Студентка, комсомолка, спортсменка - Сергей Арсеньев

Ну, та пуля, что в левую руку попала, – это несерьезно. Даже кость не задета. Я уже достаточно свободно этой рукой пользуюсь. А вот вторая пуля вошла мне в грудь и пробила правое легкое. Хорошо, не застряла, навылет прошла. А то еще и резали бы меня. Но по сравнению с Алешкой мне повезло. Жалко Алешку. Его убили.

Хотя стреляли в нас недолго. Тот полковник, что от отчаяния открыл огонь, даже половины ленты расстрелять не успел. Как только началась стрельба по детям, вся полиция на площади немедленно перешла на нашу сторону. И три десятка винтовок с улицы быстро этот пулемет подавили. А минут через десять подошли грузовики с эсэсовцами. Аксман, как я его и просила, дошел до Гиммлера и донес ему мою версию событий. Обошлось почти без стрельбы. Рядовые после моих слов и так были в сомнениях, не дурят ли их. Лишь старшие офицеры, которым нечего было терять, немного постреляли. Но их было мало. Собственно, большинство из них разоружили их же собственные подчиненные.

Алешке вот только не повезло. По-видимому, тот полковник с пулеметом как раз по флагу и целился. А ведь Алешка и был знаменосцем. Мне же за компанию досталось. Я рядом стояла. Кроме Алешки, погибли еще шестеро мальчишек. И полтора десятка ранили. Там ведь тесно было. Расстояние небольшое, а дети мелкие. Потому одна пуля могла сразу трех-четырех поразить.

Москва и Берлин долго препирались, выясняя, где именно нужно хоронить Алешку. Гитлер хотел похоронить его на площади Александерплатц и воздвигнуть на его могиле монументальный памятник. Но, как ни крути, Алешка – гражданин СССР. И родители его в Москве живут. Потому хоронить договорились все же в Москве, на Новодевичьем кладбище. Риббентроп смог отстоять лишь право Рейха взять на себя все расходы по транспортировке тела и похоронам. Также могильная плита для Алешки была изготовлена в Берлине.

Видела я фотографию этой плиты. Кстати, ее внешний вид, как художник, утверждал лично Гитлер. Гранитная плита. Наверху – барельеф Алеши. Под ним рядом – пятиконечная звезда и свастика. Ниже – обе его посмертные награды. Звезда Героя Советского Союза и Рыцарский крест Железного креста. Надпись на плите на двух языках – по-русски и по-немецки. А тело Алеши в Москву сопровождал специальный отряд из трех десятков пимпфов. Тех, что шли тогда рядом с ним, в одном строю. Они и на похоронах присутствовали.

Кризис окончился. Блин, Гитлеру ведь давали материалы о покушении на него в 44-м! А он не внял. Выводов никаких не сделал. Все те же знакомые фамилии. Они все равно выползли! Людвиг Бек, Ганс Остер, Артур Небе. И адмирал Канарис вместе с ними. Это главные. А вот с Борманом пока непонятно. Утверждает, что его самого обманули, а так он весь фюреру предан. Врет? Да черт его знает! Пока живой, под домашним арестом сидит. Остальных же на рояльных струнах повесили. Брр. Но Гитлер сказал, что веревки они недостойны. Жестоко? Возможно. Но наши ничуть не лучше. Урода Власова в 46-м тоже на рояльной струне повесили.

В смысле, это он у нас был уродом. А тут… Товарищ Сталин хорошо поддел меня. Я сама-то с кем общаюсь каждый день, а? И Андрей Андреевич Власов – генерал-майор РККА. Кавалер ордена Ленина. И это он сейчас командует у нас 1-м Иранским фронтом. Очень успешно командует, кстати. Власовцы вот-вот соединятся со 2-м Иранским фронтом под командованием Рокоссовского, а там и Тегеран займут. У них там революция началась, как товарищ Сталин и обещал.

Революция. Ага. Я, конечно, блондинка и пионерка. Но не дура. Полтора десятка бузотеров с парой неисправных винтовок на всех – это их «революционная армия». Единственной задачей этих ребят было – спрятаться и не отсвечивать, ожидая, когда советские танки придут на помощь «свободолюбивым иранским трудящимся, стонущим под гнетом жестокой монархии». Так в советских газетах писали. Ну, танки и пришли. Быстро пришли.

Мир окончательно сошел с ума. Все встало с ног на голову. И здесь теперь слово «власовец» – вовсе не ругательство, как было у нас. Тут это вполне уважаемые люди. Ближайшая аналогия в нашем мире – слово «афганец». Деда Миша у меня тоже «афганец».

Да, кризис завершился. Если не считать казненных и военных, погибших в перестрелках, то он унес жизни шестерых берлинских пимпфов, Алеши Никонова и еще одной нашей советской девочки. Тани Лисицыной. Той самой, что приезжала в гости к Геббельсу. Она была самой младшей в группе девочек и очень любила молоко. Потому и выпила его больше, чем другие. Ее организм не выдержал.

