Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы. - Феликс Чуев

В 1944 году Голованов тяжело заболел. Перенапряжение войны сказалось и на молодом организме. Случилось это в Житомире, в июне. Закончив работу в штабе, Голованов на рассвете прилег отдохнуть и внезапно почувствовал, что у него остановилось сердце. Да, именно почувствовал, поскольку раньше он вообще его не ощущал. Далее он так же физически ощутил, что перестал дышать. В это мгновение какая- то сила подняла его с постели, бросила к окну и заставила выпрыгнуть со второго этажа. Произошло это в считанные секунды. Удар о землю вернул дыхание. Видимо, организм сам боролся за свое существование- иначе объяснить этот поступок Александр Евгеньевич не мог. Травм не было, болей – тоже, однако подняться на ноги не получалось. Вновь началось удушье. В это время в организме жили как бы два различных существа: одно испытывало огромные физические страдания и было на грани потери власти над собой, другое- решительное, властное, управляющее мыслями и действиями, заставляющее бороться. И первое существо подчинилось воле второго. Прибежали сослуживцы, перенесли своего командующего в госпиталь медсанбата. Приступы нехватки кислорода кончились, но Голованов почувствовал, что начинает окаменевать – да, именно так, каменели пальцы, и это страшное явление продвигалось миллиметр за миллиметром все выше, по всему телу. Ноги перестали шевелиться. Голованов решил попрощаться с боевыми товарищами, сожалея, что не придется дожить до победы.

А в это время разыскивали терапевта медсанбата, который был ассистентом известного профессора Зеленина. Явился терапевт майор Леонтьев, быстро сделал внутривенное вливание глюкозы. Вскоре из Москвы прилетела группа врачей, направленная Верховным. Голованов чувствовал себя уже намного лучше и собирался покинуть госпиталь, но врачи не позволили.

В госпитале он вспомнил, как два года назад, в 1942-м, Сталин говорил с ним о том, что, по его сведениям, Голованов работает практически круглые сутки без отдыха. «Это плохо кончится, – сказал Сталин.- Человек без сна долго работать не может. А здоровье людей, находящихся на большой, ответственной работе, им не принадлежит, оно является казенной собственностью, и распоряжаться им может только государство. А поскольку вы распоряжаться своим здоровьем сами не умеете, придется к вам приставить охрану, которая будет регулировать вашу работу и отдых. Как вы на это посмотрите?»

Голованов ответил довольно дерзко, видимо по- своему истолковав желание Сталина приставить к нему охрану. Сказались годы работы в государственной безопасности.

«Если вы считаете,- ответил он Сталину,- что я трачу очень много времени, чтобы справиться с должностью командующего АДД, то меня следует освободить. Если же я соответствую своему назначению, то прошу предоставить мне право выбирать самому, когда я должен работать, а когда отдыхать».

Своим ответом Голованов сильно рассердил Сталина, и он после этого несколько дней с ним не встречался и даже не звонил по телефону.

После трех госпитальных дней показатели организма пришли в норму, и по приказу Верховного Голованов вылетел в Москву, захватив с собой и всех прибывших врачей. Как ни уговаривали они его лететь пассажиром, маршал, как обычно, сам сел за штурвал. Полет прошел хорошо, чувствовал Александр Евгеньевич себя превосходно, но не прошло и двух дней, как вся история повторилась заново; правда, не в такой тяжелой форме, чтобы прыгать из окна, но вновь начинало сильно биться сердце, потом чуть не останавливалось, отказывали ноги во время ходьбы, останавливалось дыхание. Врачи долго ничего не могли понять, пока не установили, что причиной всех неприятностей были спазмы в организме. А это стало следствием постоянного недосыпания, значительно разрушившего центральную нервную систему. И маршалам было несладко на войне.

Опыта в лечении таких заболеваний тогда было маловато. Позвонил Сталин, поинтересовался:

– Как здоровье?

– Не могу похвалиться здоровьем, товарищ Сталин, а лекарства улучшения не дают.

Помолчав немного, Сталин сказал:

– Вот что. Врачи, я вижу, вам помочь не могут. Я знаю, вы человек непьющий. Заведите у себя на работе и дома водку. Когда почувствуете себя плохо, налейте и выпейте. Я думаю, это должно вам помочь. О результатах позвоните мне. Всего хорошего.

Голованов пригласил своего лечащего врача Н. А. Леонтьева и рассказал ему о разговоре со Сталиным. Реакция терапевта, против ожидания, была положительной. Он сказал, что сам хотел предложить водку как лекарство, но побоялся высоких врачей. Водку доставили, и, когда начался очередной приступ, Голованов выпил полстакана. Нарушение дыхания прекратилось, стало легче. Помогла водка и на следующий раз. Приступы перестали быть ежедневными, и Голованов справлялся с ними, не прекращая работу. Недели через две позвонил Верховный и снова поинтересовался здоровьем.

– Каких только специалистов не приглашали, товарищ Сталин,- ответил Голованов,- вплоть до светил, сделать ничего не могли. А простая водка справилась!

– А почему вы не позвонили и сами не рассказали об этом? – спросил Сталин.

Почему? Потому, что Голованов никогда не обращался с личными делами.

– Вот что,- сказал Сталин, не дождавшись ответа,- имейте в виду, что водка будел вам помогать до тех пор, пока будете пользоваться ею как лекарством. Если вы начнете ее пить как водку, то можете поставить крест на своем лечении.

А ведь был случай, вспомнил Голованов, еще во время обороны Москвы, когда на докладе у Сталина ему стало плохо и он упал прямо в кабинете, Сталин моментально влил ему в рот из стакана крепкое спиртное. Но тогда ощущения были другие, хотя и тогда он не спал день и ночь…

– К водке я прибегал всякий раз, когда начинали появляться признаки приближающегося приступа,- говорил Александр Евгеньевич, – и всякий раз с положительным результатом, пока через годы совсем не избавился от этих приступов. Однако к питью я так и не приучился.

Могу от себя добавить, что выпивал он действительно редко, может, в последние годы почаще, иной раз и мне в этом приходилось участвовать. Помню, зимним вечером долго мы с ним вдвоем сидели на даче, он рассказывал… Утром я проснулся с тяжелой головой. Маршал умывался и, отфыркиваясь, сказал мне:

– Здорово мы вчера с тобой врезали!

…Однажды я заметил Голованову, что, вероятно,

его болезнь в 1944 году сильно подорвала его дальнейшую карьеру.

– й:ли б не болезнь, Сталин подчинил бы мне всю авиацию, что он хотел сделать и ранее, но я отказался. Не хвати меня кондратий, все сложилось бы по-друго- му. И войну я кончил бы с двумя звездами, а если б еще к Хрущеву на поклон пошел, и третью получил бы! А какое это имеет значение?