Наша футбольная Russia - Игорь Рабинер

За несколько минут до завершения лиссабонского кошмара телекамера выхватила момент, когда Ярцев встал со скамейки запасных и, не дожидаясь окончания матча, отправился в раздевалку.

Это вызвало в стране не меньший резонанс, чем сам результат матча.

Тренер и те, кто был с ним, в тот день перестали быть людям интересными. Особенно после того, как Ярцев после Португалии не ушел в отставку, а в канун следующего отборочного поединка, дома с эстонцами, заявил: «Согласие продолжать работу в сборной после чемпионата Европы – вот единственная моя ошибка».

И только спустя длительное время врач сборной Юрий Васильков в интервью «СЭ», вспоминая матч в Лиссабоне, рассказал:

– В тот момент это был не человек, а оголенный нерв. Вначале я даже не заметил, что Ярцев покинул скамейку. Потом, когда это на табло показали, сразу бросился за ним. Смотрю – он к стене прислонился, за грудь держится, в глазах слезы: «Все, Сергеич, дальше не могу. Уходить надо». Дал ему тогда самых мощных сердечных препаратов, а сам подумал: дай-то бог, чтобы пронесло.

– Для кого-то этот случай выглядел странным. Ведь Ярцев – тренер опытный, ему к разным передрягам не привыкать, а тут…

– Здесь случай особый. Тяжелейший выход в финал европейского первенства стоил Георгию Александровичу колоссальных нервных затрат. И это сказалось на всей его последующей работе в сборной. Та история с уходом в раздевалку – следствие огромного нервного перенапряжения. Васильков – опытнейший медик и очень добрый, интеллигентный человек. Конечно, он вошел, не мог не войти в положение тренера, которому помогал. Но профессиональный спорт – жестокая вещь. При страшном эмоциональном накале, который предполагает работа на уровне первой футбольной сборной, самообладание – качество обязательное. Без него – невозможно. По-человечески понять Ярцева действительно можно и, наверное, каждый из нас на его месте в Лиссабоне чувствовал бы себя не лучше.

Но потому мы и не тренируем сборную, а занимаемся в жизни чем-то другим – тем, на что у нас хватает знаний и умения владеть собой.

Сам Ярцев в беседе с журналистами «Спорт-Экспресса» Юрием Голышаком и Александром Кружковым позже вспоминал тот день с содроганием.

– Был еще в вашей жизни матч, после которого чувствовали себя настолько ужасно?

– Нет. Это был страшный удар. Спасибо Василькову, вывел меня из предынфарктного состояния.

– Сколько раз вы его пересматривали?

– Неоднократно. Пытаясь докопаться до причин нашего необъяснимого провала. В голове, разумеется, крутятся эти 7:1. Если же абстрагироваться от счета, увидишь: по игре мы сопернику практически ни в чем не уступали. Однако малейший намек на опасность у ворот российской сборной – и мы начинаем с центра.

– Многие вас осуждали за уход со скамейки в Португалии. Что хотите сказать этим людям?

– Ничего. Плохо себя почувствовал – ушел. Бесков вовсе за игрой с трибуны наблюдал, даже не садился на лавку. Я досматривал португальский матч на табло, стоя в тоннеле. Можно раздуть ситуацию как угодно. Попробуйте рассудить иначе: какой Ярцев молодец – нездоровилось, но остался у экрана.

– Правда, что в перерыве того матча вы в раздевалке крикнули игрокам: «Вы что, меня сплавляете?!»

– Чушь. Вот после финального свистка я действительно сказал им: «Это похоже на сплав. Но если так, то вы больше себя, а не меня сплавили».

Обстановка в сборной после Португалии стала совсем уж удручающей. Накануне следующего поединка, дома с Эстонией, я писал в «СЭ»:

«Раз за разом, как только сборная собирается в Бору, на нее словно нападает мор – богатейшая коллекция травм и болезней, которые у большинства игроков к следующему матчу клуба вдруг проходят. Сейчас вновь недосчитались шестерых, и я опять же не склонен клеймить за это футболистов. Тут, как говорится, добро отозвалось: не надо было после матча в Лиссабоне уходить со скамейки и перекладывать вину с себя на игроков. Такое не забывается.

«Главная команда» – так называлось телевизионное ток-шоу, выходившее в эфир в первые, победные полгода правления в сборной Валерия Газзаева. Как только он проиграл в Албании, программа исчезла. И ни в каком виде не возродилась по сей день. Что и неудивительно: сборная для нашего футбола давно уже постылая падчерица, а не любимая дочь».

