Том 16. Статьи. Рецензии. Заметки 1881-1902 - Антон Чехов

…в скором времени (в новопостр<оенной> церкви) составился хор из 6, 7 и 8 человек, в коем и господа медики участвовать не стыдились. Стр. 17

…и приказал своему капитану, шотландцу Габриелю, бывшему, до приезда вышесказанных докторов, лейб-медиком, вырвать у самодельного царя, Богдана (Бельского) длинную густую бороду… Стр. 30… свидетельствуюсь истиною и богом, что в Москве я видел собственными глазами людей, которые валяясь на улицах, летом щипали траву подобно скотам, а зимою ели сено; у мертвых находили во рту вместе с навозом человеческий кал. Везде отцы и матери душили, резали и варили своих детей; дети своих родителей, хозяева гостей; мясо человеческое, мелко изрубленное продавалось на рынках за говяжье, в пирогах; путешественники страшились останавливаться в гостиницах. Стр. 38

…При сем случае Бельский (возвращенный из ссылки при Самозванце) решился излить злобу на врачей немецких, на коих он злился за то, что исправлявший прежде их должность врача Борисова, капитан Габриель выщипал ему бороду по царскому повеленью… он шепнул народу, что врачи иноземные были душою и советниками Бориса, получали от него несметные богатства и наполнили погреба свои всякими винами… Стр. 57.

11 мая Мартин Бер, уроженец Нейштатский, говорил во дворце с дозволения государя первую лютеранскую проповедь для господ капитанов, докторов и других немцев, коим слишком далеко было ходить в Немецкую слободу. Стр. 77.

Обнаженные тела побитых (после убиения Самозванца) поляков двое суток лежали на улицах; там терзали их псы и площадные лекаря, кот<о>рые вырезывали из трупов жир. Стр. 98[118]

2. Таким же образом открыл мне правду один аптекарь, служивший лет 40 сперва старому тирану, потом сыну его, после того Годунову и наконец Димитрию: он знал хорошо юного царевича, имев случай видеть его ежедневно. Сей аптекарь уверял меня, что Димитрий не сын Иоаннов; что царевич был похож на свою мать, Марию Феодоровну, а царь нимало с нею не сходствует. 3. То же самое говорила мне одна благородная ливонка, взятая в плен Иоанном и впоследствии освобожденная в 1611 году. Она была повивальною бабкою старой царицы и находилась при дворе безотлучно, воспитывая царевича. Стр. 103.

1609 г… Димитрий (2-й) продолжал осаду Москвы и Троицкой обители… даже собаки не успевали пожирать голов, ног и внутренностей животных, разбросанных по улицам и производивших столь ужасный смрад, что уже опасались морового поветрия. Стр. 147.

Осажденные (Смоленск Сигизмундом Польским) могли и долее обороняться, но между ними появилась тяжкая болезнь, происшедшая от недостатка в соли и уксусе… Стр. 148.

Примечания

По Петрею: …Он (Дмитрий Угл<ичский>) встал с постели; но едва сошел с крыльца, злодеи бросились к нему и закололи его длинными ножами, намазанными ядом.

Записки Георга Паерле (Georg Peyerle) о путешествии его из Кракова в Москву и из Москвы в Краков с 1606 по 1608 год. Перевод с немецкой рукописи. При составлении переписи (царем Шуйским) каждому ратнику дают копейку, которую они должны[119] возвратить по окончании похода: так узнают число воинов. Стр. 106.

Монах (задержанный Самозванцем в Путивле вместе с 2-мя другими) продолжал: «Всепресветлейший князь! да будет известно твоей княжеской милости, что один из моих товарищей имеет у себя разные яды[120], и самый смертоносный спрятан у него в сапоге, между подошвами; кто хотя несколько прикоснется к сему яду, тот всем телом так распухнет, что в девятый день должен лопнуть. Двое из твоих бояр взялись смешать оный с ладаном, которым священник должен окурить тебя, государь, в церкви; они подкуплены Борисом… Стр. 25.

Следует розыск о смерти Дм<итрия> Царевича. Розыск о смерти царевича Димитрия углицкого, составленный из государственных актов и современных записок. (Н. Устрялов).

См. Пеерле… Вдова Василиса Волохова (Боярыня, мамка царевичева, мать Осипа Волохова) (показала:) «Разболелся царевич Д<имитрий> в среду нынешнего 99 году Мая в 12 день, падучею болезнию, и в пятницу де ему маленько стало полегче, и царица де его Марья взяла с собою к обедне, и от обедни пришотчи, велела ему на дворе погулять; а на завтрее в субботу пришотчи от обедни, царица велела царевичу на двор итти гулять; а с царевичем были: она Василиса, да кормилица Орина, да маленькие ребятки жильцы, да постельница Марья Самойлова; а играл царевич ножиком, и тут на царевича пришла опять та ж черная болезнь, и бросило его о землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло, и било его долго, да ту-то его и не стало. А и преж того, сего году в Великое говенье, та же над ним болезнь была падучий недуг, и он поколол сваею и матерь свою царицу Марью; а вдругорядь на него была та ж болезнь перед великим днем, и царевич объел руки Ондреевой дочке Нагова, одва у него Ондреева дочь Нагова отняли… Стр. 139.

