Заклятие Горца - Карен Монинг

После того, как они соскользнули к основанию стола и дремали какое-то время, он тормоша, разбудил ее и взял на руки. Он перенес ее сюда, к камину, уложил ее на спину на шикарной мягкой овчине и занялся с ней любовью. Медленно, мягко, показывая ей, что он был больше, чем ограниченной скотиной, полагающийся только на свою огромную силу, что в нем также была нежность. Он хотел, чтобы она узнала все черты его характера: воина-лэрда девятого столетия и мага, и обычного мужчину, и друида.

Они уснули, затем снова пробудились и начали лениво обсуждать различные пустяки, имеющие значение для любовников: любимые цвета и времена года, блюда, места и людей.

Но внезапно ее взгляд стал серьезным, и она наклонилась вперед.

— Как это произошло, Кейон? Как ты оказался в зеркале?

Он также наклонился вперед, не в состоянии сопротивляться полным, мягким грудям перед ним, раскачивающимся от ее движения. Он провел подушечкой своего пальца вниз по контуру нежной кожи одной пышной красивой груди.

— Ох, женщина, — сказал он мягко, — Ты показываешь мне Небеса и просишь, чтобы я снова вернулся в Ад? Не сейчас, милая Джессика. Сейчас только ты и я. Никаких мрачных мыслей. Только мы.

Обхватив ее груди своими большими руками, он склонил голову и скользил языком по одному из розовых сосков, перед тем как поймать его свой ртом с хриплым, чувственным мурлыканьем. Он немедленно оказался во власти его языка. Горец слегка дразнил его своими зубами, царапая самый кончик, а затем прижал языком к небу, глубоко засасывая его.

— Мы, — повторила она, затаив дыхание, прижимая его темную голову к себе.

Это была самая невероятная ночь в жизни Джесси. Она превзошла все ее фантазии, в которых она представляла этот особенный момент. Она была жаркой. Она была интимной. Она была заполнена звуками страсти, которые она была уверена, скорее всего, отскакивая от каменных стен, разносились эхом по запутанным коридорам обширного, древнего замка. Она была тихой и интригующей. Она была первобытной. Она была нежной. Она была совершенной.

Он взял ее необузданно и грубо на столе, предъявляя права и вызывая внутри нее идентичную бурю эмоций.

Он доставил ей наслаждение, усердной неспешной любовью перед огнем, взяв ее лицо в свои руки, глядя в глаза, лаская ее так нежно и, наверное, почтительно, что ей пришлось отвернуть свое лицо от него, чтобы скрыть не поддающиеся объяснению слезы. Когда он уверенно и глубоко двигался в ней, она чувствовала, будто он занимается любовью с ее душой.

Он перевернулся на спину и удерживал ее высоко над собой, при этом мышцы его мощных татуированных рук напрягались и слегка перекатывались, затем опустил ее восхитительно неспешно на свой твердый, напряженный член.

Он был феноменальным любовником! Он никогда не становился полностью мягким. Даже после того, как кончал, он все еще оставался твердым. Однажды она пожалела, что он стал стальным терминатором. Но не собиралась тратить впустую отведенное время, жалуясь на то, что он является сексуальным конвейером. (Хотя, утром, она могла бы потратить впустую несколько мгновений на жалобы, так как подозревала, что едва ли сможет двигаться!)

После третьей насыщенной любовной схватки у бархатного шезлонга, в которой она выступала в роли наездницы, они потеряли рассудок от пульсирующего оргазма. Он обвязал их мягкими шерстяными накидками, собранными с различных стульев, и они выскочили через французские двери библиотеки на каменную террасу под жемчужное сияние полумесяца.

Мужчина прислонил ее к себе и держал в своих объятиях, опираясь подбородком на макушку ее головы. Она была окутана коконом острого, эротичного аромата присущего ему, смешанного с более тонким ароматом их любви. Ее пьянил этот аромат, пропитанный их любовью: потом, поцелуями, и любовными соками.

Удерживая ее таким образом, он долго стоял в тишине, впитывая эту ночь, глядя на горы вдали.

И она с восхищением наблюдала за небом, усыпанным сиянием искрящихся звезд.

Колледж остался в прошлой жизни.

Она уже не помнила Джесси, которая так четко распланировала свою жизнь. Ту, у которой была кофейная чашка, поставленная в самую глубь буфета, надпись на которой гласила: Жизнь состоит в том, что случается с вами, в то время как вы заняты построением других планов.

Она, наконец, прекратила строить другие планы.

И начала жить.

Здесь и сейчас.

И тогда, стоя под распахнутым Горным небом в объятьях своего сексуального Горца, она с удивлением поняла, что могла бы не спеша закончить свою докторскую диссертацию, находясь в Шотландии и занимаясь ею от случая к случаю, хаотически блуждая вокруг этих гор, вероятно оставаясь надолго счастливой. Особенно, если Кейон МакКелтар будет рядом, чтобы носить ее инструменты и составлять ей компанию.

И хотя она знала, что вероятно никогда не будет в состоянии понять свою мать, испытывающую неослабевающую потребность в многочисленных браках, независимо от того, насколько сильно она пыталась, она внезапно со всей очевидностью поняла желание Лилли иметь детей и ее неисчерпаемую постоянную любовь ко всем своим детям: равноценную и одинаковую ко всем.

Такую глубокую эмоцию Джесси никогда не испытывала прежде, поскольку никогда не встречала мужчину, от которого она хотела иметь детей и чью фамилию примеряла бы на себя:

Джессика МакКелтар.

Впервые в ее жизни она задавалась вопросом, какие младенцы у нее будут от этого мужчины. Каких детей они могли бы подарить этому миру вместе, она и этот большой, сильный, своевольный мужчина. Это было тем, что может случиться наверняка!

Джесси точно знала, что произошло с нею.

Это ужасало ее и в тоже время вызывало ликование. Она подозревала, что каждая частичка ее сияла столь же ярко, как луна над ней.

Только любовь могла сотворить такое с женщиной.

Глава 22

— Мы входим, — предупредил через двустворчатые двери библиотеки глубоким шотландским выговором один из близнецов МакКелтар.

Джесси одарила Кейона развязной усмешкой.

— Думаешь, они утомились от ожидания.

— Да, кажется, это действительно так, дорогая, — ответил он, проводя пальцем вниз по внутренней серебристой поверхности зеркала. Она соединила подушечку своего указательного пальца с его.

Она будет очень рада, когда он, наконец, освободится от этого проклятого зеркала!

Оно призвало его прямо из душа. Рано утром, когда они, наконец, рискнули выйти из библиотеки и блуждали по коридорам, заглядывая во все комнаты в поисках ванной.

Они нашли одну, соответствующую замку и королю, с невероятной душевой кабиной, имеющей сложную систему подачи воды и сидячую скамейку. Они снова и снова занимались любовью, ласкали друг друга, намыливая, поскальзывались, сталкивались и ополаскивались под насыщенными парами брызгами. Затем могучий, мускулистый темный Горец упал на колени, прижал ее спиной к стене, раздвинул ее бедра руками и в то время, когда она могла бы поклясться, что уже не способна испытать еще большее удовольствие, целовал, облизывал и кусал ее, подводя к следующей дрожи оргазма.