Золотые поля - Фиона Макинтош

— Я, наверное, стану гувернанткой и буду что-нибудь преподавать. Может быть, французский. Я уже неплохо его знаю.

— Французский?

— Меня научила одна дама. Она и ее муж трагически потеряли дочь, и эта женщина очень хорошо относилась ко мне.

— Ты определенно хорошо экипирована, — протянула Айрис, стараясь скрыть зависть.

— Знаю! Недостает лишь симпатичного англичанина, и все станет просто идеально.

Все трое рассмеялись. Это было сказано в абсолютно шутливом и легкомысленном тоне, но Айрис по какой-то причине обратила внимание лишь на циничную сторону замечания.

По дороге в Поля Нед с Беллой трещали не переставая. Если Синклер и заметил, что Айрис примолкла, то это его, по-видимому, не беспокоило.

— Видишь деревья вдоль дороги, Белл? Это шелковица.

— Я знаю. У нас дома росла одна. Мама все возмущалась, что у нас руки в пятнах.

— Хорошее воспоминание.

— У меня их совсем мало, но те, которые есть, очень живые.

— Многие мили этих деревьев, а все потому, что эта область славится своим шелком.

— В самом деле?

— На юге Индии невеста на свадьбу наряжается в шелк. Не все могут себе это позволить, но в большинстве семей стараются запастись к свадьбе дочери, чтобы у нее было сари из чистого шелка.

— Удивительно.

— А бедный старичок шелкопряд должен погибнуть, чтобы кокон остался целым. Их протыкают иглами или бросают в кипяток.

Айрис и Белла в унисон издали возглас отвращения.

— Так когда я познакомлюсь с великим Джеком Брайантом, Нед?

— Скоро. Он пригласил нас на ужин. Надеюсь, ты не против?

— Конечно нет! Ты тоже придешь, Айрис?

Та отвела взгляд, слегка покраснела и ответила:

— Нет. Меня ведь не приглашали, правда, Нед?

Тот посмотрел на дорогу и заметил:

— Не в этом дело. Думаю, Джек просто хотел сделать доброе дело и принять Беллу. Меня на следующей неделе здесь не будет.

Айрис почувствовала укор ревности из-за того, что Белле достанется безраздельное внимание Джека, но она не дала этим предательским мыслям выйти из-под контроля и оборвала их ход. Не прошло и нескольких часов, как Нед просил ее стать его женой.

— Пока я не забыл, Белла!.. Джек предложил развлечь тебя в следующий понедельник. Боюсь, вам придется опять прокатиться в Бангалор, но не сомневайся, он сделает так, что ты прекрасно проведешь время.

— Чудесно! — воскликнула Белла, явно привыкшая к вниманию и к тому, чтобы ее баловали. — Надеюсь, он красив, — со смехом добавила она, но ни брат, ни Айрис не поддержали ее.

Джек с нетерпением ожидал дня, когда сможет принять гостей. Гангаи с Канакаммал накрыли стол новой красивой скатертью из камчатного полотна, купленного Джеком в Бангалоре. Обустройство обходилось Джеку недешево, но, в одночасье став обеспеченным человеком, он не считался с расходами.

Дом заново покрасили снаружи и внутри, сад привели в порядок. Неухоженное жилье преобразилось в роскошную обитель истинного джентльмена. В стороне от пыльного шоссе, снабженный круговой подъездной дорожкой, дом притягивал взгляд. Сидя на просторной веранде и созерцая сверху вниз поля, Джек чувствовал себя местным сквайром.

Он удивился еще в больнице, когда получил письмо от их семейного адвоката в Корнуэлле, в котором сообщалось, что отец выделил для него специальный фонд, предназначение которого — помочь Джеку обосноваться в колониях. После шести лет вежливой, но довольно формальной переписки такой шаг со стороны отца заставил его задуматься. Первая и неожиданно щедрая сумма была переведена на счет Брайанта в Английском банке в Бангалоре. Джек подозревал, что внезапное расположение отца объясняется возрастом и недомоганиями. Со слов матери, ничего серьезного, но Джек думал, что старик, может быть, начал смягчаться. Не исключено, он даже хочет, чтобы семья снова воссоединилась вокруг него.

