Хрустальная ловушка - Виктория Платова

— А я? Я ведь тоже рядом с тобой. Всегда был и всегда буду.

— Да, конечно.

— Пойдем…

Наконец-то ему удалось вытянуть Ольгу из снега, и они снова побрели по едва заметной тропинке к отелю. Только еще один раз она остановилась.

Только один раз.

— Что случилось, кара? — забеспокоился Марк.

— Марк, — она подняла голову к летящему навстречу ветру, — Марк… Ты ведь знаешь это. Ты ведь знаешь правду.

— Какую правду?

— Ты ведь знаешь, что это я убила его.

Ольга вдруг засмеялась — страшно, вымученно, из последних сил. На секунду она снова стала безумной, но только на секунду… Он бросился к ней и крепко сжал в объятиях.

— Для меня это не имеет никакого значения. Никакого значения, слышишь?..

До самого отеля они больше не сказали друг другу ни слова.

…А в комнате тринадцать их уже ждали. Толстяк Звягинцев и двое парней хмурого вида. У каждого из них на лбу аршинными буквами было выведено: «Карта не лошадь, к утру повезет».

Звягинцев вынул из кресла свое грузное тело и направился к настороженному Марку и бесчувственной, абсолютно ни на что не реагирующей Ольге.

— Соболезную, — сказал он, обращаясь к ней.

Ольга ничего не ответила. И только спустя секунду, когда до нее дошел смысл сказанного, вяло разлепила губы:

— Где он? Я могу его увидеть?

Звягинцев переглянулся с Марком, и тот отрицательно покачал головой: не стоит.

— Не сейчас, Ольга Игоревна. Чуть попозже…

— А что с Инкой?

— С Инкой?

— С Инессой? С.., папиной женой?

— С ней все в порядке, — Звягинцев вспомнил лежащую без движения и плачущую девушку. — Она жива.

— Да. Она жива, — эхом повторила за ним Ольга.

— Садитесь, — запоздало пригласил Звягинцев.

Марк усадил Ольгу в кресло и сам сел рядом с ней, крепко держа жену за руку.

Звягинцев, все последние часы выстраивавший этот — решающий! — разговор, вдруг растерялся. Он увидел перед собой не монстра, а сломленную горем красивую молодую женщину. Сломленную горем — именно так. Щеки Ольги были пепельного цвета, глаза ввалились, только рот мерцал открытой раной.

Бедняжка.

Она даже не знает, какой демон живет в ней и терзает ее сердце, бедняжка. Бедняжка-убийца, самое кроткое существо, которое только можно себе представить. Звягинцев попытался взять себя в руки: сейчас, чего доброго, ты посадишь ее к себе на колени и начнешь баюкать.

— Мы слушаем вас, — твердый голос Марка вывел его из состояния романтической задумчивости.

— Да. Вот какое дело… Вот какая неприятность. Собственно, я всех уже допросил… Опросил. Всех возможных свидетелей. Остались только вы. Близкие родственники. Это, конечно, простая формальность, но без формальностей никуда, как вы сами понимаете.

— Да, — не выдержал Марк. — Преступления у нас чрезвычайно заформализованы.

— Хочу задать вам несколько вопросов. Они касаются вчерашнего дня и еще больше — вчерашней ночи. Вы, в состоянии отвечать? — обратился Звягинцев к Ольге.

— Да, — тихо ответила она, не поднимая глаз. — Да.

— Тогда приступим. Если вы не возражаете, я буду записывать, а вы потом распишетесь.

— Не возражаем, — сказал за жену и за себя Марк.

— Вот и ладушки. Значит, вы встретили отца вчера.

— Да.

— Он прилетел на вертолете.

— Да. Вы прекрасно это знаете.

— Почему он прилетел?

— Да вы издеваетесь, что ли? — взорвался Марк. — Вы же прекрасно знаете, почему он прилетел!

— Успокойтесь, Марк. Это только для протокола. Существует определенный порядок.

— Хорошо.

— Значит, он прилетел, потому что…

— Потому что его жена, Инесса Эдуардовна Шмаринова, получила травмы во время спуска с горы, — четко выговаривая слова, произнес Марк.

— Вот видите, как все хорошо получается. — Звягинцев заискивающе посмотрел на молодого человека. — Теперь дальше. Инесса Эдуардовна сама попросила вас, чтобы вы связались с мужем и сообщили о несчастье?

— Нет, — после паузы ответил Марк. — Это была моя инициатива.

— Почему вы решили позвонить?

— Почему-почему… Во-первых, ваш доктор, у которого даже не оказалось инструментов, чтобы продиагностировать травмы… Я просил его. Если он сам не в состоянии этого сделать, есть же другие возможности. У вас же существуют вертолетные сообщения для экстренной помощи. А этот, с позволения сказать, эскулап сказал, что эти сообщения закрыты в связи со штормовым предупреждением При полной неясности с состоянием здоровья Инессы . Игорь никогда…

Игорь Анатольевич никогда не простил бы нам такого небрежного отношения к его жене. Ведь мы же самые близкие родственники…

— А он и не простил, — прошептала Ольга.

