Вся Робин Хобб в одном томе - Робин Хобб

у тебя как у актера в гриме, — пропыхтела Ки. — Белая рожа, черная борода и повязка — зеленая с красным. Прямо покойник для трагической пьесы…

— Только не для этих подмостков, — простонал в ответ Вандиен. Оба оглянулись и посмотрели на непроницаемую черную стену, воздвигшуюся поперек дороги всего в нескольких шагах от них. Когда что-то неожиданно коснулось ноги, Ки в ужасе шарахнулась прочь… и услышала оскорбленное фырканье Сигмунда. Сигурд стоял немного поодаль и лениво почесывал нос о черную мохнатую бабку. Вандиен и Ки, распростертые на снегу, вызывали у них легкое любопытство. Но не более.

— Верные друзья, называется… — разобиделась Ки.

— Зато у них хватило ума убраться подальше, — сказал Вандиен. — Не то что у некоторых.

Они не поднимались с земли, переводя дух и отдыхая. У Ки болело все тело, абсолютно все — до последнего ногтя, в голове мучительно стучало… словом, чувствовала она себя великолепно.

Через некоторое время, однако, дал себя знать холод. Ки осталась без рукавиц, поглощенных черным приливом. Да и дыра в плаще осталась на своем месте. Эта мысль вызвала у нее слабую улыбку. Утреннее происшествие с гарпией успело отодвинуться далеко-далеко и начисто утратить былую значительность. Ки устало дотянулась до капюшона и поглубже надвинула его на голову. Она знала, что скоро надо будет встать и что-то такое сделать. Она задумалась, лежа на снегу, что же такое она должна была сделать…

— Ки!..

Она неохотно приоткрыла глаза. Оказывается, она успела их закрыть. Солнце далеко ушло по небу, сползая к закату. Половина тела крепко замерзла. Ки поправила одеяло, и глаза снова стали смыкаться. Потом до нее дошло, что одеяла были вовсе не одеялами, а плащами — ее собственным и Вандиена, которым он укрыл их обоих. Стало быть, тому ее боку, которого касался бок Вандиена, было относительно тепло, зато другой мерз. И в пальцах ног ощутимо покалывало. Что ж, надо двигаться. Ки пошевелилась…

— Замри! — прошипел Вандиен.

Ки замерла. Темный глаз пронизывающе смотрел из-под повязки, обросшей инеем поверх кровяного пятна. Смотрел так, что все возможные вопросы замерли у Ки на языке. Она только повела глазами и увидела то же, что увидел и он.

Серебряные Сестры сделались серыми. Мрак возносился обратно к ним, на свое место, возносился волнами и клубящимися вихрями, переливаясь всеми оттенками от бледно-серого до черного. И ложился тончайшими шелковыми слоями, пряча красоту, не предназначенную для созерцания низшими существами. Еще немного, и бессердечные, величественно-прекрасные лики вновь облеклись чернотой и стали обыкновенным камнем. Почти обыкновенным…

— Значит, когда-то они были стражами, — выдохнула Ки.

— Ш-ш-ш! — предостерег Вандиен. Однако кивнул.

— И как я могла заснуть так близко от них?.. — шепотом удивилась Ки. Черный покров, окутавший Сестер, сгущался с каждым мгновением. Стена, перегородившая дорогу, становилась все ниже, превращаясь в черный туман и возносясь наверх, к Сестрам.

— Мы же были вне их тени, — пробормотал Вандиен, когда счел, что разговаривать уже можно. — В чем, в чем, а в этом они чудовищно справедливы. То место полностью принадлежит им, но только оно, и все. Вот почему подъездная дорога с обеих сторон до последнего всячески прячется от их взгляда. Видимо, они устроены так, чтобы реагировать медленно. Может быть, их поставили здесь от существ более медлительных, чем теперешние, а может, им было приказано только перекрывать дорогу, не уничтожая?.. Откуда нам знать. Не удивлюсь, если они вообще делали здесь какое-то непредставимое для нас дело, а опасность, которую они теперь представляют для путников, — чистое совпадение. Этот мир стар, Ки, очень стар, мы в нем молоды…

— Мой фургон!.. — прозвучало в ответ. Она приподнялась и встала, слыша, как копошится позади Вандиен. Последние клочья черного тумана улетали с дороги, возвращаясь на свое место. Ки, не раздумывая, шагнула туда, где не так давно громоздилась стена тьмы. Ей пришлось соступить вниз с довольно заметного порожка: мрак уничтожил весь снег и лед на дороге, оставив голый камень, гладкий и плоский.

…Ки довелось однажды видеть фургон ромни, загремевший вниз с горной дороги, размоченной предательской оттепелью. В тот раз она немало дивилась толстым деревянным брусьям, переломанным, словно лучинки, и громадным коням, которых раскидало в разные стороны, словно котят. Кузов же их фургона превратился в пригоршни яркого мусора, высыпанные на горный склон, точно обрывки разноцветной бумаги… Но и там она не видела дерева, сплющенного до такой степени, что, как только она взяла его в руки, волокно стало отделяться от волокна. Ее фургон был раздавлен и размазан по камню дороги, словно пестрое насекомое, прихлопнутое на оконном стекле.

Тут и там попадались обломки, которые ее разум не желал признавать: жалкая головка деревянной лошадки, почему-то сохранившаяся, в отличие от тела, нетронутой; тряпочка, бывшая некогда занавеской; плоский медный кружок, судя во всему ее походный котелок; солома, превратившаяся в труху; яркий цветочек, нарисованный на непонятно как уцелевшей доске…

Ки не закричала. Она вообще не произнесла ни слова. Вандиен подошел к ней, шаркая сапогами по камню. Он взял ее за плечо и хотел увести прочь, но Ки стряхнула его руку. На ее лице жили только глаза, обшаривавшие обломки фургона, обломки всей ее жизни. Потом ее стало трясти и трясло все сильнее, Вандиен испугался, как бы с ней не случился припадок. Он смотрел, как она, содрогаясь, медленно ходила туда и сюда и время от времени нагибалась, подбирая очередной бесценный кусочек. Прижимала его к груди и бережно несла несколько шагов, потом роняла и наклонялась за следующим. Предметы выглядели случайными: обрывок кожи, ручка от кружки, яркая тряпочка… Она поднимала и выбрасывала одно за другим. Она бесцельно бродила среди руин, не замечая холода, от которого на руках уже расцветали красные и белые пятна… Наконец у нее из рук выпал крохотный меховой сапожок. Ки посмотрела на него, и ее перестало трясти.

— Скоро станет темно. Хватит попусту разбазаривать время, — произнесла она таким тоном, как будто это Вандиен задерживал ее здесь. Решительным шагом пересекла она каменную площадку и влезла на снежно-ледяной порожек.

— Скоро стемнеет!.. — окликнула она Вандиена.

Она попыталась схватить Сигурда под уздцы, но конь игриво увернулся. Ки строго огрела его по плечу и сделала еще одну попытку, на сей раз удачную. Могучая, в серых яблоках спина возвышалась над ней, как гора.

— Подсадить? — подойдя сзади, спросил Вандиен.

— И как, интересно, ты сам после этого полезешь на Сигмунда? — ворчливо осведомилась Ки. — Судя по твоему виду, досталось тебе покрепче, чем мне…

— Ки, — сказал он. — Знаешь, Ки… Я сожалею о том, что произошло.

— В самом деле? —