Грешники (СИ) - Субботина Айя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В положении, господи. Звучит как приговор, после которого можно ставить крест на жизни.
Мы катаемся еще примерно полчаса. Еще столько времени нужно, чтобы прояснилось в голове и я, наконец, созрела сказать Великану маршрут.
— Вот, — показываю ему экран своего телефона, на котором есть метка на карте и указание на центр планирования семьи. В перечне их услуг есть анализ крови на беременность с возможность получения результата уже через час.
Жду, что Стас снова выскажет какую-то едкую шутку, и даже готовлюсь смиренно ее принять. Он же мужчина, а у мужчин любая «запутавшаяся женщина» — априори дама низкой социальной ответственности, которой нет и не может быть оправдания.
Но он снова меня удивляет.
— Ок, Отвертка, — говорит, сворачивая на следующем перекрестке в нужную сторону.
И больше ничего.
Это очень странно, но в эту минуту, рядом с почти незнакомым человеком, о котором я могу сказать только то, что он удачно «переобувается» из простака в мажора, меня посещает мысль, что он не случайно появился в моей жизни.
Глава 70
Инстинктивно я боюсь, что в больнице будут задавать много ненужных вопросов, но все проходит на удивление спокойно и дружелюбно.
Вернее, не совсем «на удивление», потому что стоит нам переступить порог центра, Стас на всю катушку врубает обаяние и весь персонал женского пола вне зависимости от возраста, буквально прыгает перед ним на задних лапках, пытаясь угодить.
Пока оформляю временную карту, Стас развлекает медсестру из регистратуры каким-то «ниочемным» разговором. Он ведет себя так, словно абсолютно уверен, что может получить любую девушку в этом здании, буквально не прикладывая усилий.
— Я бы хотела сделать анализ сейчас, — говорю максимально твердо, когда девушка собирается выписать направление на утро.
— Есть ограничения, чтобы анализ был максимально точным… — начинает она, но я ее перебивают
— Жирного и тяжелого я не ела, тяжелых физических нагрузок не было уже несколько дней, я не принимаю никакие лекарства, кроме пары таблеток обычно валерьянки, которые выпила по пути сюда, чтобы не грохнуться в обморок от этой счастливой новости.
Я говорю немного раздражительно, но им здесь, видимо, не привыкать к взвинченным женщинам, так что девушка и бровью не ведет — сразу выписывает направление в кабинет.
— Спасибо, — лыбится Стас, успевая забрать его до того, как я протягиваю руку.
Обнимает меня за плечи и, неся какую-то чушь о том, что беременные женщины — это почти как девять месяцев непрекращающегося ПМС, ведет меня по коридору до двери с нужным номером. Я нервно скидываю его руку.
— Это было лишнее.
— Да ладно, — посмеивается он, — зато никто не видел, как ты дергаешься.
Я захожу в кабинет.
Сажусь на кушетку, отвечаю на вопросы лаборантки, пока медсестра готовится брать кровь из вены. Я всегда боялась уколов, тем более — туда, потому что вены у меня тонкие и хрупкие, и обычно после любого укола я хожу с такими синяками, что посочувствует даже опытный наркоман. Но сегодня вообще все равно — почти не чувствую укол, и мне все равно, когда смотрю, как шприц наполняется темной кровью.
— Подъезжайте через час, — говорит лаборант, приклеивая на пробирку стикер с номером моей временной карты.
Киваю, как зомби выхожу обратно в коридор.
Хорошо, что Стас стоит рядом и успевает поймать меня до того, как подкашиваются ноги.
Я физически чувствую, что вот теперь внутренний источник моих сил иссяк окончательно.
— Так, Отвертка, тебе надо чё-нить пожрать, — тоном, не терпящим возражений, заявляет Великан.
— Меня стошнит, — слабо возражаю я.
— Ну тогда будешь есть и блевать, — гнет свое он.
Ненавижу чувствовать себя такой слабой и беспомощной.
Как будто это не разовый случай, а я настоящая — без намека на стержень внутри.
Наверное, только поэтому я не сопротивляюсь, когда Стас берет меня на руки и, прижимая к себе своими здоровенными ручищами, выносит на улицу. У него даже сердце бьется так же ровно, как будто я для него — сама легкая ноша в жизни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Усаживает в машину.
