Ангелология - Даниэль Труссони

Закончив первую серию фотографий, доктор Серафина достала из футляра для фотоаппарата рулетку и села на корточки возле существа. Она сняла размеры и перевела результаты в римские локти, чтобы их было удобнее сравнивать с древней информацией об исполинах. Переводя размеры в локти, она громко выкрикивала их, чтобы я могла записывать. Размеры были следующие:

руки = 2,01 локтя;

ноги = 2,88 локтя;

окружность головы = 1,85 локтя;

окружность груди = 2,81 локтя;

ступни = 0,76 локтя;

кисти рук = 0,68 локтя.

Руки у меня дрожали, поэтому получались почти неразборчивые каракули, и я переспрашивала числа у доктора Серафины, чтобы удостовериться, что записала все правильно. Судя по измерениям, существо было на тридцать процентов выше, чем среднестатистический человек. Семь футов — внушительный рост, впечатляющий даже в современную эпоху, а в древности он казался сверхъестественным. Немудрено, что люди боялись исполинов. Один из самых известных нефилимов, Голиаф, вызывал у них трепет.

Из пещеры послышался звук. Я повернулась к доктору Серафине, но она, казалось, не замечала ничего. Она наблюдала, как я делаю записи, возможно, волновалась, что я не справлюсь. Мне становилось все хуже. Меня трясло, но в мыслях было только одно: что обо мне подумает доктор Серафина. Может быть, я заболела в пути по горам — было холодно и сыро, а одежда недостаточно защищала от пронизывающего ветра. Карандаш дрожал в руке, зубы стучали. Время от времени я прекращала писать и поворачивалась к темной и, по-видимому, бесконечной впадине позади нас. Снова я услышала что-то, доносящееся издалека. Ужасающий звук эхом отозвался из глубины.

— Все в порядке? — осведомилась доктор Серафина, бросая пристальный взгляд на мои трясущиеся руки.

— Вы слышали? — спросила я.

Доктор Серафина остановила работу и отошла от тела на берег реки. Послушав несколько минут, она вернулась ко мне и сказала:

— Это просто шум воды.

— Это что-то другое, — возразила я. — Они здесь, ждут. Ждут, чтобы мы их освободили.

— Они ждали тысячи лет, Селестин, — сказала она. — И если у нас все получится, они будут ждать еще тысячи лет.

Доктор Серафина вернулась к работе и велела мне сделать то же самое. Несмотря на страх, меня притягивала необычная красота ангела — полупрозрачная кожа, исходящее от нее мягкое непрерывное сияние, его поза спящего вечным сном. Существовало много теорий о свечении ангелов. Среди них преобладала версия, что тела ангелов содержат радиоактивное вещество, оно и обеспечивает их постоянное свечение. Наша защитная одежда сводила к минимуму воздействие радиации. Радиоактивностью объяснялась и ужасная гибель брата Фрэнсиса во время первой ангелологической экспедиции, и болезнь, унесшая жизнь Клематиса.

Я понимала, что должна как можно меньше соприкасаться с телом — это было одно из первых правил, которые я узнала, готовясь к экспедиции, — и все же не могла удержаться, чтобы не дотронуться до существа. Я сбросила перчатки, опустилась рядом с ним на колени и положила руки ему на лоб. Я ощутила ладонями холодную влажную кожу, сохранившую упругость живой ткани. Это походило на прикосновение к гладкой переливающейся шкуре змеи. Хотя существо больше тысячи лет пролежало в глубинах пещеры, его светлые волосы сияли. Потрясающие синие глаза, так смутившие меня сначала, теперь оказывали иное воздействие. Глядя в них, я чувствовала, что ангел умиротворяет меня своим присутствием, отбрасывает прочь мои страхи и дает какое-то жуткое наркотическое расслабление.

— Идите сюда, — позвала я доктора Серафину. — Скорее.

Она перепугалась, когда увидела, что я положила руки на существо. Даже такому юному и неопытному ангелологу, как я, полагалось знать, что физический контакт — это нарушение правил безопасности. Но возможно, ангел притягивал ее так же, как и меня. Доктор Серафина присела рядом со мной и положила ладони ему на лоб, кончики пальцев утонули в волосах. Я сразу же заметила изменения. Она закрыла глаза, казалось, она купается в блаженстве. Ее напряженное тело расслабилось, и она погрузилась в безмятежность.

Внезапно по моей коже потекло горячее вещество. Отняв руки, я прищурилась, пытаясь понять, в чем дело. Липкая золотистая пленка, прозрачная и блестящая, как мед, преломляла свет кожи ангела, рассеивая блестящие пылинки по полу пещеры, как будто мои руки были покрыты миллионами микроскопических кристаллов.

Поспешно, пока не увидели остальные ангелологи, мы вытерли руки о камни и сунули обратно в перчатки.

— Ну, Селестин, — обратилась ко мне доктор Серафина, — давайте заканчивать с телом.

Я открыла аптечку и положила ее рядом с собой. Все — скальпели, тампоны, упаковка прямых клинков ларингоскопа, крошечные стеклянные пузырьки с заворачивающимися крышками — было перевязано резиновыми лентами. Я положила руку существа себе на колени, держа за локоть и запястье, а доктор Серафина концом лезвия делала соскоб с ногтя. Чешуйки, похожие на морскую соль, падали на дно стеклянного пузырька. Повернув лезвие под углом, доктор Серафина сделала два параллельных разреза вдоль внутренней поверхности предплечья и осторожно потянула, стараясь не разорвать кожу. Та разошлась, показались мышцы.

При виде обнаженных мышц меня замутило. Испугавшись, что не смогу сдержаться, я извинилась и попросила разрешения отойти. В сторонке я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Воздух был ледяным и очень сырым. Передо мной простиралась пещера, ряд бесконечных темных впадин, и меня потянуло туда. Как только мне стало лучше, меня разобрало любопытство. Что там, во мраке?

Я вытащила из кармана небольшой металлический фонарик и направилась в глубь пещеры. Свет становился все слабее, как будто его поглощал липкий прожорливый туман. Я видела только на метр-два вперед. Сзади слышался громкий нетерпеливый голос доктора Серафины, отдающей распоряжения работникам. Но меня манил другой голос — нежный, настойчивый, мелодичный. Я остановилась, и вокруг сгустилась темнота. От наблюдателей меня отделяла река. Я слишком далеко отошла от остальных, но что-то ждало меня в гранитном сердце ущелья, и я должна была это найти.

Я стояла на берегу. Черная вода неслась мимо меня в темноту. Пройдя несколько шагов, я обнаружила покачивающуюся лодку с веслами — на точно такой же Клематис переплыл реку. Мне показалось, что он зовет меня к лодке, чтобы повторить его маршрут. Вода намочила брюки, пока я отталкивала лодку от берега, плотная шерсть потемнела. Лодка была привязана к канатному шкиву — свидетельство того, что другие, возможно местные историки, отваживались переплыть реку. Перебирая руками канат, я могла добраться до другого берега без помощи весел. Со своего места я видела водопад, густой туман, поднимающийся в бесконечной пустоте пещеры, и поняла, почему в легендах река Стикс считалась рекой мертвых — пересекая ее, я ощущала присутствие смерти, вокруг была лишь темная пустота, и казалось, из меня по капле вытекает жизнь.