Катастрофа в Лиссабоне вызвала резкое недовольство не только среди обычных болельщиков. Публичное негодование высказал даже президент России Владимир Путин.

А если что-то говорит Путин – в пустоту эти слова не уходят.

В книге «В игре и вне игры» Колосков рассказал:

«…Один мой хороший товарищ сказал: "Теперь ты в центре мишени и прекрасно виден для стрелков. Как только дадут отмашку… "Отмашку дали, когда в отборочном циклемирового чемпионата мы проиграли португальцам 1:7, и Ярцев, даже не дожидаясь конца игры, убежал со скамейки тренеров… Бежать с поля боя, бросив команду, Ярцеву было нельзя.

Он сорвался. При этом сказал пресс-атташе (на самом деле – генеральному менеджеру. – Прим. И. Р.) сборной Александру Чернову: «Сегодня же заявлю об отставке!» Но на пресс-конференции об этом не обмолвился, не сделал заявления и позже.

За разгромное поражение нас ругали болельщики, пресса, политики. Даже В. Путин расстроенно назвал такую игру и поведение позором. Поначалу доставалось Ярцеву, игрокам, но очень скоро акцент критики был скорректирован и виноватым во всем объявили Федерацию футбола во главе с Колосковым.

После возвращения из Португалии в Москву я решил побеседовать с Георгием Александровичем. Тема разговора была, естественно, одна: что будем делать после такого громкого поражения?

– Вы говорили Чернову, что планируете уходить из сборной.

– Это была минутная слабость. Нет, Вячеслав Иванович. Знаю, есть определенные силы, которые хотят поссорить, а потом убрать и меня, и Вас. Но я могу обратиться за поддержкой.

– У нас сегодня поддерживают на плаву только корабли, груженные золотом.

– То есть? – не понял Ярцев.

– Власти настроены нас убрать, кому и какой прок нас поддерживать? В общем, надо быть реалистами, Георгий Александрович.

Я убедился в своей правоте, когда в один из дней зашел по делам в кабинет В. Фетисова…

– Слышал, что конкретно о тебе Владимир Владимирович Путин сказал на встрече с активом «Единой России»?

Конечно же, я об этом знал. Президент России выразился примерно так: Вячеслав Иванович Колосков хороший человек, но за долгое время работы высоких результатов так и не добился, а нам надо проводить кардинальные изменения в российском футболе.

В общем, все было сказано предельно ясно».

Итак, Ярцев во всем этом футбольно-политическом раскладе становился уже фигурой второстепенной. Целью главного удара должен был стать Колосков. Человек, который руководил отечественным футболом с 1979 года. «Непотопляемый», как его называли все.

Футболом к тому времени всерьез заинтересовалось не только государство, но и крупный бизнес – есть подозрения, что во многом на «добровольно-принудительной» основе. Но, как бы то ни было, олигархам были нужны во главе РФС люди новой формации.

Экс-президент РФС в книге «В игре и вне игры» рассказал:

«Мы пили кофе, начали говорить о чем-то постороннем, но я все же чувствовал, что Фетисова мучит еще какая-то проблема.

– Играем с открытыми картами. У тебя ведь еще есть вопрос ко мне?

– Есть, Вячеслав Иванович. Если Путин спросит о том, не надумал ли ты уходить на заслуженный отдых?

Я только усмехнулся:

– Не надумали ли меня уходить, так будет точнее. Ну, что ж, я, наверное, уже выработал свой ресурс. Если Путин посоветует заменить президента РФС, приму этот совет как должное…»

Остальное, как говорится, было делом техники.

Вероятно, прощание с Колосковым-президентом к тому времени действительно назрело. Но сказать, что его восприняли с единодушным облегчением, нельзя. Все-таки в футболе Вячеслав Иванович был человеком далеко не случайным, да и личность он – высокого полета. Не случайно Михаил Та-нич в конце 2004-го, когда судьба президента РФС была решена, сказал мне в интервью для «СЭ»: «Очень важно, как люди себя ведут. Вот Леонида Тягачева я невзлюбил еще с Игр в Солт-Лейк-Сити. Что он затеял с этими допингами, с ложью, с косноязычием? Стыдно было. Колосков бы такого себе не позволил, он – международный, цивилизованный человек. Когда я, поддавшись настроениям, в одной из газет по-хамски против него выступил, он ни одним жестом не дал понять, что обижен. Да, может, пересидел. Но Фетисов должен понимать, что ничего его уход не изменит – только другого человека начнут ругать. Возможно, далеко не такого масштабного».