Андрей Александрович Нагой (показал:)… А на царевиче бывала болезнь падучая; да ныне в великое говенье у дочери его руку переел, а и у него, Андрея, царевич руки едал же в болезни, и у жильцов и у постельниц; как на него болезнь придет, и царевича как станут держать, и он в те поры ест в нецывеньи за что попадется… Стр. 141.

Иван Муранов (Углицкий губный староста): «Тешился де царевич у себя на дворе с жильцы своими, с робятки, тыкал ножем, и в те поры пришла на него немочь падучая, — зашибло его о землю и учало его бити, и в те поры он покололся ножем по горлу сам». Стр. 145.

P.S. Судебная медицина в исследовании отсутствовала.

P.P.S. Самозванец не знал падучей болезни, которая была врожденной у царевича.

Дневник Марины Мнишек. С 1605 года по 1608. Перевод с польской рукописи. 1834. (Устрялов)

Finis.

Дневник Самуила Маскевича 1594–1621. Пер. с польского. (Н. Устрялов) Науками в Москве вовсе не занимаются; они даже запрещены. Вышеупомянутый боярин Головин рассказывал мне, что в правление известного тирана один из наших купцов, пользовавшихся правом приезжать в Россию с товарами, привез с собою в Москву кипу календарей… Русским они казались очень мудреными; сам царь не понимал в них ни слова; посему опасаясь, чтобы народ не научился такой премудрости, приказал все календари забрать во дворец, купцу заплатить, сколько потребовал, а книги сжечь… стр. 66–67.

Смерть его (брата Даниила Маскевича) я приписываю перемене воздуха: к московскому климату он привык и наслаждался цветущим здоровьем. Могло быть также, что он расстроил свое здоровье горелкою при следующем случае: находясь в полку Струсевом в Борисове в 2 милях[123] от Можайска, он строил себе шалаш: на закладку сего жилища пришло к нему несколько товарищей, и как нечем было угощать их, кроме горелки, то брат послал за нею. Сначала гости и хозяин пили по чарке, а потом по целому штофу одним духом. Уже всех сшибло с ног, кроме брата, да какого-то Недзведского, также из роты Калиновского. Этот Недзведский предложил пить вдвоем, с условием, что если один ослабеет, другой, крепчайший, будет иметь о нем попечение и приготовит ксендза с цирульником. Итак, оба они пили до того, что тот упал замертво; его вынесли и ухаживали за ним целую ночь, ежеминутно ожидая смерти: душа в нем чуть-чуть держалась. Брат же устоял на ногах и еще помня условие, послал ко мне в столицу хлопца во весь опор за цирюльником. Я немедленно отправил его: но уже поздно. Недзведский испустил дух. Брат похоронил его и остался здоров; но такая жестокая попойка не могла не повредить ему. Стр. 123.

30 декабря (князь Клецкий) под вечер по совету Пукинского обратился в Будзивишки к Вильне в намерении полечиться там тайно от болезни, которую подарили ему при дворе в Варшаве. Стр. 154.

IX. Сказания Массы и Геркмана о смутном времени в россии. Изд. Арх. Комиссии. 1874

Масса о начале и происхождении современных войн и смут в Московии бывшем в непродолжительный период царствования нескольких государей ее, до 1610 года. Говорят, что один из главных вельмож, Богдан Бельский, пользовавшийся доверием царя (Иоанна IV), подал ему прописанное доктором Иоанном Эйлофом питье, бросив в него яд в то время, когда подносил царю. От этого напитка он умер. Справедливо ли это — известно одному богу… Стр. 32.

Здесь (в Хорошеве в 1 мили от Москвы) Борис часто веселился с иностранными докторами и другими лицами, роскошно угощал их и, дружески обращаясь с ними, нисколько не умалял своего достоинства. Стр. 53.

(Между приближенными Бориса) Семен Никитич Годунов был казначеем и имел в своем ведении придворных докторов и аптекарей. Стр. 68.

В то время по воле божией (в 1601 г.) по всей московской земле дороговизна и голод были так велики, что подобного еще не приходилось описывать ни одному историку… У людей, употреблявших такую пищу, желудки становились так же толсты, как у коров. Таких людей постигала жалкая смерть. Зимою страдали головокружениями и в беспамятстве падали на землю. На всех дорогах лежали люди, умершие от голода и их трупы были пожираемы волками, лисицами, собаками и другими животными… В Москве для вывоза трупов назначили людей, снабженных санями и телегами. Они ежедневно свозили множество трупов к ямам, вырытым за городом в поле. Туда бросали их как сор, подобно тому, как здесь в деревнях бросают с телег в ямы солому с навозом. Когда яма наполнялась, ее зарывали и рыли другую. Люди, собиравшие трупы на улицах и дорогах, иногда брали, что достоверно, и таких, у которых душа еще не разлучилась с телом, хотя они и лежали бездыханными. Таких хватали за руки или за ноги, втаскивали их на телегу, где они лежали друг на друге, как мотовила в корзине. Эти люди, находившиеся в беспамятстве, будучи брошены на телегу вместе с мертвыми, задыхались. Стр. 77.