Так или иначе, Джек уже знал, как потратит деньги. Лежа в больнице и имея массу времени на размышления, он решил, что стоит испытать себя в бизнесе, в некотором смысле пойти по стопам отца. По зрелом размышлении, Брайант заключил, что бывший магазин на вершине холма Фуннела мог бы приносить неплохой доход, если инвестировать в него некоторую сумму. У Джека не было в мыслях оставлять ради этого свою новую должность, но можно найти хорошего управляющего и пожинать плоды обоих миров, оставаться на шахте и в то же время быть бизнесменом. Помещение уже год как пустовало и медленно приходило в негодность. Между тем не было лучшего места для универсального магазина, своего рода увеличенной версии лавочки Чинатамби. От покупателей не будет отбоя, если обеспечить надежную поставку английских товаров, начиная от джема и кончая бумажными выкройками. Придется найти управляющего, нанять кое-какой персонал, но вокруг так много англо-индийских семей, и вовсе не каждый жаждет работать на шахте. Не желая зря тратить время, он под шумок отправил предложение собственнику магазина и к моменту выписки из госпиталя был уже полноправным хозяином помещения.

Это было не все. Он намеревался приобрести дом и точно знал, где именно — чуть в стороне от Сент-Марк-роуд, в самом сердце Бангалора. Там, не привлекая к себе излишнего внимания, располагался анклав элегантных домов в английском стиле. Джек был убежден, что по мере развития города эти зеленые тихие улицы станут чрезвычайно популярны среди англичан и европейцев, в особенности учитывая близость района к частному женскому колледжу и его спутнику, элитной мужской школе Бишоп-Коттон.

Медленно одеваясь — иначе не позволяло плечо, — он попросил Гангаи приготовить джин с тоником, чтобы наедине с собой поднять тост за свою деловую смекалку и щедрость отца. Повышение, новый бизнес, дом, магазин, мотоцикл… Жизнь поворачивалась к нему хорошей стороной. Для полноты не хватало лишь жены, но здесь его видения заканчивались, поскольку в этой роли он на данный момент представлял себе лишь одну женщину.

Опрокинув стакан, он мрачно уставился в пол, потому что при мысли о том, что Айрис сейчас, может быть, целует Неда, а скоро станет его женой и будет спать с ним в одной постели, настроение у него вконец испортилось. Он знал, что не имеет никакого права таким вот образом вожделеть Айрис, но его чувство к ней отличалось такой силой, что он не мог его побороть.

В коридоре мелькнула тень.

— Это ты, Гангаи? — крикнул Брайант.

После короткой паузы на пороге неуверенно появилась Канакаммал.

— Это я, мастер Брайант.

— Что ж, ты справишься. Никак не могу повязать галстук, а гости вот-вот придут. Помоги, пожалуйста.

Она стояла почти лицом к лицу с ним, что вселяло в него некоторое беспокойство. Он привык кланяться любой женщине, с которой встречался. Джек заметил, как она нервно вытирает руки о свое бледно-голубое сари.

— Надеюсь, ты одобряешь мой выбор, — произнес он, узнав свою недавнюю покупку.

Ее сестре досталось два: ярко-зеленое и темно-красное. Гангаи, мали и даже чокра тоже получили новую одежду.

Она все возилась с его шелковым галстуком и согласилась:

— Да, сэр. Я не стала бы носить это сари, если бы оно мне не нравилось.

Джек вздохнул. Он подозревал, что, при всей ее внешней смиренности, никому не под силу заставить ее делать то, чего она не хочет.

— А знаешь, ты ведь являлась мне в видении.

Канакаммал отступила с непроницаемым лицом. Он сам не знал, почему вдруг решил рассказать ей.

— В самые трудные минуты в этом туннеле, когда мне казалось, что я уже не выберусь. Усталость, боль, страх… все навалилось сразу. — Джек повернулся к зеркалу и заметил, что галстук был завязан идеально. — Я думал, это галлюцинация, но в видении ко мне пришла ты.

— Вам это помогло, сэр? — негромко спросила она.

— Да, еще как. Девушка меня поддерживала, вселяла силы, заставляла бороться. Слушая ее, я успокаивался. — Выпалив это признание, он почувствовал себя обнаженным.

— В таком случае неважно, кто именно приходил к вам в этом видении. Главное, что вы обрели мужество.

Он хмуро кивнул. Канакаммал не исполнилось и семнадцати, но благодаря серьезной, достойной манере держаться, а также беглому английскому она производила впечатление гораздо более зрелой личности, чем это обычно бывает в таком возрасте.

— Какие именно миссионеры обратили твою семью? — полюбопытствовал он.

— Это были миссионеры католической церкви, сэр. Мы католики.

— Так, значит, ты веришь в общение душ и прочую чепуху? — Джек вовсе этого не хотел, но вопрос прозвучал как оскорбление, и он попытался смягчить впечатление: — Может, поэтому ты так хорошо говоришь по-английски?

— А вдруг я и в самом деле приходила к вам в шахте, когда вы готовы были сдаться, сэр? — Ее лицо оставалось непроницаемым, слова прозвучали ровно и безобидно, но все же содержащийся в них вызов казался почти открытым. — Могу я идти?