасибо, что защитил мою дочь, Уэс. — Ее глаза блестят. — И за то, что простил ее.

Я просто надеюсь, что она тоже простила меня. За то, что я не поверил ей. За то, что позволил этому подонку Трею приблизиться к ней.

Как только она обретает дар речи, она рассказывает мне, в чем признался ей Трей, пока он и остальные подонки выбивали из нее дерьмо: он подсыпал Хлои наркотик в выпивку в ночь ее смерти. Вайолет он тоже подсыпал наркотик, но она ничего из этого не пила.

Кто знает. Может быть, я мог потерять их обоих в ту ночь.

Очевидно, обычный отчет токсиколога не обнаруживает тот наркотик, поэтому он показал только наличие алкоголя в организме Хлои во время ее вскрытия. Возможно, если бы мы знали, что нужно искать это, судмедэксперт смог бы определить, пережила бы она падение в бассейн, если бы ее не накачали наркотиками.

Даже если бы Вайолет не толкнула ее, возможно, Хлоя все равно прыгнула бы. Возможно, я все равно не смог бы спасти ее.

Трей никогда не будет