На границе тучи ходят хмуро... - Алексей Кулаков

«Завтра в оперу пойду!»

Увы, на следующий день все планы полетели кувырком. Сперва в своей конторе не оказалось господина Лунева. Как пояснили два молодых человека, подозрительно похожих на стряпчего, он еще неделю назад уехал на металлургический завод своего клиента, господина Агренева. С оперой тоже ничего не вышло: генерал-лейтенант Чагин вместо долгих разговоров выдал ему новое предписание и отношение в железнодорожные кассы насчет билета до Ораниенбаума.

– По результатам пробных стрельб Комиссия определится, как быть с вашей заявкой. Вопросы?

– Никак нет, ваше превосходительство.

Чагин одобрительно оглядел атлетическую фигуру пограничника, немного подумал и уже более доброжелательно добавил:

– Озадачили вы нас, батенька, как есть озадачили. Большая часть Комиссии в растерянности, а меньшая – сама на испытания засобиралась, лично хотят. Я слышал, у вас свой заводик есть?

– Так точно.

– И что же, вы там и выделали представленные на конкурс образцы?

– Так точно, в пятом цеху!

– Хм… в пятом…

«Ага, верю-верю, что не знаешь. Вот только интересно мне, кто это Валентина Ивановича своими расспросами измучил до полусмерти? Наверное, двойник. И про револьверы с пистолетами помалкивает…»

– Ну что же, до скорой встречи, поручик!

В Ораниенбаум он прибыл на день раньше своих винтовок, но такой задержке ничуть не огорчился. Потому как общая атмосфера в Офицерской стрелковой школе сильно отличалась от той, что была в ГАУ. Деловито-энергичная, отчасти даже дружелюбная и совсем немного суетливая. Правда, даже суетились тут неспешно и с заметным достоинством.

Представившись начальнику школы и встав на постой в чем-то вроде общежития (только для господ офицеров), Александр посвятил оставшееся время знакомству со своим новым окружением. И тут же с немалым удивлением узнал, что в конкурсе участвуют не три (это с его «агренью»), а четыре винтовки разных систем; и если про борьбу между системами господ Нагана и Мосина он некогда и слышал и читал, причем немало, то о винтовке капитана Захарова только здесь и узнал. Но в общем и целом ему в Ораниенбауме понравилось, особенно после недолгих расспросов. С бельгийским фабрикантом в этот раз познакомиться не удалось (тот отбыл на свою далекую родину вносить очередные изменения в конструкцию винтовки имени себя). Капитан Захаров был в командировке на Петербургском патронном (вытрясал у руководства завода эти самые патроны). А вот Сергей Иванович Мосин был в наличии, он постоянно торчал в оружейных мастерских при стрелковой школе, не брезгуя при этом лично постоять за станком или поработать ручками на верстаке, хотя недостатка в рабочих руках не ощущалось – в мастерской было аж два слесаря. Тем не менее угрюмо-сосредоточенный капитан (с явно заметной усталостью в глазах) предпочитал по возможности все делать лично, видимо, следовал давнему и хорошо известному принципу: хочешь, чтобы получилось хорошо, – делай сам!

«Вот только винтарь почему-то однозарядный!»

Размышления поручика прервал негромкий, вежливо-предупредительный вопрос от подошедшего оружейника:

– Могу ли я вам чем-то помочь?

– С кем имею честь?

– Оружейный мастер Никитин, Михаил Евгеньевич, вольнонаемный.

– Рад нашему знакомству, поручик князь Агренев, Александр Яковлевич. Вы не могли бы представить меня господину Мосину? Я был бы вам весьма признателен.

– Охотно, но несколько позже. Сергей Иванович терпеть не может, ежели его отвлекают от работы.

– О, ничего страшного, я обожду столько, сколько надобно!

«Опять фанат своего дела попался. Уже третий. Очень, ну просто очень обнадеживающая тенденция».

Ждать ему надоело гораздо раньше, чем Мосину – работать, и князь отправился в столовую, после которой захотелось немного полежать. Что он и сделал. На второй день его разбудил не сигнал побудки, а вестовой – точнее, второй пришел сразу после первого.

– Ну?

– Ваше благородие, на ваше имя поступила посылка в багажное отделение. Прикажете доставить?

– Интересно. И от кого?

– Не могу знать, только адрес отправителя – Сестрорецк!

Недоумевая, Александр дождался, пока двое дюжих солдат занесут к нему в комнату средних размеров ящик и собьют крышку.

«Валентин Иванович явно напрашивается на очередную премию. Какой молодец, однако!»

