Исповедь. О жизни. Что такое искусство? - Толстой Лев Николаевич

Миросозерцание другого поэта, Верлена, состоит из дряблой распущенности, признания своего нравственного бессилия и, как спасение от этого бессилия, самого грубого католического идолопоклонства. Оба притом не только совершенно лишены наивности, искренности и простоты, но оба преисполнены искусственности, оригинальничанья и самомнения. Так что в наименее плохих их произведениях видишь больше г-на Бодлера или Верлена, чем то, что они изображают. И эти два плохие стихотворца составляют школу и ведут за собою сотни последователей.

Объяснение этого явления только одно: то, что искусство того общества, в котором действуют эти стихотворцы, не есть серьезное, важное дело жизни, а только забава. Забава же всякая прискучивает при всяком повторении. Для того, чтобы сделать прискучивающую забаву опять возможной, надо как-нибудь обновить ее: прискучил бостон - выдумывается вист; прискучил вист - придумывается преферанс; прискучил преферанс - придумывается еще новое и т. д. Сущность дела остается та же, только формы меняются. Так и в этом искусстве: содержание его, становясь все ограниченнее и ограниченнее, дошло, наконец, до того, что художникам этих исключительных классов кажется, что все уже сказано и нового ничего уже сказать нельзя. И вот чтоб обновить это искусство, они ищут новые формы.

Бодлер и Верлен придумывают новую форму, при этом подновляя ее еще неупотребительными до сих пор порнографическими подробностями. И критика и публика высших классов признает их великими писателями.

Только этим объясняется успех не только Бодлера и Верлена, но и всего декадентства.

Есть, например, стихотворения Малларме и Метерлинка, не имеющие никакого смысла и несмотря на это или, может быть, вследствие этого печатаемые не только в десятках тысяч отдельных изданий, но и в сборниках лучших произведений молодых поэтов.

Вот, например, сонет Малларме:

("Pan", 1895, No 1)

A la nue accablante tu

Basse de basalte et de laves

A meme les echos esclaves

Par une trompe sans vertu.

Quel sepulcral naufrage (tu

Le soir, ecume, mais y brave)

Supreme une entre les epaves

Abolit le mat devetu.

Ou cela que furibond faute

De quelque perdition haute,

Tout l'abime vain eploye

Dans le si blanc cheveu qui traine

Avarement aura noye

La franc enfant d'une sirene.

(Подавленное тучей, ты

Гром в вулканической низине,

Что вторит с тупостью рабыни

Бесстыдным трубам высоты.

Смерть, кораблекрушенье (ты

Ночь, пенный вал, борьба в стремнине)

Одно среди обломков, ныне

Свергаешь мачту, рвешь холсты.

Иль ярость оправдаешь рвеньем

К иным, возвышенным, крушеньям?

О, бездн тщета! и в волоске

Она любом; в том, как от взгляду,

В ревнивой, алчущей тоске,

Скрывает девочку-наяду.

(Перев. А. Эфрон)>

Стихотворение это - не исключение по непонятности. Я читал несколько стихотворений Малларме. Все они так же лишены всякого смысла.

А вот образец другого знаменитого из современных поэта, три песни Метерлинка. Выписываю тоже из журнала "Pan", 1895 г., No 2.

Quand il est sorti

(J'entendis la porte)

Quand il est sorti

Elle avait souri.

Mais quand il rentra

(J'entendis la lampe)

Mais quand il rentra

Une autre etait la...

Et j'ai vu la mort

(J'entendis son ame)

Et j'ai vu la mort

Qui l'attend encore...

On est venu dire

(Mon enfant, j'ai peur)

On est venu dire

Qu'il allait partir...

Ma lampe allumee

(Mon enfant, j'ai peur)

Ma lampe allumee

Me suis approchee...

A la premiere porte

(Mon enfant, j'ai peur)

A la premiece porte,

La flamme a tremble...

A la seconde porte

(Mon enfant, j'ai peur)

A la seconde porte,

La flamme a parie...

A la troisieme porte,

(Mon enfant, j'ai peur)

A la troisieme porte

La lumiere est morte...

Et s'il revenait un jour

Que faut-il lui dire?

Dites-lui qu'on l'attendit

Jusqu'a s'en mourir...

Et s'il interroge encore

Sans me reconnaitre,

Parlez-lui comme une soeur,

Il souffre peut-etre...

Et s'il demande ou vous etes

Que faut-il repondre?

Donnez-lui mon anneau d'or

Sans rien lui repondre...

Et s'il veut savoir pourquoi

La salle est deserte?

Monterez-lui la lampe eteinte

Et la porte ouverte...

Et s'il m'interroge alors

Sur la derniere heure?

Dites-lui que j'ai souri

De peur qu'il ne pleure...

<Когда влюбленный удалился

(Я слышал двери скрип),

Когда влюбленный удалился,

От счастья взор у ней светился.

Когда же он опять пришел

(Я видел лампы свет),

Когда же он опять пришел,