Тень Саганами - Дэвид Вебер

— По сути дела, я больше беспокоюсь относительно реакции Бандитов на наше решение удирать вглубь системы вместо того, чтобы прорываться по кратчайшему пути к гипергранице. Надеюсь, они подумают, что мы запаниковали, или надеемся, что они подошли недостаточно близко для того, чтобы заметить нас бортовыми сенсорами и считаем, что можем быстрее всего уйти из диапазона обнаружения, направляясь прямо от них. — Он пожал плечами. — Хочется думать, что я не был бы настолько глуп, чтобы самому на это купиться, однако я в этом не уверен. Видит Бог, всем нам случалось повидать достаточно много капитанов торговых судов, совершавших нелогичные поступки столкнувшись с внезапной и непредвиденной опасностью. Полагаю, достаточно вероятно, что эти типы подумают, что мы делаем именно это.

— Наверное вы правы, шкипер, — произнёс Фитцджеральд. — Однако вы на самом деле полагаете, что коммодор Карлберг согласится подвести один из своих кораблей близко к этим типам?

— Да, — твёрдо заявил Терехов. — Думаю, его желание как следует их шарахнуть настолько сильно, чтобы пойти и на больший риск. Особенно после того, как я растолкую ему, каким образом мы намереваемся отобрать у них и купца тоже.

— Вы об этом уже упоминали, сэр, — заметил Фитцджеральд. — Однако я всё ещё не понимаю, как мы собираемся это сделать.

— Я не могу гарантировать, что это нам удастся, — согласился Терехов. — Но я думаю, что наши шансы достаточно неплохи. Многое будет зависеть от особенностей конструкции Бандита Три и ещё нескольких не зависящих от нас факторов, однако это должно быть возможно. Вот что я придумал…

Глава 19

Абигайль Хернс сидела в кресле второго пилота бота, прижатого тяговым лучом к корпусу легкого атакующего корабля Космических Сил Нунцио. Хотя рядом с "Росомахой" — названной в честь животного с Понтифика, на удивление мало похожего на куда меньшего хищника с Земли — бот выглядел пигмеем, по сравнению с любым настоящим военным кораблём та сама была крошкой. Фактически, при массе едва доходившей до пятнадцати тысяч тонн, она составляла меньше пяти процентов "Гексапумы", при этом являясь одним из самых мощных кораблей флота Нунцио.

"И, — подумала Абигайль, вспоминая ночное небо, усыпанное быстро гаснущими искорками атомных взрывов в глубоком космосе, — она не сильно меньше тех ЛАКов, что были у нас, когда леди Харрингтон уничтожила "Гнев Господень". Возможно, в этом есть некоторая симметрия… если у нас выйдет".

"Росомаха" висела в космосе неподвижно относительно Нунцио-B, оставаясь на месте, в то время как Понтифик — и КЕВ "Гексапума" — непрерывно удалялись от неё с орбитальной скоростью, составлявшей чуть больше тридцати двух километров в секунду. Рядом с нею висели ещё пять ЛАКов — все, что смогли добраться до её теперешней позиции, прежде чем она остановилась, сохраняя позицию при минимальном уровне энергии, и позволила своему домашнему миру лететь прочь. Эти ЛАКи были до предела возможностей систем жизнеобеспечения набиты двумя ротами армии Нунцио, которые, как заверил капитана Терехова коммодор Карлберг, были вполне подготовлены к абордажу и к работе в вакууме. Абигайль надеялась, что Карлберг был прав, хотя, если всё пойдёт нормально, это всё равно не будет иметь значения.

Главную силу абордажной партии составлял взвод морпехов капитана Качмарчика, распределённый — вместе с Абигайль Хернс, Матео Гутиерресом и гардемаринами Аикавой Кагиямой и Рагнхильд Павлетич — по находящимся под её командованием двум ботам. Абигайль взяла Рагнхильд с собой на Хок-Папа-Два, оставив Аикаву на Хок-Папа-Три с лейтенантом Биллом Манном, командиром третьего взвода, и теперь украдкой взглянула на курносый профиль девушки-гардемарина. Та выглядела напряжённой, но если и нервничала, то внешне это проявлялось удивительно слабо. Рагнхильд сидела в пилотском кресле, расслабленно положив руку в перчатке на стоящий на колене шлем, и, вместо того, чтобы не отрывать взгляда от часов, восхищённо рассматривала через остекление кокпита нунцианские корабли.

Возможно потому, что никогда не видела чего-то настолько древнего кроме как в исторической постановке на головидении, ехидно решила Абигайль.

