Рожденные в пламени (ЛП) - Кайм Ник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он отстегнул свой болт-пистолет и передал его Обеку. Тот поблагодарил Ксена кивком, проверил магазин и прицел, после чего убрал в кобуру, где раньше лежало его личное оружие. Затем повернулся к Т'келлу:
— Не надо было меня разыскивать. Слишком рискованно.
Ему ответил Ксен:
— А ты бы бросил кого-нибудь из нас, брат-капитан?
На это у Обека не нашлось возражений. Он сжал наплечник Ксена, затем снова обратился к Т'келлу:
— Прости, Отец Кузни. Лишенные Шрамов подвели тебя, мы подвели примарха, но, по крайней мере, умрем с честью.
— Пока мы еще живы, — возразил Т'келл.
Он повернулся спиной к Обеку и стал рассматривать дверь «Свершения». Рядом с ней казался тщедушным любой из могучих бойцов Саламандр. Металлическая поверхность поражала искусными украшениями, но своей непробиваемостью могла бы соперничать с воротами крепости. На ней не было заметно никаких замков или задвижек, одна только эмблема с оскаленной зубастой головой змия. На зубах виднелась кровь, но не свежая, не принадлежавшая Обеку, поскольку его раны были запечатаны огнем.
— Она не сработала? — спросил Т'келл, прислушиваясь к усиливающемуся шуму боя.
Уже можно было разобрать яростные воззвания Занду, обращенные к Вулкану, и безумный хохот Зеб'ду Варра.
— Отец Кузни?
Ксен и остальные воины уже заняли боевые позиции, втиснувшись в ниши или пригнувшись, чтобы не подставляться под огонь.
— Дверь, — пояснил Т'келл. — На ней твоя кровь. Но дверь закрыта. Она не поддалась ни на какие уловки адепта?
— Он испробовал все, но не добился успеха.
Т'келл поднял свою руку к свету, словно изучая ее...
— Частично я еще состою из плоти и крови. И я не сомневаюсь, что Вулкан не случайно возложил на меня эту ношу. Я думаю, дверь закодирована только моими генами.
И он вставил свою руку в пасть змия.
Глава 14. Последний дар Вулкана
Курнан уловил звуки, доносившиеся из глубины. Низкий гул земли, приглушенный скрежет металла по металлу, щелчки механизмов, свидетельствующие о пробуждении машины. Дверь...
Арсенал Вулкана наконец-то открыт для разграбления.
Коридор перед ним охватило пламя, достаточно интенсивное, чтобы расплавить пластек и деформировать металл. Боевые сервиторы сильно пострадали. Их неживая холодная плоть коробилась и чернела, а потом просто стекала на землю. Многие сразу погибли в огне, другие, обладавшие обрывочными воспоминаниями о самосохранении, остановились.
Восто пригнулся позади сервитора с мертвыми глазами, используя его в качестве щита, и включил фильтры ретинальных линз. Из огня вылетали клубы густого маслянистого дыма, но сквозь его пелену Курнан обнаружил врагов и выкрикнул приказ усилить ответный огонь. Саламандры отступали в строгом порядке, но они должны были сознавать, что все их старания напрасны.
«Всегда в меньшинстве, — подумал он, — всегда обречены на смерть».
Один пламенный вихрь летел навстречу другому, потом третий. Противники обменивались твердотельными снарядами и лазерными лучами.
— Огонь, — бросил Курнан Соломусу, упавшему на пол рядом с ним. — Почему эти легионеры так обожают огонь?
Щиты сервитора дергались, когда болтерные снаряды попадали в них.
— Разве они не были рождены в пламени, как гласит легенда?
— В таком случае сегодня они в пламени и погибнут, — равнодушно добавил Креде.
Лишенный одной руки, он мог управляться только с болт-пистолетом и только успел подготовиться к выстрелу, как снаряд снес ему подбородок и большую часть левой половины лица. Креде в агонии зажал здоровой рукой рану и ничком рухнул в огонь. Верхняя половина его тела мгновенно вспыхнула.
Курнан откровенно расстроился, а Соломус только пожал плечами:
— Никогда еще не встречал более невезучей души, чем Креде, но все же я согласен с ним.
Еще двое Сынов Гора, Менатус и Годак, двинулись вперед, чтобы вытащить тело из огня, но Восто махнул рукой:
— Он мертв. Оставайтесь на месте.
Пламя постепенно угасало — сервиторы приняли на себя львиную долю его ярости, что сказалось на их численности. Теперь они возобновили наступление — и те, которые еще горели, и те, что шли за ними, неутомимые и безжалостные. Соломус тоже приподнялся:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Давай перебьем этих сынов Змия.
Приближались и остальные Сыны Гора, Курнан слышал их переговоры в воксе. Они с Райко были в авангарде.
Вслед за Соломусом он шагнул в огненный шторм, в гущу боя. Вместе с ним поднялись Менатус и Годак. Гаркус, принимавший участие в схватке наверху, шел позади вместе с Эзриахом и Узиэлем, а за ними подтягивалось подкрепление из дронов Механикума самых разных калибров.
Курнан погрузился в дым и ощутил новый прилив ненависти. К сервиторам и их безвольной покорности, к адепту и его высокомерию, к наглости палача, к Саламандрам, отказывающимся умирать. Колючие побеги этого чувства росли в нем еще со времен Исствана III, пышно расцветая с каждым новым предательством и последующим бесчестьем. Но самые острые шипы он приберег для особой ненависти — к самому себе.
Дверь «Свершения» медленно открылась с металлическим скрежетом, и Саламандры на мгновение оцепенели, словно перед мифическим ковчегом, к которому получили доступ после бесконечных испытаний.
Темнота с мерцающими автоматическими светильниками манила войти внутрь.
Занду к этому времени добрался до передового отделения, Варр тоже, но легионеров под его началом осталось удручающе мало. Жестоко пострадавшие и измученные, они прошли мимо Ксена и его часовых и остановились на пороге легендарного хранилища Вулкана.
— Я чувствую запах пепла и сажи, — прошептал Обек, превозмогая желание склонить голову.
— Времени на осмотр нет, — напомнил Т'келл.
В его голосе прозвучало крайнее напряжение, и Обек обернулся, но технодесантник отмахнулся от его беспокойства:
— У нас есть единственный шанс. В «Свершение», быстрее!
Обек вошел первым, держа перед собой позаимствованный болт-пистолет.
Его силы быстро восстанавливались, и он шел быстро, а вспышки лазеров и болтеров словно подгоняли скрыться в темноте. Занду и остальные воины выстроились позади, прикрывая своего раненого капитана.
Ксен и его легионеры еще оставались в коридоре, поджидая прорывавшихся сквозь огонь мятежников. Райос остался вместе с ними и вел подавляющий огонь.
Т'келл задержался у двери и обернулся к знаменосцу:
— Ксен... Пламенный Удар! Мы отступаем.
— Мы не добудем славы, — ответил тот, перекрикивая рев болтеров, — мы не сможем отомстить...
— Погибнуть здесь не означает добыть славу... — Т'келл покачнулся и потер рукой лоб, но Ксен вел стрельбу и ничего не заметил. — И отомстить мы пока не можем.
Пламенный Удар послал новую очередь, но в ответ получил десятикратно более мощный залп. Фокан сердито заворчал, получив снаряд в грудь, а затем Гайрон пронзительно вскрикнул от боли в раздробленном колене.
— А ты сумеешь ее закрыть? — закричал Ксен, прикрывая огнем Райоса, подбежавшего на помощь Гайрону.
— Ну, и кто теперь венгу? — услышал он от Райоса, на что ветеран ответил неразборчивым ворчанием.
— Смогу, — заверил Т'келл. — Дверь между нами и ними. Не пропустит. Арсенал в нашем распоряжении. Мы сумеем одержать верх.
Уступая, Ксен дал своим людям сигнал отойти.
Все вошли в хранилище, и Т'келл включил механизм, на этот раз, чтобы закрыть дверь. Непроницаемая плита из металла, созданного примархом, стремительно опустилась, стукнув о землю, словно крышка гроба.
Несколько снарядов еще успели пролететь сквозь быстро сужающуюся щель, но не достигли цели.
— Ну вот, наконец-то мы здесь...
Слова Т'келла, обращенные к оставшимся в живых Лишенным Шрамов, эхом отразились от блестящего обсидиана. Из глубоких теней на воинов, будто оценивая их, смотрели изображения глубинных змиев. Из этого просторного и высокого зала, лишь первого от входа, вело в непроницаемую тьму несколько коридоров.