Агрессия НАТО 1999 года против Югославии и процесс мирного урегулирования - Елена Гуськова

С. Милошевич должен был как-то объяснить стране, что произошло на переговорах. Он выступил с телеобращением к гражданам Союзной Республики Югославии:

«Уважаемые граждане, агрессия закончена. Мир победил насилие. Дорогие граждане, поздравляю вас с миром!

Первые наши мысли в эти минуты должны быть посвящены героям, которые отдали жизнь за оборону Отечества, в борьбе за свободу и достоинство своего народа. Все их имена будут полностью объявлены.

Но в этот момент я хочу вам сообщить, что в войне, которая продолжалась ровно 11 недель, с 25 марта до сегодняшнего дня, погибло 462 военнослужащих Войска Югославии и 114 полицейских Республики Сербии. Мы никогда не сможем с ними расплатиться. Мы должны сделать то, что можем, что является нашим долгом — а это забота об их семьях, и отдать им должное тем, что всегда будем готовы защищать свободу, достоинство и независимость этой страны, за которую они отдали свою жизнь.

В этой войне участвовал весь народ: от новорождённых в роддомах и тяжело больных в реанимации, до солдат в окопах, ПВО и пограничников на границах. Никто не забудет героизма защитников мостов, граждан, защитников фабрик, площадей, своих городов, своих рабочих мест, своего государства, своего народа. Народ страны — это народ-герой, может, это главный вывод настоящей войны. Народ является героем, и поэтому он должен чувствовать себя героически, и поэтому он должен вести себя героически, значит, с достоинством, благородством и ответственностью.

С начала этого года по всей нашей стране было проведено много митингов, главным лозунгом которых был “НЕ ОТДАДИМ КОСОВО!”. Мы Косово не отдали.

Суверенитет и территориальную целостность нашей страны гарантировали страны “Большой восьмёрки”, самые развитые страны мира и Объединённые Нации. Эти гарантии содержатся и в проекте резолюции Совета Безопасности ООН. Вопрос о возможной независимости Косово, открытый в период, предшествующий агрессии, закрыт белградскими договорённостями. Территориальная целостность нашей страны не может быть поставлена под вопрос. Мы выстояли и страну защитили, ибо мы добились того, чтобы вся проблема была преподнесена на самую вершину мировой пирамиды авторитетов, перед Объединёнными Нациями, и чтобы она решалась под эгидой Объединённых Наций и в соответствии с Уставом ООН. Под эгидой ООН будут находиться международные силы, которые размещаются в Косово с задачей заботиться о безопасности всех граждан в равной степени, и под эгидой ООН будет развиваться политический процесс, который будет базироваться на принципах, происходящих из ранее проведённых переговоров, но в той же мере на суверенитете и территориальной целостности нашей страны. Это значит, что в этом политическом процессе можно говорить лишь об автономии и ни о чем другом, выходящем за рамки этого.

Выходом на Объединённые Нации мы защищали не только свою страну, мы же вернули на мировую сцену ООН, которая на протяжении 80 дней и до начала агрессии не действовала. Это наше содействие усилиям всего свободолюбивого мира, это наш вклад в тенденции создания многополярного мира, непринятия создания мира, который будет управляться диктатом силы из одного центра. Я считаю, что этот вклад в историю окажется большим и что героизм нашего народа в сопротивлении врагу, который многократно крупнее и сильнее, наложит печать на конец XX в. Я в этом уверен. Мы показали, что имеем непобедимую, я уверен, лучшую армию на свете. Когда говорю об армии, это надо понять широко. Я имею в виду и армию, полицию, и все силы государственной обороны. Они же продемонстрировали всему миру, как защищается наш народ, как твёрдо и сплочённо стоит потому, что народ был армией, и потому, что армия была народом.

И никогда в прежней истории, как в этой войне, народ не был настолько сплочённым и никогда в прежней истории у нас не было так мало трусов, которые убежали из страны, чтобы где-то там в надёжном месте дождаться конца войны.

В этот момент перед нами возникает много новых проблем, которые откроют много задач в конце агрессии и в начале мира. Это в первую очередь забота о тех, кто в этом больше всех нуждается, забота о семьях пострадавших, но и о тех, кто ранены и частично неспособны выполнять свои функции, а также забота обо всех тех рабочих и крестьянах, гражданах всех профессий, которым война причинила ущерб. Им надо помочь согласно тому, кто больше всех нуждается в помощи. А помочь надо всем.

Перед нами задачи обновления страны. Мы сразу начнём снова строить мосты, мы сразу же начнём снова строить наши дороги, наши фабрики, снова задействуем новый большой процесс развития, в котором будут проявлены способность и живучесть нашего народа, наших граждан, нашего государства, всех его жителей.