Я сама не слышала выступление Геббельса по радио, так как валялась в то время без сознания. Но мне рассказали, что Геббельс превзошел самого себя. Он говорил больше двух часов, а в конце даже расплакался в прямом эфире. Может, и специально, конечно, но все равно. Впечатление от его речи у народа было огромное.

Геббельс сам, лично, летал в Москву сопровождать гроб с Таней. И присутствовал на похоронах вместе со своей дочерью Хельгой. И вместе с Хельгой хотел вернуться в Берлин. Но не смог. Уже в аэропорту произошел неожиданный инцидент. Таня была единственным ребенком у своих родителей, и они очень сильно переживали ее гибель. А Хельга Геббельс успела привязаться к ним и не смогла бросить их в такой момент. Опасалась, что они могут что-то сделать с собой, если оставить их одних. Прямо в аэропорту Хельга отказалась лететь в Берлин и заявила, что должна задержаться в Москве. Ведь у Геббельса есть еще пять детей, а у Лисицыных никого больше нет. В общем, Хельгу оставили еще на две недели.

Совсем стемнело уже. Спать, что ли, лечь? Да ну. Надоело. И так сплю все время. Жалко, считалок нет. Почитала бы что-нибудь. А тут только бумажные книги есть. Их читать неудобно. Во-первых, тяжелые. Во-вторых, свет нужно включать. Я же в темноте люблю читать. А страницы бумажных книг светиться не умеют. О-хо-хо!

Оп. Гитлер пришел. Опять? Чего? Кино смотреть? Что-то интересное? Правда, что ли? Ладно, давай кино смотреть. Все равно делать нечего.

В мою комнату вносят портативный кинопроектор, а на стене напротив моей кровати эсэсовцы развешивают экран. Все готово. Я поудобнее устраиваюсь на подушках, в комнате гасят свет, и оператор включает свой аппарат. Что это Гитлер показать мне хочет?

Звучит знакомая мелодия, и на экране я вижу заставку передачи «Die Deutsche Wochenschau». Чего за фигня? Номера выпуска нет. Вместо номера – надпись: «Октябрь 1941, специальный выпуск». Что же это такое?

Дальше – еще интереснее. Конкретно этот выпуск ведет не Гарри Гизе. За кадром я слышу знакомый голос самого Йозефа Геббельса. Тот сам, лично, комментирует. На экране – пески пустыни. Сахара, как поясняет Геббельс. Германский гений. Величие арийского духа. Невероятное и непобедимое чудо-оружие. Устоять невозможно!

Так, я не поняла. Это что еще за вундервафлю они тут изобрели, пока я в отключке валялась?..

Глава 22

Снимали явно с низко летящего самолета. Бронированный гигант то и дело скрывался в облаке разрывов, но все равно, внешне не поврежденный, постоянно выбирался из него и упрямо полз со скоростью среднего пешехода к линии фортов, пихая перед собой танковый минный трал и периодически постреливая из своего монструозного орудия главного калибра. Ползущие следом за ним четыре штурмовых орудия время от времени высовывались из-за спины своего могучего родственника и разряжали пушки куда-то в сторону противника.

Да, красиво. Талантливо сняли. Операторы – молодцы. Я все равно остаюсь при своем собственном мнении по поводу «маусов». Во многом оно совпадает с мнением Гудериана. Я так же, как он, считаю, что это полное убожество. И тем большее уважение вызывает у меня Роммель, который смог найти достойное применение этому, на мой взгляд, совершенно бесполезному аппарату.

Спецвыпуск «Die Deutsche Wochenschau» заканчивается картиной награждения победителей. Шесть человек экипажа «берлина» стоят перед своим танком, а Роммель лично пожимает каждому из них по очереди руки. Сам «берлин» стоит за их спинами закопченной, почерневшей грудой железа. Весь иссеченный осколками, но так и не побежденный. Он своим ходом вернулся в тыл, расстреляв боекомплект. Ну а последними кадрами показаны погруженные на специальные многоколесные железнодорожные платформы «мюнхен» и «нюрнберг». Они тоже едут на войну.

Как мне сказал Гитлер, кадры этой эпической битвы «берлина» были сняты под Александрией в конце октября. А сейчас у нас уже середина ноября. Но Александрия так и не взята. Линию фортов прошли достаточно быстро, войска вступили в город и… застряли.

С середины сентября командующим британскими войсками в Египте назначен генерал-лейтенант Монтгомери. Прибыв в Александрию, он развил бурную деятельность и превратил весь город в одну огромную крепость. А Черчилль по радио заявил на весь мир, что Александрия не будет сдана ни при каких условиях. Удивительно, но это оказалось правдой. При равенстве в живой силе, паритете в воздухе и абсолютном превосходстве в артиллерии Монтгомери действительно остановил Роммеля. У немцев было подавляющее превосходство в танках и штурмовых орудиях, но на узких городских улочках они малоэффективны.