От тайны к тайне - Алексей Прийма

Придя домой, я всем подряд рассказывала про синенький автобус. Никто не верил мне, так как в наших краях таких автобусов тогда не было. Скоро я забыла об этом странном случае. Однако через год пришлось вспомнить о нем, когда внезапно умер мой отец и его повезли на кладбище в автобусе — именно в синеньком. Я сказала маме, что где-то уже видела этот автобус. А потом вспомнила — на той лесной дороге. Это он мчался с пригорка вниз на нас с Лидой".

Или вот еще любопытное письмо, посланное свыше двадцати лет назад известному парапсихологу профессору ЛГУ Л. Л. Васильеву. Автор письма — москвич кандидат физико-математических наук В. Соловьев. Он пишет:

"Мы планировали покорить один из наших семитысячников… При восхождении в первой связке шел мой друг Сережа Кучеренко с напарником. На всю жизнь останется в памяти картина — мрачная, нависшая над нами, почти вертикальная скала и две маленькие фигурки у ее подножия. Жуткое небо, фиолетовое, почти космической черноты… Ребята только начали подъем, когда дрогнула под их ногами скала, — то ли частое здесь небольшое землетрясение, то ли ударная волна от пролетевшего неподалеку сверхзвукового истребителя. Со стены сорвался целый пласт, сбросив с нее наших товарищей…

Их останки мы спустили в базовый лагерь. Ночь, в одиночестве проведенную в палатке, я тоже никогда не забуду. Сна не было. И вот мне вдруг показалось, что начались галлюцинации: рядом со мной появился Сережа. Хотя одноместная палатка была маленькой, он непонятным образом вошел в нее не сгибаясь, и это почему-то вовсе не удивило меня в тот момент. Сережа сказал:

— Теперь ты понял, как глупо было лезть на эту гору ради самоутверждения и пижонства? Я понял это еще внизу, но повернуть назад было уже поздно. Теперь я навсегда вышел из игры.

Он вдруг замолчал, словно бы прислушиваясь к чему-то.

— Прости, — снова заговорил он, — я должен идти… Хочу предупредить тебя — завтра ты тоже будешь здесь, на том свете. Это не страшно — я встречу тебя. Но, знаешь ли, тебе сюда еще рано. Вот я и прошу тебя — спускайся вниз и больше никогда не ходи в горы… Передай Тане…

Мне показалось, что он продолжает говорить, но я не слышал никаких дальнейших слов, хотя его губы продолжали шевелиться. Потом он начал отступать назад и прошел прямо сквозь стенку палатки. Какие-то мгновения я приходил в себя, затем схватил фонарик и выбрался наружу.

Тела всех погибших лежали на том же самом месте, куда мы их накануне уложили…

На следующий день я должен был идти во второй связке. Над телами товарищей мы поклялись, что покорим эту проклятую вершину. Поэтому без веской причины я не мог отказаться от подъема — у альпинистов есть свой кодекс чести. Признаюсь честно, причину я придумал и к вершине не пошел.

Утром я сказал нашему врачу, что потерял солнцезащитные очки и плохо вижу… Вторая связка, в которой должен был, повторяю, идти я, сорвалась почти в самом конце подъема. И ребята погибли. Однако я этого не видел — у меня действительно вдруг отказало зрение. А затем много часов я провел в беспамятстве".

О похожем случае рассказал в своем письме и бывший летчик полковник в отставке Н. Лошкарев из Харькова:

"Во время войны мать просила меня быть рядом с отцом, который был командиром бомбардировочного полка. После ранения я попросил направить меня в соседний полк. Им командовал подполковник Иван Матвеевич Носов, старый друг моего отца и частый гость в нашем доме.

В новом экипаже я не успел пробыть и месяца, как с задания не вернулся самолет моего папы… Конечно, могло произойти всякое. Меня утешали и обнадеживали, как могли, но я не смыкал глаз в течение двух суток, ожидая хоть каких-нибудь известий. Лишь потом узнал, что по приказу командира мне дали чай со снотворным.

И когда я, выпив этот чай, забылся, мне приснился отец…

Мы стояли на берегу нашей родной реки, где до войны отец с Иваном Матвеевичем любили часто рыбачить. Он был в белой рубашке и почему-то в белых брюках, которых у него никогда не было. Прямо с причала отец шагнул в лодку и, обернувшись ко мне, сказал:

— Прощай, сын, и береги мать — ты теперь у нее один. Не мсти за меня — завтра ты должен лететь, однако твой самолет тоже не вернется назад из боя, как не вернулся и мой. Я прошу Ивана поберечь тебя, но он меня сейчас, увы, не слышит. Передай ему эту мою последнюю просьбу.