Настраивает кондиционер на комфортную прохладу.
— Прости, что я такая размазня, — пытаюсь оправдать свою недееспособность.
Если он и слышит мои слабые попытки извиниться, то не подает виду.
Для меня загадка, куда мы едем — я смотрю строго вниз, на собственные колени.
Самое ужасное, что какая-то часть меня уже смирилась, что беременность существует и именно она громко заявляет о себе вопросом — что делать?! Я намеренно от него бегаю, пусть даже только в своей голове.
Стас привозит меня в какое-то кафе почти на окраине города.
Там аппетитно пахнет шашлыком.
— Ты хочешь накормить меня жаренными бездомными животными? — пробую шутить.
— Заткнись, — не очень ласково отзывается он, но я понимаю, почему.
К нам уже спешит хозяин заведения — мужчина кавказской наружности и преклонных лет. Он дружески обнимает Стаса, похлопывает его по плечам, мне подмигивает и делает явно какой-то комплимент на непонятном мне языке.
— Все организую, дорогой! — со свойственным всем кавказцам радушием, уверяет хозяин, и отводит нас куда-то через весь зал, через заднюю дверь на маленькую площадку, оформленную в стиле «посиделки за городом».
Я сажусь на скамейку, застеленную тканными дорожками и подушками.
Стас — напротив.
Он даже не пытается начать разговор — снова весь в телефоне.
У меня странное ощущение дежавю.
— Если я беременная, то это не ребенок моего мужа, — первой нарушаю молчание. И с вызовом добавляю: — Ты же хотел, чтобы я в этом призналась, да?
Он отрывается от телефона только через минуту.
Смотрит на меня и с безразличием пожимает плечами.
— Отвертка, разбирайся в своих мужиках сама, мне как-то, знаешь, все до прибора с резьбой.
— А как же осуждение падшей женщины? Все бабы — стервы, все бабы — твари?
— Снять штаны и показать, что у меня все причиндалы на месте и я к этим убогим не отношусь? — Он приподнимается над столом, выразительно тянет за край широкого ремня.
— Боже, нет! — Я зажмуриваюсь, машу руками.
— Ну, раз лапками машешь, значит, не сдохнешь, — снова грубо, но честно, говорит он.
Первую порцию мяса нам приносят примерно через полчаса: на большой грубо сбитой доске гора шашлыков, поджаренных до темной корочки ребрышек и просто кусков мяса. Все это щедро посыпано зеленью и пряными травами.
Отдельно подают томатный соус с ревенем. Стас говорит, что хозяин сам его делает и сам маринует мясо по старой семейной традиции, которую тщательно оберегает.
Ну и конечно ко всему этому изобилию — отдельный поднос с овощами с гриля, запечёнными маленькими луковицами и тарелка с лавашом.
Минуту назад я была уверена, что не смогу проглотить даже листок петрушки, не то, чтобы полноценно поесть, но все это так аппетитно пахнет, что я стыдливо сглатываю набежавшую слюну.
— Это вкусно, Отвертка, — кивает Стас, потом ловко выуживает из сочного мяса реберную кость, прямо пальцами разрывает его на куски и, макнув один в соус, протягивает мне. — Ешь.
Я потихоньку беру дымящееся мясо у него из пальцев и быстро запихиваю в рот.
Горячо-то как!
Слезы из глаз!
Стас тяжело вздыхает, и когда я, как рыба, широко распахиваю рот, подается вперед, чтобы подуть прямо туда.
Раз и еще раз, пока не пропадает острое чувство жжения.
Жую мясо, словно с голодного края, как сказала бы моя бабушка.
И это действительно очень вкусно. Лучшее, что я вообще ела в своей жизни. Даст фору в сто балов любому рибаю в модном стейк-хаусе.
— Ты должен скинуть мне геометку этого мясного рая, — говорю я, почти не стесняясь текущего по губам и подбородку мясного сока.
— Обойдешься, — ухмыляется Стас. — Захочешь вкусного мяса — придется договариваться со мной.
— Приударить за мной — не самая лучшая идея, — тут же отвечаю я, и от собственной наглости чуть не захлебываюсь глотком гранатового сока, который нам подали к мясу вместо вина. — Прости, я просто… тупо пошутила.