Леди Артур (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич

— Андрей, — шевельнув непослушными губами, позвал я, почувствовав помимо слабости сильный голод, что неудивительно: система прикончила почти все углеводы в крови и изрядную долю кислорода, будто ей заряда подсоединённого аккумулятора мало или она тоже изголодалась.

— Здесь, — угрюмо отозвался товарищ.

Я сделал вдох и снова заговорил.

— Есть пробитие.

Андрюха сдавленно хохотнул, а я продолжил:

— Достань станок с ЧПУ. Я сейчас оклемаюсь и начну амулеты для иммунитета делать.

Послышались голоса, среди которых выделился голос Клэр. Можно было разобрать «что» да «почему». Ей ответил Андрей, и на какое-то время все замолчали. Я уже почти пришёл в норму — во всяком случае, мысли перестали быть вялыми, а боль калибровки постепенно отступила, наверное; какой-то ресурс у организма ещё остался. Но сил, чтоб открыть глаза, не было, и я наслаждался теплом рук Катарины и покачиванием. Словно младенцем себя ощутил.

Удивительно, но от девушки почти не пахло потом, хотя переход был достаточно долгим и изматывающим для всех. От той же Урсулы несло, как будто весь поддоспешник промочен потом, даже пряные травы не помогали заглушить это едкое амбре. Не хотелось бы думать, что и я сам воняю, как псина после пробежки.

Я сделал протяжный вдох.

Тишина. Покой.

Нет, от меня пахло не потом, а свежей кровью. Надо будет поставить на место силиконовые затычки и заклеить пластырем аварийные разъёмы. Только затычки прокипятить сперва.

Снова послышались тихие голоса, сменившиеся истеричным смехом Андрея. Над ухом взорвалась негодованием Катарина.

— Я тебя убью, дура! Я тебе горло перегрызу!

— Не смей! — вмешалась Лукреция. — Тебя казнят!

Я пересилил себя, открыл глаза и слегка повернул голову. В трёх шагах от меня стояла Клэр. Юная графиня держала на вытянутых руках ноутбук.

— На переправе нашла. Там, где с псоглавыми бились. Пошла в кусты по нужде, а он около трупа лежал. Я его Герде отдала, хотела приятное сделать, вернув вечером, — виновато лепетала девушка, а потом добавила: — Я просто хотела, чтоб ты меня снова поцеловал.

— Что значит «снова»?! — заорала Катарина, и я почувствовал, как меня выпустили из рук, даже брякнулся на траву, стукнувшись плечом об острый камушек. — А ну, иди сюда, гиена тухлая! Я тебя выпотрошу! — окончательно взорвалась храмовница.

— Тебя казнят! — завопила Лукреция, и датчик магии завизжал вслед за её выкриком, извещая о накапливающейся волшебной силе.

Единственное, что я успел, так это ухватиться пальцами за подол кольчужной юбки Катарины. Мелькнула запоздалая мысль, что от неудобной хватки либо пальцы вывихну, либо ногти вырву. Но это помогло. Катарина хотела было одёрнуть подол, и наши взгляды встретились.

— Это ты за неё так переживаешь? — с обидой процедила она, часто дыша и сверля меня взглядом. При этом храмовница резким движем показала на в сторону вставшей в боевую стойку Клэр. Графинька тоже не лыком шита, так как зажатый двуручным хватом меч уже смотрел острием в сторону готовой броситься львицы.

Я через силу выдержал паузу и заговорил, пытаясь сесть на колени.

— Если ты её убьёшь, тебя казнят, а меня силой вернут домой. Я даже не смогу молиться на твоей могиле. А что до поцелуя, то у вас мир наизнанку: мужчины слабы телом, а женщины, напротив, сильны, и чтоб остановить от поступка, ведущего к гибели, приходится иногда идти на хитрость. Ведь, если она умрёт, тебя я тоже больше не увижу, Катюша. Меня домой отправят, и хорошо, если не каторгу.

Храмовница опустила глаза, а черты лица из злых стали очень усталыми. Зато заговорила Клэр, растеряно опуская меч:

— Хитрость? А как же… Юрий, ты же юноша моего сердца.

— Моя госпожа, — улыбнулся я в ответ. — Даже если бы я полюбил вас всем сердцем, по нашим законам, вы слишком юны. Меня казнят за любовь к вам.

