Коло Жизни. Зачин. Том первый - Елена Асеева

Вещунья Мудрая, еще когда снимала обувь в первой комнате, повелела мальчикам оставаться там, а когда Аласты закрыла створку молвила ей:

– Зуйнара, – склонившаяся энжейка, торопливо дернулась всем телом. – Надобно принести девочке, что-то под голову, оно как они покоятся ночами на подушках и ей так привычней, и, конечно, одеяло.

Аласты суетливо кивнула несколько раз, а посем когда царица уже, что-то загыркала на их языке все также склонено вышла из комнаты, притворив за собой створку двери.

– Давай Владушка я помогу тебе раздеться, – мягкий голос Вещуньи Мудрой, чудилось, наполнял невыразимой лиричностью песнопений всю комнату.

– Как же раздеться, – несогласно откликнулась юница, прижав к груди больную руку. – Там… в той комнате мальчики, а здесь. – И отроковица показала на полупрозрачное окно. – И вовсе все видно.

– Мальчикам, – незамедлительно ответила царица и шагнув ближе к девочке придержала за руку ее уставше-покачивающуюся фигурку. – Ничего не видно… А окошко сделано таким образом, чтоб тебе можно было видеть красоту того мира, при том самой оставаясь невидимой.

Владу с интересом воззрилась на дверь, что отделяла ее комнату, от той в коей находились отроки и не приметила даже их образов, токмо густая серая хмарь покрывала полотно створок. Покуда царица снимала с юницы ножны с мечом, кушак… помогала сымать рубаху, шаровары и онучи та чуть слышно постанывала, ощущая резкое сокращение мышц в левой руке, да тугие, словно налившиеся кровью и почти не шевелящиеся пальцы. Вещунья Мудрая одела на отроковицу долгую почти до пят без рукавов рубаху, с широким до груди клиновидным вырезом, которую достала из своей сумы. Положила вещи девочки и свои в угол, как раз под полочку с головами Богов и велела ложиться. Обремененная болью и утомлением, Владелина не мешкая выполнила повеление царицы, и с удовольствием опустившись на довольно мягкое ложе вытянула ноги, пристроила левую руку себе на грудь, слегка ее приобняв. Лучистый, солнечный свет, вкатывающийся через окно, озарял своим полыханием комнату, подымающееся тепло охватило своей ласковостью все измученное тело Влады, и покуда царица белоглазых альвов, что-то там творила с плохо слушающейся ее рукой, она закрыла глаза и уснула.

Глава двадцать первая

Владелина пробудилась наверно поутру. Трудно было сказать, сколько она проспала, но одно было ясно не одну ночь, потому как лежащая повдоль тела рука, плотно обернутая какими-то зелеными листами растения, совсем не болела. Необычайная легкость и приподнятость чувствовалась во всем теле, а на губах и в самом рту ощущалось сладость, точно от собранной языком цветочной пыльцы. Почитай багровые лучи солнца заливали комнату, девочка слегка приподнялась с ложа, облокотилась на правую руку и осмотрелась. Прямо подле нее, верней чуть-чуть правее ее невысокого ложа на полу поместилась царица.

Она сидела недвижно с вытянутой ровной спиной и слегка опущенными вниз плечами. Правая согнутая в колене нога покоилась ступней на левом бедре так, что высоко была задрана такая же белая ее пятка, прижатая к самому животу. Левая нога расположилась на правом бедре тараща не менее выступающую левую пятку. Казалось Вещунья Мудрая заснула, али окаменела, ибо даже не виделось колебаний ее уст, груди, тесно прижавшись друг к другу, покоились на животе тонкие руки и были сомкнуты очи. В багряных лучах подымающегося солнца ее кожа нежданно стала ярко светиться золотисто-алым светом… еще миг и тот свет наполнил, кажется, все помещение. Влада боясь потревожить царицу и, верно, проводимый ей обряд торопливо легла, а ядренистый свет уже густо заполнил всю комнату. Он будто напитал сами ровные в виде гладких нешироких планок стены, влез в окно и створку двери, да плотным маревом навис над самой юницей, вроде страшась ее коснуться. Рассыпчато-плотный дымок витал над телом девочки, изредка, совсем мало ощутимо, касаясь ее золотистыми лоскутками, трепеща в колыхании ее дыхание. А посем внезапно резко и грубо упал на лицо отроковицы и стремглав проскользнул ей в нос. Владелина приоткрыла рот, и, вздохнув, глубоко вогнала его внутрь себя еще и через рот. Зернисто-кучные пары махом заскочили ей в глотку, застлали изнутри очи, надавили на лоб и нос… И на какие-то доли секунд остановили биение ее сердца, течение юшки в венах.

И тогда отроковица сызнова увидела махонисто раскрывшийся рот лопаста рядья мелких зубов забрызганных голубой кровью, и едва слышимые слова, молвленные его устами:

– Черви… Вы уничтожите саму землю, высосите ее кровь, извратите ее плоть и оставите тут лишь остовы… безобразные остовы костей…

Еще, по всему вероятию, один морг и густая тьма точно прочертила пред юницей мощное колесо. Его круглый обод днесь горел золотыми переливами, в середине огромными полосами света пролегали спицы, сходящиеся во вращающемся, на вроде втулки навершие. От самого обода, как и от спиц, и от навершия, в разные стороны отходили узкие, трубчатые сосуды укрытые голубыми и оранжевыми клубящимися туманами по поверхности коих были раскиданы крупные белые четырехлучевые звезды.

Затем космическая даль и колесо явственно дрогнув, испарились и немедля показалась огромная долина, окруженная обезображенными, кривыми без коры, ветвей и листьев сухими деревьями, зыркающими на Владу костяными белыми стволами тел. Бурая почва под теми мертвыми деревьями была усеяна… покрыта сплошным ковром мусора… стеклянных и деревянных осколков, кусков и более крупных предметов, трухой пищевых отходов, дряхлых вещей, бумаги, пластика, вперемешку с глиняными, керамическими останками некогда чего-то цельного, железа, резины, бетона, кирпича, шифера, и, похоже, человеческих частей тел… Отрезанные ноги, искривленные, почерневшие, и точно потекшие… лишенные плоти кисти, обильно сдобренные отломками стекла и ветоши. Возле той, похоже не имеющей границ и плавно втекающей в поселение, свалки находились напиханные друг на друга кирпичные и бетонные дома. То широкие, то вспять узкие, долгие с железными и шиферными крышами, с потухшее-бесцветными окнами. И такими же бесцветными, безжизненными были лица людей густо наполняющих тесные улицы поселения, погибшие, омертвевшие задолго до того как прекратили биться их сердца и разлагаться их плоть. Нет в том тесном месиве лиц, домов, улиц, поселений места вольному ветру, могучим лесам, высоким горам, чистым рекам и круглым озерам. Поднялся высоко в небо, будто выросший из земли, грибоподобный столп серо-бурого дыма. Густой пеной растекся он по оземе, бурым маревом окутал все ее артерии, сосуды, жилы… Кровавые лица, с безумными черными очами, как у потерявшего ум энжея, когда-то напавшего на первых жителей Земли, запрудили собой все пространство кругом и мощной ладонью, кажется, прижали горло девочке так, что невозможным стало вздохнуть. Мозг многажды раз увеличившись, надавил своей массой на череп, отчего слышимо хрустнули кости, и тугой страх потери жизни плотным одеялом заполонил всю плоть, разком высосав оттуда тепло.