Отец оттолкнулся багром от берега. Я хотел броситься следом за ним, но не сумел. Ноги не слушались меня…

Как выяснилось утром на другой день, Иван Матвеевич Носов тоже видел в ту же ночь примерно такой же сон про моего отца. Очень встревоженный совпадением наших с ним сновидений, он, как командир полка, отдал спешный приказ о переводе меня в другой летный экипаж.

А тот самолет, на котором я должен был лететь на следующий день, действительно был сбит зенитным снарядом противника".

Рассказывает Н. Рынина из Краснодара:

"Я родилась в семье атеистов. Это не мешало моей маме верить в пророческие сны и удачно гадать на картах. В детстве я запомнила случай, неоднократно рассказывавшийся в нашей семье. Мой дедушка брился у маленького туалетного зеркала и нечаянно задел его рукой. Зеркальце упало и разбилось. Вечером он получил телеграмму о смерти своего отца.

Я хорошо запомнила этот случай и всегда очень боялась разбить зеркало. Однажды на работе я, стоя, смотрелась в зеркальце пудреницы и вдруг уронила ее. Пока пудреница падала, я дважды ловила ее, однако она как бы сама при этом выпрыгивала из рук. Зеркальце разбилось на мелкие кусочки. Вечером в тот же день у нас в семье был грандиозный скандал. Начался он с каких-то пустяков, а кончился тем, что мы с мужем разошлись.

В том же году заболел дедушка, и мы с мамой положили его в больницу. У мамы было в это время трюмо из импортного гарнитура. Однажды в комнате, где никого не было, раздался страшный треск. Мама вбежала в комнату и увидела: трюмо раскололось поперек и его верхняя зеркальная часть рухнула на пол. Осколки самопроизвольно лопнувшего большого зеркала разлетелись по всей комнате. Мама заплакала и сказала, что дедушка вскоре умрет. Так и случилось.

Я разговаривала потом с одной своей подругой, и она согласилась со мной в том, что разбить зеркало — значит накликать на дом беду. Известная народная примета. Перед самой смертью ее отца, сказала подруга, у них тоже лопнуло зеркало в серванте".

ЗАГАДОЧНЫЕ СИЛУЭТЫ

Ежемесячная газета "Астрал" (1992. № 3), город Воронеж, воспоминания С. Пылева:

"Снега в 1986 году были ранние и мощные. Еще только начинался декабрь, а пригородные поезда уже вышли из графиков из-за заносов на путях.

Мы с женой как раз спешили в Касторное, где тяжело болела ее мать, да только очень надолго застряли на вокзале. Электрички ведь не ходят!

Наконец подали поезд — с опозданием на пять часов. Сели мы в поезд, поехали. И вот наконец Кастор-ное с его разгулявшимся "снежным наводнением"… А вот и родной дом за ветвями оледенелых акаций…

Открыла дверь старенькая тетя Паша, сестра моей тещи.

— Тише!.. Александра Ивановна умерла.

Ну, тут начались слезы, пошел по телу озноб и еще какое-то особенное ощущение, какое приходит со смертью близкого человека — словно бы заглянул на миг в запретное.

Только на второй день нам удалось достать гроб. Когда перекладывали в него покойную, моя жена Марина вдруг вскрикнула:

— Под мамой тепло!

Я потрогал рукой. Да, ощутимое, просто-таки живое тепло на постели под телом покойной. В общем, бросился я со всех ног в железнодорожную амбулаторию, пригласил врача.

— Мама жива! — плачет Марина. — Она спит, а вовсе не умерла!

Врач внимательно осмотрел покойную и заключил:

— Отмучилась Шура. Точно вам говорю, ребята, она мертва.

А старушка, читавшая молитвы над гробом, вздохнула:

— Тепло у нее под спиной, говорите? Значит, чья-та смерть будет вскорости среди ваших родных. Примета такая есть… Вот Шура, телом на этом свете потеплев, и поджидает на том свете кого-то из близких.

В последний перед похоронами день вечером пришли проститься с Александрой Ивановной соседи. Кто-то принес цветы. Марина положила их перед иконой, стоявшей в углу комнаты на столе. И затем на стене появился очень четкий теневой силуэт, который я помню до сих пор и который буду помнить всю жизнь. Это был силуэт молодой стройной женщины с лицом, закрытым платком. Силуэт на стене, видимый в профиль, скорбно склонился над покойной.

— Божья Матерь явилась! — пронеслось меж соседями.

Надо тут отметить, что Александра Ивановна была человеком трудной судьбы, сполна настрадалась в жизни.

Все опустились на колени.

Через некоторое время я прикоснулся рукой к цветам, лежавшим перед иконой. В ту же секунду теневой силуэт на стене исчез.