Греве на свой страх и риск отправил начальству тысячу патронов к «агрени» и две дюжины сувениров: зажигалки в мельхиоровом корпусе и многофункциональные ножи. Уже за патроны его следовало похвалить – в Ораниенбауме с ними была ощутимая напряженка. Слишком быстро жгли или не успевали подвозить? Непонятно, тем не менее именно эта посылка и помогла поручику наладить отношения с Мосиным. Когда он опять зашел в оружейную мастерскую, то первое, что услышал – чертыхания конструктора по поводу невозможности нормально испытать свою работу и гневный монолог в сторону присутствующих в помещении мастеров-оружейников.

– Двадцать штук, изволите ли видеть! Как прикажете производить опытные работы в таких условиях?

– Ну…

– Кхм!

– О! Сергей Иванович, позвольте представить вам поручика князя Агренева, Александра Яковлевича!

Явно обрадованный возможностью сменить тему разговора, господин Никитин после представления плавно и словно невзначай сдвинулся в сторону от раздраженного изобретателя, отвернулся и стал деловито позвякивать разложенным на полках инструментом.

– Я невольно услышал про ваши… смею надеяться, весьма незначительные затруднения и был бы рад помочь в их разрешении.

Мосин едва удержался от недовольной гримасы, после чего хоть и вежливо, но решительно отказался, вернее, попытался это сделать: тигриные глаза и манеры поручика буквально замораживали своей вежливой властностью.

– Что, простите?

– Так сколько же вам надобно патронов, Сергей Иванович? На данный момент?

– Признаться, я не вполне понимаю, зачем вам это, но извольте – еще никак не меньше полусотни!

– Всего-то? Ерунда какая! Через десять минут я вам сотню занесу.

Перебирая (даже не через десять, а всего через пять минут) новенькие патроны с тупоносой пулей из аккуратно надорванной бумажной упаковки, Мосин не удержался и удивленно спросил:

– Не будет ли с моей стороны большой бестактностью поинтересоваться, откуда у вас эти патроны? Меня твердо заверили, что новые поставят никак не раньше чем через три дня. Уверяли, что это из-за недостатка нового пороху выделки Охтинского завода. А! У вас, верно, был некоторый личный запас, оставшийся от испытаний вашей «агрени»? Или же я ошибаюсь?

– Он у меня и сейчас есть. Только это патроны не от Петербургского завода, а из Сестрорецкого – Российской оружейной компании. И порох не Охтинского завода, а французского производства. Кстати, совсем забыл предупредить – навеска заряда немного больше привычной вам.

– Как?!

Вот так понемногу, можно сказать «тихой сапой», Александр разговорил обычно замкнутого в себе оружейника-конструктора, и уже через полчаса они вполне нормально общались, доверительно обсуждая недостатки бельгийской винтовки. Последнее оказало на оружейника просто-таки целительное воздействие, схожее по своему действию с мифическим эликсиром жизни: появился здоровый румянец, речь приобрела невероятную живость, а усталость просто испарилась, как будто ее и не бывало. Закончилось все тем, что капитан Мосин и поручик Агренев решили прогуляться на стрельбище и оценить в деле работу друг друга, после чего ненадолго разошлись: Сергей Иванович отправился за последней модификацией своей винтовки, а князь – к себе в комнату, распаковывать свою «агрень» и заодно прихватить еще пачку патронов. Уже на стрельбище, когда Александр только достал из чехла винтовку, Мосин едва заметно погрустнел, но все еще держался молодцевато. Пока поручик набивал три магазина, он успел быстро осмотреть ее и, когда все было готово, молча вышел на огневой рубеж и приступил к близкому знакомству.

Гданн, гданн, гданн…

Князь тем временем взял в руки однозарядку с уже примкнутым игольчатым штыком, оценил внешний вид, приложился…

«Тяжеловата. Или это меня так «агрень» избаловала? Ложе неудобно держать, а развесовка… м-да, видно, что в спешке делали. Проверим в работе?»

Приклад после выстрела ощутимо впечатало в плечо, хотя он его и «давил», а пуля продырявила бумажную мишень несколько выше, чем он целился. К тому моменту, когда его соперник по конкурсу опустошил последний магазин, Александр отстрелял пять патронов и добился-таки попадания в центр мишени, облегченно отложив оружие в сторону – продолжать стрельбу не было никакого желания. Раскрасневшийся конструктор последовал его примеру, после чего тщательно разгладил на своей форме все складки и морщины, вздохнул и печально резюмировал: