Ниточка к сердцу - Эрик Фрэнк Рассел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И что же дальше? — с нетерпением спросил Харрисон.
— А дальше халява кончилась, — сказал Сет. — Куда бы Джек ни приходил, везде слышал только: «Не буду!» Это ведь и есть свобода, правда? Ни еды, ни одежды, ни развлечений, ни общения, ничего! В скором времени он так сильно проголодался, что пробрался в чью-то кладовку и впервые за неделю нормально поел.
— И что после этого с ним сделали?
— Да ничего. Вообще ничего.
— Но ведь они так поощряли его продолжать в том же духе?
— С чего бы? — спросил Сет с натянутой улыбкой. — Ничего хорошего у него из этого не вышло. На следующий день его желудок снова опустел. И ему пришлось повторить свой поступок. И через день — тоже. И еще через день. Люди стали осторожнее, начали запирать свои запасы еды, следить за ними. Воровать становилось все труднее и труднее. Наконец, это стало настолько невыносимо сложно, что проще оказалось уйти из города и попытать счастье где-нибудь еще. Так Джек Бездельник и поступил.
— И занялся тем же самым, — предположил Харрисон.
— С теми же самыми результатами и по той же самой причине, — тут же ответил Сет. — Тогда он пошел в третий город, в четвертый, в пятый, в двадцатый. Он был слишком упрям, чтобы образумиться.
— Но он как-то выходил из положения, — заметил Харрисон. — Стоило ему перебраться на новое место, как он снова мог брать все, что захочет.
— Нет, все было не так. Как я уже сказал, города у нас маленькие. И люди часто путешествуют из одного города в другой. Поэтому во втором городе Джек рисковал тем, что жители первого города могут его увидеть и всем о нем рассказать. А со временем все стало еще хуже. В двадцатом городе его уже встречали словоохотливые люди, приехавшие из девятнадцати предыдущих. — Сет наклонился вперед и особо подчеркнул голосом следующую фразу: — До двадцать восьмого города он так и не добрался.
— Не добрался?
— В двадцать пятом он протянул две недели, в двадцать шестом — восемь дней и один день — в двадцать седьмом. На этом, по сути, все и закончилось.
— Что же он потом сделал?
— Ушел в чистое поле, пытался питаться кореньями и ягодами. Потом он исчез, пока однажды гулявшие в лесу люди не увидели его висящим на дереве: тощий как скелет и в жалких лохмотьях. Одиночество и пренебрежение к самому себе погубили его. Таким был загребала Джек Бездельник. А ведь ему не исполнилось и двадцати лет!
— На Терре, — сообщил Глид, — мы не вешаем за одну лишь лень.
— Мы тоже, — сказал Сет. — Мы предоставили ему свободу сделать это самостоятельно. — Он внимательно посмотрел на них, а потом продолжил: — Но пусть вас это не тревожит. За всю свою жизнь я не помню случая, чтобы к кому-нибудь применяли столь жестокие меры. По крайней мере, я не слышал ничего подобного. Люди уважительно относятся к своим обам из экономической необходимости, а не из чувства долга. Никто никому не отдает приказов, никто никого не третирует. Однако в том, как существует эта планета, присутствует некоторая доля принуждения. Людям надлежит быть честными, иначе они пострадают. А страдать никто не любит, даже полные остолопы.
— Да, думаю, вы правы, — проговорил Харрисон, пытаясь осмыслить все услышанное.
— Еще как прав! — заверил его Сет. — Но я хотел поговорить с вами двумя кое о чем более важном. А именно: чего вы на самом деле хотите от жизни?
Глид без промедления ответил:
— Путешествовать по космосу и при этом оставаться целым и невредимым.
— И я того же, — поддержал его Харрисон.
— Примерно так я и думал. Вы не поступили бы на космическую службу, если бы не хотели этого. Но вы не можете заниматься этим вечно. Все хорошее рано или поздно заканчивается. И что тогда?
Харрисон смущенно заерзал на стуле.
— Мне не хочется думать об этом.
— Но когда-нибудь придется, — напомнил Сет. — Сколько вам еще осталось служить?
— Четыре с половиной земных года.
Сет перевел взгляд на Глида.
— Три земных года.
— Немного, — заметил Сет. — Как я понимаю, времени у вас, что называется, в обрез. И можно смело предположить, что на корабле, который залетел так далеко в космос, команда состоит преимущественно из старослужащих и до отставки им остается всего ничего. Для выполнения трудной работы нужен опытный персонал. К тому времени, когда ваш корабль вернется на Терру, для многих из них это станет концом пути, не так ли?
— Для меня — да, — признался Глид, и эта мысль не принесла ему особой радости.
— Чем старше становишься, тем быстрее летит время. Когда вы уйдете со службы, то будете все еще относительно молоды. — На его губах появилась легкая ехидная улыбка. — Вероятно, вы купите частный космический корабль и продолжите самостоятельно путешествовать по космосу?
— Это невозможно, — ответил Глид. — Лунолет — это самое большее, что может позволить себе человек с деньгами. Да и мотаться между спутником и планетой — это совсем не весело после того, как полетаешь по всей галактике. Но блидерские корабли не по карману даже богатейшим из нас. Только правительство может себе это позволить.
— Под правительством вы имеете в виду общины?
— Вроде того.
— И что же вы будете делать, когда вашим космическим странствиям придет конец?
— Я ведь не такой, как Большие уши. — Глид показал большим пальцем на Харрисона. — Я солдат, а не инженер, особой квалификации у меня нет, так что выбор невелик. — Он почесал подбородок с печальным видом. — Я родился и вырос на ферме. И все еще помню, как заниматься сельским хозяйством. Так что хотелось бы завести свою ферму и осесть там.
— Думаете, у вас получится? — спросил Сет, внимательно рассматривая его.
— На Фалдере, или Гигии, или в Розовом раю Нортона, или на какой-нибудь другой неразвитой планете — вполне. Но не на Терре. Мои сбережения мне этого не позволят. У меня не наберется и половины суммы, чтобы нормально жить при земных расценках.
— Это означает, что вы не можете скопить достаточно обов?
— Не могу, — мрачно ответил Глид. — Даже если я буду копить до той поры, пока у меня не вырастет седая борода длиной в четыре фута.
— Вот,