Она улыбнулась, но улыбка поблекла, когда на глаза ей попалось собственное отражение в армопласте позади Рагнхильд. Абигайль выглядела практически как обычно… за исключением спешно изменённых знаков различия на скафандре. На рукавах того по-прежнему были одинокие золотые кольца младшего лейтенанта, но на вороте вместо одного золотистого ромбика было два — знаки различия старшего лейтенанта. Её подмывало поднять руку и потрогать их, но она решительно подавила это желание и сосредоточилась на панели управления.

"Никаких шансов за то, что мне позволят их сохранить, что бы ни случилось. Но это было любезно со стороны шкипера. И, полагаю, практично".

Терехов удивил её временным повышением непосредственно перед тем, как она покинула "Гексапуму". Теоретически, у него было право сделать это повышение постоянным, но только с одобрения Бюро по Кадрам. А учитывая то, что выслуга Абигайль в текущем звании до прибытия на "Гексапуму" составляла меньше восьми месяцев, она весьма сомневалась, что Бюро будет склонно утвердить повышение. На самом деле, её специфический статус грейсонки на мантикорской службе — и единственной дочери землевладельца на оба флота — скорее всего сделает комиссию по назначениям ещё придирчивее обычного. Но, по крайней мере, повышение сделало её формально старше Манна по званию, что было полезно, раз уж капитан подчеркнул, что командует она, а не морпех. Ещё это помогло ей в общении с капитаном Эйнарссоном, командиром "Росомахи" и старшим из офицеров в спешке собранной маленькой эскадры КСН.

Капитан Магнус Эйнарссон явно был одним из нунцианцев, у которых никак не получалось помнить, что мантикорцы, с которыми они имеют дело, в результате воздействия пролонга все как один старше, чем выглядят для нунцианских глаз. Когда он смотрел на Абигайль, то видел подростка, скорее всего лет шестнадцати отроду, а не молодую женщину почти на десять стандартных лет старше. Хуже того, культура Нунцио была бескомпромиссно патриархальной. Горькие века жалкого существования и дурной медицины создали общество, которое вынуждено было стоически переносить чудовищную смертность среди детей. На протяжении большей части их планетарной истории нунцианские женщины были слишком заняты вынашиванием детей — и, зачастую, умиранием от родильной горячки, пока местные медицинские круги не открыли заново, что заболевания возбуждаются микробами — чтобы заниматься чем-либо ещё. Только на протяжении последних двух или трёх поколений медленно прогрессирующий технологический уровень системы сделал возможным изменить эту ситуацию. Но так уж устроено человеческое общество, что изменения такого масштаба не происходят в одночасье.

"Вот и ещё одна параллель с домом, — сардонически подумала грейсонский лейтенант. — Хотя эта атеистическая компания, по крайней мере, не пытается ссылаться на Божью волю! Но без леди Харрингтон, Протектора и преподобного Хэнкса, чтобы пинать их в зад, они в любом случае будут принимать перемены медленнее — и даже с большей долей ослиного упрямства".

Во всяком случае Эйнарссон явно был всерьёз недоволен (хотя, несомненно, думал, что превосходно это скрывает) получением "рекомендаций" даже от старшего лейтенанта, оказавшегося женщиной. Как бы он отреагировал, если бы она оставалась в своём постоянном звании, Абигайль не хотелось даже представлять.

Она ещё раз взглянула на хронометр и кивнула, ибо тот отсчитал пять часов с момента, когда выносные сенсорные массивы засекли незваных гостей. Пять часов, за которые Понтифик переместился больше чем на полмиллиона километров, унося с собой "Гексапуму". Если бандиты ухитрились одурачить "Гексапуму" и сумели запустить наперехват планете беспилотный разведчик в тот момент, когда сами они были у гиперграницы, то его траектория пройдёт достаточно далеко от текущего положения "Росомахи", чтобы сигнал настолько слабый как от импеллерного клина ЛАКа остался им незамеченным. А поскольку сами Бандиты Один и Два всё ещё находились от планеты далеко за пределами дальности действия бортовых сенсоров…

— Готовность к ускорению три минуты, — произнёс у неё в наушнике голос капитана Эйхнарссона.

Три минуты канули в вечность, и шесть ЛАКов с прицепившимися к ним ботами ринулись с места с ускорением пятьсот g.

"Что ж, является шкипер гением тактики или нет, мы узнаем примерно через десять с половиной часов", — подумала Абигайль.

Наоми Каплан уселась в тактической секции, повесила шлем на крючок, предусмотренный сбоку на кресле, и быстро, но внимательно оглядела свой пульт, как всегда и делала. Это заняло у неё несколько секунд, а потом она буркнула что-то одобрительное и удовлетворённо откинулась в кресле.