Шаги в бесконечности - Владимир Михановский

Несколько начальных витков были уже выверены, но основная работа была впереди, трудная и кропотливая. Хотя все предварительные расчеты были проделаны, они нуждались в корректировке.

Энквен, слегка наклонившись, рассматривал спираль.

– Что, если «Пион» отклонится от курса, капитан? – спросил робот.

– Тогда мы соскользнем в пропасть, Энквен, – ответил капитан.

Энквен кивнул.

– Садись рядом, Энквен, – сказал капитан. – Будем с тобой разматывать…

– Что разматывать? – не понял Энквен.

– Да вот этот проклятый клубок, – кивнул Икаров на распластанную спираль.

Робот устроился рядом с капитаном, и они погрузились в подсчеты. Энквен просто скопировал позу капитана. Роботу было все равно – сидеть, стоять или лежать. В отдыхе он не нуждался.

– Наступает время действовать, – сказал капитан и провел рукой, странно искривленной, как и все вокруг, по лицу.

Энквен, повинуясь внезапному импульсу, включил фотофиксатор. Если им суждено когда-нибудь возвратиться, он включит там, на Земле, воспроизводитель, и люди увидят на экране головной отсек «Пиона», разделенный причудливо изогнутыми плоскостями на светлые и темные куски, увидят царство хаотически переплетающихся линий, которые на поверку оказываются прямыми, увидят усталого капитана корабля, склонившегося над расчетами… Увидят, если «Пиону» суждено возвратиться.

Икаров понимал, что, когда фотонное пламя начнет разгонять «Пион» по спирали, вряд ли у него, капитана, будет хотя бы короткое время для отдыха. В условиях искривленного пространства автоматика могла подвести.

– Я буду корректировать работу двигателей, – сказал капитан.

– Все время?

– Да.

– Но путь по спирали займет не один месяц, капитан, – сказал Энквен.

– Знаю, – кивнул капитан.

Робот умолк, осмысливая сказанное Икаровым. Конечно, ни автоматике, ни белковым нельзя полностью доверить корабль. По крайней мере здесь, в непосредственной близости от Тритона, где пространство – мало сказать изогнуто, – оно перекручено и скомкано, как клочок бумаги. Мало ли что может встретиться «Пиону» тут, где лучи локатора землян бессильны предотвратить беду? Вдруг вокруг Тритона вращается планета? Приборы «Пиона» ее до сих пор не обнаружили? Но это ничего не доказывает, потому что любые сигналы летят не по прямой – они идут по дуге, изгибаются, замыкаются в кольцо, возвращаются к исходной точке наподобие бумеранга, падают в пучину Черной звезды. В таких условиях обнаружить планету можно было бы лишь по чистой случайности. Для этого «Пион» должен пройти недалеко от планеты, а вероятность подобного события практически близка к нулю. Тем не менее она существует, эта вероятность. И для того чтобы предотвратить столкновение, нужна твердая рука капитана.

– Капитан, может вращаться вокруг Тритона планета? – спросил Энквен.

– Может, – сказал Икаров.

– И на ней могут обитать разумные существа?

Икаров перевел взгляд со спирали на каменное лицо Энквена.

– Могут, Энквен, – сказал капитан.

– Наверно, этим существам их мир представляется самым обычным… – в раздумье произнес Энквен.

– Конечно, – подтвердил капитан. – Они ведь приспособились к своему миру в результате долгой эволюции, предшествующей появлению всякой разумной жизни.

– А вдруг они достигли высокой степени развития? – спросил Энквен.

– Что ж, – усмехнулся Икаров, – тогда у них вполне мог бы появиться математик и философ, по гениальности равный Лобачевскому. Этот ученый сумел бы прийти к выводу, что Вселенная не ограничивается Черной звездой и ее окрестностями. Он заявил бы во всеуслышание, что возможны иные миры. И в этих мирах – как ни странно! – луч света распространяется не по кругу, а по прямой. Какую борьбу пришлось бы выдержать этому гению! Сколько насмешек и оскорблений выпало бы на его долю!

Они работали долго, позабыв о времени.

– Довольно, – сказал наконец Икаров, расправляя затекшие плечи. – Следующий виток рассчитаем завтра.

– Мы не решили еще главное, капитан, – сказал Энквен, не отрывая взгляда от спирали, изогнутой, как и плоскость стола.

Икаров давно уже не без тайной тревоги ждал этого…

– Ты о чем, Энквен? – спросил он.

– Об ускорении «Пиона», – сказал робот.

Да, в ускорение корабля упиралось теперь все. Чем больше будет ускорение, тем значительнее будут шансы «Пиона» на спасение. С другой стороны, при достаточно больших ускорениях возникают перегрузки, смертельные для человеческого организма.

Интересно, подумал капитан, к какому решению пришел бы Энквен, если предоставить ему возможность самостоятельно решать вопрос об ускорении «Пиона»? Дело в том, что Энквен, как и остальные члены экипажа, был по настоянию Ливена Брока воспитан без каких бы то ни было ограничителей. Решая любую задачу, он руководствовался логикой, и только логикой. Какой же выход предпочел бы он в сложившемся положении?

Наступил момент, когда нужно было сделать выбор.

На одной чаше весов – бесценная информация, собранная в окрестностях Черной звезды и необходимая землянам: вооруженные ею, они смогут переделать природу земных растений, победить извечного своего спутника – тяготение, освоить биосвязь… да мало ли что еще?

На другой чаше – жизнь человека, одного только человека…

Икаров с волнением ждал, что скажет Энквен. Если бы робот сказал, что «Пион» должен идти с ускорением, которое превышает допустимый для человека порог, Икаров, не задумываясь, пожертвовал бы собственной жизнью. Он верил в безупречность логики Энквена так же, как верил в его воспитателей.

«Как слаба человеческая плоть, – подумал Икаров, глядя на монолитную фигуру Энквена, который замер, что-то соображая. – Человеческое тело боится всего: и слишком высоких, и низких температур, радиации, перегрузок, возникающих при ускорении. Даже чтобы выйти за порог собственного дома, в ближний космос, человек должен облачиться в скафандр. А Энквен свободно выйдет на внешнюю обшивку «Пиона», и с ним ничего не случится».

Энквен не спешил с ответом на вопрос, который интересовал капитана. Да Икаров и не торопил его. Он понимал, что решение придет само, когда дюзы «Пиона» проснутся и корабль начнет виток за витком разматывать спираль.

Так оно и случилось…

У выхода Энквен обернулся.

– Скажи, капитан, как ты пришел к идее спирали? – спросил он.

– Мне помог один человек, – ответил Икаров.

– Здесь, на «Пионе»?

– Да.

– Кто же это?

– Лин, – сказал капитан.