Когда говорю о нашем народе, я имею в виду всех граждан Югославии и все национальности. Мы же защитили и многонациональное сообщество, единственное многонациональное сообщество, оставшееся от прежней Югославии.

Считаю это тоже одним из очень больших завоеваний этой нашей обороны.

Силы, которые входят в Косово, будут на службе мира независимо от того, из каких они стран прибывают. Армия всегда является выражением своей команды, а команда здесь — защита граждан и сохранение мира.

Большие дела, которые нам предстоят, потребуют большой мобилизации сил. Считаю, что единство, достигнутое в эти трудные дни, является большим завоеванием, которое мы должны сохранить и во время обновления потому, что единство и большая мобилизация нам необходимы для проведения обновления и успешного начала нового развития. В этом я хочу пожелать всем гражданам Югославии много удачи и радости»[697].

По возвращении в Москву Л. Г. Ивашов докладывал министру обороны И. Д. Сергееву. Доклад продолжался три часа и превратился в детальное обсуждение, обмен мнениями. Главное, чему генералы не могли тогда найти разумное объяснение, — это позиция специального представителя Президента РФ. Помнится, по ходу разговора министр несколько раз вопрошал: «Ну почему, почему Черномырдин вдруг такой кульбит сделал?». Л. Г. Ивашов высказал предположение, что он, вероятно, сделал это не за деньги, — денег у него что ли мало? Ведь так поменять позицию! «Что-то серьёзное должно было повлиять на это, — размышлял Л. Г. Ивашов. — Конечно, я думал, алчность, страсть к деньгам, к богатству тоже могла сыграть свою роль. Но позднее я узнал, я уже говорил об этом, что он всерьез видел себя президентом России и заручился поддержкой Клинтона, работал с Гором, согласовывал, что тот станет президентом США, а сам Черномырдин — российским президентом. Вот два друга будут сотрудничать»[698].

В. С. Черномырдин звонил Президенту, как он пишет в своей книге, ещё из Белграда. Была ли у них встреча в Москве — неизвестно, ведь Б. Н. Ельцин был недоволен действиями В. С. Черномырдина и от встреч со своим, теперь уж бывшим спецпредставителем уклонялся. А вот министр обороны маршал И. Д. Сергеев докладывал Б. Н. Ельцину. Важной составляющей доклада был анализ ситуации, в которой оказалась Россия в результате принятия СРЮ натовского ультиматума: «Наша страна серьёзно поколебала свой международный престиж, потеряла союзников на Балканах. Не скрывалось, что содеянное скажется на престиже не только страны, но и её Президента. Далее высказывалось предложение о необходимости максимально сгладить отрицательные последствия капитулянтского соглашения: в первую очередь поддержать Югославию в политическом, а если возможно, то и в экономическом плане, чтобы попытаться восстановить позиции на Балканах»[699].

В. С. Черномырдин был удовлетворён тем, что Милошевич не выставил никаких требований, подписал ультиматум, за который проголосовала и скупщина Югославии. Но могла ли быть удовлетворена Россия, которая не смогла в итоговом документе отразить ни одно ранее выставлявшееся своё требование? Вспомним, что ещё 30 мая В. С. Черномырдин обещал Президенту «добиться от США и НАТО представления особого статуса российскому контингенту миротворцев, что будет успехом и признанием нашей роли»[700]. И всего несколько дней потребовалось Виктору Степановичу, чтобы не выполнить именно это указание Президента.

В Москве Черномырдина ждал не очень тёплый приём. Во всяком случае, на прощальную сессию «тройки» в Хельсинки он не поехал, сославшись на занятость. С. Тэлботт: «Думские коммунисты и националисты обвиняли его в измене, а Л. Г. Ивашов публично выступал с денонсацией Петерсбегского соглашения. Иванов сказал Мадлен, что Черномырдину настал “тотальный, абсолютный конец”»[701]. Дума готовилась лишить Черномырдина полномочий. И здесь обратим внимание на один интересный момент. С. Тэлботт в своей книге упоминает о том, что В. С. Черномырдин действовал в соответствии с тайной инструкцией Б. Н. Ельцина. Более того, «Ельцинское задание подразумевало публичные нападки»[702], поэтому помочь защитить и оправдать В. С. Черномырдина было нельзя. Гор позвонил, чтобы поблагодарить В. С. Черномырдина за всё, что тот сделал. В. С. Черномырдин пообещал, что сделка не рассыплется. Но американские коллеги ещё какое-то время сомневались, ведь «силы, столь громогласно представленные генералом Ивашовым, похоже, обрели второе дыхание»[703].