Клэр как-то разом поникла. Губы её задрожали, а на глаза навернулись слёзы. Всё же девушка — она и на Реверсе девушка, сильный пол с маленькими слабостями. Да и на Земле в эпосах рыцари не стеснялись искренних слёз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я бы на её месте, — тихо подал голос Андрей, — в общем, хорошенько бы нажрался, а потом бы пошёл искать… ну, я бы бабу. А ей бы надо мужика.

— Не хочу, — шмыгнув носом, пробурчала графиня.

Я скосил глаза, так как к Клэр подошла Урсула. Большая мечница на мгновение зажмурилась, что-то прошептала, типа «была, не была», а потом с громким радостным криком сгребла в охапку графиню.

— Ваш сия́ство, мы жа в Коруне остановимся. Там мужиков всяких лопатой грести можно! А чтоб нажраться, я такой кабак знаю, что порчетту с косточками под три сорта вина проглотите, а ещё и морду вышибале всмятку набьём вот этими вот кулаками. А вон, госпожа Лукреция хотела поискать себе содержанта из столичных, она жа… эта… умная госпожа. Она такого найдёт, что про всё забудете в его объятьях. Куда там принцам всяким! Принцы, поди, зануды тошные, сидят все по башням, а их драконы стерегут.

— Что? Я? Содержанта? — слегка опешила волшебница, а потом несколько раз кивнула. — Ну да. Конечно.

Не знаю, что подействовало — шутливый тон Урсулы или спокойный взгляд волшебницы, но Клэр подняла лицо к темнеющему небу, отчего последние лучи очертили сочными красками, словно кисть художника, её черты, а потом улыбнулась и прошептала.

— Пусть он будет светловолосый, чуть выше других, и чтоб глаза, как льдинки.

Все молча покосились на меня. Комментировать никто не хотел. Зато, пока все молчали, Андрей взял из рук Клэр ноутбук, а к юной графине подошла Ребекка. Она небрежно стукнула тыльной стороной ладони по боку Урсулы, отчего большая мечница тут же ретировалась. А потом рыцарша встала за спиной у Клэр и, мягко взяв её за плечи, начала что-то шептать на ухо.

Я воспользовался паузой и поднялся с земли. Внутри до сих пор было ощущение контуженности.

А тем временем девушка в ответ на шёпот Ребекки несколько раз угукнула, вытерла слёзы и заговорила официальным тоном.

— Господин Юрий, халумари и эсквайр! Я, графиня Клэр хаф да Кашон, оставляю за собой официальное право именовать вас юношей сердца, право сидеть возле вас на пиру и просить быть только моим партнёром по танцу на балу. Однако за нанесённое мне оскорбление требую от вас лично извинений за дерзкие и неподобающие слова вашей телохранительницы. Требую возмещение за оскорбление в размере пяти золотых монет, а также того, чтобы вы наказали свою телохранительницу своей властью.

Девушка отрывисто кивнула в знак завершения речи. А когда я обвёл взглядом всех присутствующих, то заметил, как пристально и сосредоточенно они наблюдают за этой сценой.

Пять золотых — сумма немалая, но и не то чтобы неподъёмная — по нашим деньгам, это почти сто тысяч. А вот для солдаток это размер годового жалования, особенно если учитывать куда более низкий уровень жизни местных, так что со штрафом всё понятно. И, похоже, умудрённая годами Ребекка подсказала единственный правильный выход из сложившейся ситуации, не позволяющий юной графине окончательно потерять лицо. Правда, сперва подставила, а потом подсказала выход. типа бросить в речку, чтоб плавать научить, а следом руку подать утопающей.

— Приношу вам свои глубочайшие извинения, моя госпожа, и соглашаюсь на все ваши условия. Они весьма справедливы, — ответил я, низко поклонившись и широко взмахнув рукой с зажатым в ней беретом.

— А дуэли не будет? — тихо спросил стоявший рядом Андрей, и я, выпрямившись, зло зашипел на него:

— Заткнись.

— Не, но вон Пушкин стрелялся на дуэли. Вдруг девушки захотят, я-то откуда знаю…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Катарине, — быстро начал я пояснять, пока товарищ ещё что-нибудь не ляпнул, — категорически запрещено правилами Ордена драться на дуэлях, особенно со знатными особами, потому что это заведомо приравнено убийству. Правило касается даже тех, кто не прошёл посвящение, с которыми верхушка Ордена точно не будет церемониться. Клэр тоже не глупа, полезть на храмовницу подобно самоубийству, а оставлять ситуацию вот так тоже нельзя. Были бы девушки в равных условиях — дуэль была бы неминуема.