Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4. Человек на коне. Страшные сны - Алина Знаменская

Владик в столь дальнем походе участвовал впервые и был очень рад, что его взяли с собой. Он набрал полную корзину коренастых крепких грибов и теперь горел нетерпением соорудить себе удилище для ночной рыбалки. Но тетя Маша не позволила. Напомнила, что у них имеется еще одно дело.

Но когда подошли к могиле и мать Сережи начала креститься и петь псалмы, Владик совсем растерялся. Особенно неловко ему сделалось, когда Сережа тонким голоском стал вторить матери. Конечно, тетя Маша отсталая и крестится по-старому, по привычке. Но Сережа-то? Наверное, боится мать. Получалось, что они двое будто заодно, а он, Владик, будто бы лишний.

Он насупился и сел на траву, спиной к могиле, лицом к реке. Но сидеть было скучно. Он поднялся и побрел в сторону смешанного леса, где надеялся выломать себе подходящее удилище. Прошел довольно далеко, но хорошей ветки сразу не нашел, а потом увидел просвет меж деревьев и решил глянуть – не река ли там делает поворот? Может быть, здесь местечко для ловли и получше, чем у самой деревни?

Он вышел на открытое место и оказался на краю длинного извилистого оврага. Ни реки, ни даже ручья овраг в себе не скрывал. Но зато покатые бока его оказались сплошь усыпаны брусникой. Сколько здесь было ягод! Пунцовые барашки крупной брусники заслоняли зелень листьев. Поляна манила взор. Владик кинулся было, чтобы позвать тетю Машу и Сережу, но потом решил набрать ягод в кепку, чтобы показать – вдруг не поверят.

Он спустился в овраг – в глазах пестрело. Никогда прежде не доводилось ему напасть на такое богатство. Он успел набрать первую горсть, когда почувствовал, что на него сверху кто-то смотрит. Оглянулся. Наверху, на краю оврага, стояла старушка в надвинутом по самые глаза темном платке и, опираясь на клюку, наблюдала за Владиком. Он продолжил было свое занятие, но старушка окликнула его, Владик нехотя оторвался от ягод.

– Поди-ка сюда, милый, – позвала бабушка, и мальчик послушно вскарабкался по склону.

– Здравствуйте, бабушка, – вежливо поздоровался он.

– Ты чей будешь?

– Любимский, – с достоинством отвечал он. – Вознесенский Влад.

Ему очень хотелось добавить про себя: пионер. Но рано было вступать в пионеры. Можно было добавить про маму и еще сказать, что отец воевал с басмачами и умер от ран, но тогда пришлось бы рассказывать и про отчима, у которого вместо ноги костыль. Но говорить про отчима Владлен не любил. И он ограничился сказанным.

– То-то, что любимский. Наши-то, огарковские, все знают, что в этом овражке ягоду брать негоже.

– Нельзя? – Владик вытаращил на нее удивленные глаза. – Почему же?

– А потому, милок, что место это непростое. Тут люди схоронены. Кладбище тутоньки.

– Кладбище? – поразился мальчик, недоверчиво оглянувшись на овраг. Ничем это место не напоминало кладбище, на котором были похоронены отец его и бабушка. Он на всякий случай отошел от края оврага.

– Как их, сердешных, закопали тут, дак с тех пор кажный год ягод в этом месте пропасть. Только наши ребятишки ее не берут, знают все. Это кровь убиенных из земли выступает…

Старушка пошла в сторону деревни, и Владик отправился за ней. Ягоды, те, что успел собрать, на всякий случай высыпал в траву. И тете Маше решил про овраг не говорить. И Сереже не говорить, за то, что тот крестится, как старик.

Однако старушка его опередила. Когда он вышел на берег речки, бабушка уже беседовала с тетей Машей, а та называла ее Филипповной и даже обнимала.

– Внук вернулся с армии, – хвасталась Филипповна, – хозяин теперь в доме. На все руки он у меня мастер! И скорняк, и сапожное дело знает, с голоду бабушке не даст помереть. К нам вечерять приходите, он ребятишкам и удочки наладит.

Старушка не обманула. Внук ее – веселый молодой мужчина – не только снабдил мальчиков своими удилищами, но – вызвался показать место, где хорошо ловятся окуни. Наевшись у Филипповны горячей картошки с молоком, отправились рыбачить.

Солнце садилось за лесом. Горьковато пахло дымом от костра и рекой. Мальчики закатали штаны повыше колен, зашли в воду, каждый на свое облюбованное местечко. Ноги быстро притерпелись к холодной воде. Приятно рыбачить на закате! Зеленые борозды водяного лютика стелются по течению. Мягко щекочут пятки. Поплавок скачет по струистой зыби, слепящей глаза, и все чудится поклевка.

Сначала повезло Сереже, Владик заволновался, но вскоре и он вытянул из воды трепещущую серебристую рыбку. Вот тут началось! Мальчики едва успевали вытягивать одного за другим окуньков и плотву, ревностно подсчитывая, у кого больше.

После ухи Маша прилегла у костра, а мальчики решили продолжать рыбачить, пока не кончится клев. Но вероятно, рыбы тоже уходят спать. Клев пошел на убыль. Было решено продолжить рыбалку на рассвете, когда клев бывает что ни на есть лучший. Сережина мать спала, укрывшись тужуркой, а им совсем не хотелось спать. Тогда Владик рассказал Сереже про брусничный овраг. В темноте это было страшно, и Сереже захотелось рассказать в ответ тоже что-нибудь не менее страшное, и он вспомнил историю из Библии, которую читала мать, про Каина и Авеля. Как брат убил брата.

– Это как сказка и потому – неправда, – сказал Владик. – А про овраг – правда.

– Каин и Авель – тоже правда, – возразил Сережа. – Это было, только очень давно. И не в России.

– А вот и не было!

Они стали бы спорить и даже поругались бы, не привлеки их внимание светлая точка, движущаяся вдалеке по проселочной дороге. Светящаяся точка росла, и вскоре ее приближение окрасилось звуком движущейся машины.

Фары приближающейся машины горели в ночи, как два глаза страшного чудища. Мальчики, не сговариваясь, вскарабкались на пригорок и оттуда стали наблюдать. Им вскоре стало понятно, что в деревню прибыл фургон из города. Но зачем?

Машина, притушив фары, вползла в село и остановилась примерно посередине, возле магазина.

– Пошли посмотрим?

Ребята сиганули с пригорка, перебрались через речку и стали задами пробираться к магазину. Ночь была уже не совсем похожа на ночь. Северные ночи короткие – не успеет стемнеть, как тут же начинает сереть, и вот уже туман плывет от реки, и ночь переходит в зыбкое молочное утро. Серая, размытая полуночь делала предметы и строения странными, незнакомыми. Приехавшая машина тоже была серой, без окошек и с потухшими фарами почти не была видна в клубах тумана. Из-за кустов смородины в чьем-то огороде мальчики наблюдали, как из машины выскочили двое военных в красивой темной форме и постучали в окошко ближайшей избы. Пару минут спустя из избы вышел мужик, на ходу натягивая пиджак, и потрусил впереди военных.

Как хотелось Владику подобраться поближе, чтобы разглядеть форму военных, знаки отличия и оружие. Но ведь заругают! Оставалось наблюдать издали.