— Что вы сказали? — переспросил Звягинцев.

— Ничего, — вступился Марк за жену, — ничего она не сказала.

— Значит, вы заранее знали, что при таком раскладе, при той информации, которую он получит о здоровье жены, Шмаринов обязательно прилетит.

— Знал, — подумав, сказал Марк. — Ни для кого не секрет, как Игорь относился к своей жене…

— А Инесса могла об этом знать?

— Инка! — не выдержал Марк. — Да она играла на нем, как на скрипочке в стиле пиццикато!

— В каком? — удивился Звягинцев.

— Неважно, в каком. Факт тот, что играла. Если бы с ней что-нибудь случилось… Я не мог поступить иначе, поймите меня правильно.

— И Инесса Шмаринова знала, что вы не могли поступить иначе.

— Да, — твердо сказал Марк.

— Значит, он прилетает в «Розу ветров», и вы его встречаете.

— Да.

— Дальше.

— Ведем в номер, где лежит его дражайшая половина. Он сообщает нам, что завтра намерен улететь вместе с женой. На том же вертолете, на котором прилетел.

— А вы?

— Мы тоже собирались лететь вместе с ними. Вы сами знаете, по каким обстоятельствам.

— Да, — Звягинцев не удержался и бросил взгляд на Ольгу. Она втянула голову в плечи и опустила глаза.

— Что было дальше?

— Пришел ваш Айболит. Что-то вколол пострадавшей, потом они вышли переговорить в коридор — Вы не присутствовали при этом разговоре?

— Нет.

— А потом?

— Потом мы вернулись в номер. Ольге хотелось поговорить с отцом, но вы сами понимаете… Он был так взволнован, так потрясен происшедшим. Ему хотелось остаться наедине с женой.

— И вы ушли?

— Да.

— Сразу?

— Мы уже собирались уходить, но Игорь догнал нас в коридоре, предложил выпить — немного. Мы выпили коньяк и ушли уже окончательно.

— Вы отправились домой?

— Вы же знаете, Пал Палыч! Мы пошли в бар. Собственно, Инка… Инесса должна была принять снотворное, которое собирался принести ваш доктор. И мы уговорились с Игорем, что он выскочит в бар. Там мы его и ждали.

— Просто ждали?

— Ну, мы не были уверены в том, что Игорь придет. Сидели, пили коньяк, разговаривали…

— И никаких эксцессов?

Марк вспыхнул:

— Я надеюсь, то, о чем мы говорили сегодня утром, не будет отображено в протоколе.

— Не будет, если это не касается третьего лица.

— Третьего лица?

— Убитого Игоря Анатольевича Шмаринова.

Ольга тихо всхлипнула, прижала руки к груди и начала раскачиваться.

— Я прошу вас… — Марк с ненавистью посмотрел на Звягинцева.

Звягинцев кивнул Радику: принеси воды, не видишь — женщине плохо… Радик оказался несколько сообразительнее, чем его вечный спутник Коля, и через минуту Ольга уже пила воду мелкими беспомощными глотками. Вода проливалась на свитер, и Звягинцеву больше всего хотелось подойти к женщине и погладить ее по голове.

— Вы в состоянии слушать, Ольга Игоревна?

— Да…

— Тогда продолжим. Вы все-таки дождались своего тестя.

— Я же говорил вам… Никто не ждал его специально. Мы надеялись, что он придет.

— И он пришел.

— Да.

— Что было дальше?

— Ну, я не помню. Мы сидели, разговаривали…

— И больше ничего?

— Что вы хотите от меня услышать?

«То, что произошло на самом деле. То, что видели все. Нелепая ссора между твоей женой и ее отцом. Ссора, закончившаяся пощечиной. Давай, Марк, говори правду, ты же знаешь, что отпираться бессмысленно. Ты же умный человек!»

Марк молчал. И тогда Звягинцев решил взять инициативу в свои руки.

— Вы меня слушаете, Ольга?

— Да…

— Очевидцы утверждают, что между вами и вашим отцом произошел неприятный инцидент.

— Ольга! — Марк крепче сжал руку жены. — Ты можешь не отвечать на его вопросы. Это не официальный допрос, у него даже полномочий нет!

Это был удар ниже пояса. У Звягинцева действительно не было полномочий. Никаких корок, кроме просроченного удостоверения, которое ему в обход правил оставили в память о Питере по специальному распоряжению начальника отделения. У него, правда, были сомнительные корочки сотрудника службы безопасности «Розы ветров», но никакого значения в большом мире закона и преступлений эти корочки не имели.

— Нет, почему же, — сказала Ольга прерывающимся голосом, — почему же… Я скажу. Я отвечу на ваш вопрос. Мы действительно поссорились с отцом. Он обвинил нас в том несчастье, которое произошло с Инкой. Он сказал… Сказал, что мы должны были быть рядом, что мы просто бросили ее.