Сердце мое - Элизабет Лоуэлл

— Любишь просторы, как я погляжу? И терпеть можешь замкнутых пространств…

Шелли промолчала.

Из зарослей рядом с нефтяным пятном взлетела, громко хлопая крыльями, стая диких голубей. Быстрые, стремительные, изящные, эти серо-розовые птицы негромко кричали, покидая темный овраг, склоны которого были слишком крутыми, чтобы туда осмелился сойти человек. Еле заметная тропа, по которой он шли, привела их к стене чапарали высотой с двухэтажный дом. Шелли как ни в чем не бывало соскользнула куда-то вбок — прямо в густые, а местами и довольно колючие заросли.

— Смотри осторожнее, не выколи себе глаз, — предупредила она Кейна. — Здесь ведь на самом деле нет никакой тропы, так, крохотная лазейка в зарослях, через которую я и пробираюсь вниз и вылезаю обратно.

Кейн подождал, пока она не уйдет вперед достаточно далеко, чтобы задетые ею ветки чапарали не били его по лицу, когда он пойдет следом. И только тогда пошел за ней, стараясь идти так, чтобы задеваемые ветки не били со всего размаху по рюкзаку за спиной.

Несмотря на то что заросли кустарника и впрямь были почти совершенно непроходимыми и ни о какой тропинке не было и речи — Шелли шла на удивление тихо, почти неслышно. Глядя на нее, Кейн подумал, что она, пожалуй, чувствует себя в горах совершенно в своей тарелке — уютно и спокойно. Она шла, экономя силы, каждое ее движение было рассчитано абсолютно точно — как у человека, давно привыкшего бродить по диким местам.

Наблюдая за ней с улыбкой, Кейн от души наслаждался этим вечером, который ему подарила Шелли, — вечером полного единения с дикой, не покоренной человеком землей. Шелли шла почти бесшумно, не оставляя за собой почти никаких следов. «Легкая птица не могла бы потревожить покой холмов меньше, чем эта удивительная женщина», — подумал Кейн.

«Заядлая домоседка? — спросил он сам себя и с каким-то спокойным удовольствием ответил: — Как же, черта с два! Вот она спускается в овраг по крутому, заросшему, почти непроходимому склону — грациозно и легко, словно изящный дикий зверек. Сомневаюсь, что нога человека ступала здесь хоть раз с того времени, как люди поселились в этих краях… И она, сама того не замечая, наслаждается каждым шагом, каждым движением, и все потому, что земля ата, по которой она идет, такая же дикая. Никем не прирученная…»

Однако, разумеется, Кейн не стал высказывать все эти мысли вслух. Он не хотел больше спорить с Шелли — по крайней мере не сейчас.

«Надо только дать ей время, — подумал он. — Она ведь умная, Шелли. Постепенно она и сама все поймет».

Гладкие камни на дне оврага были обточены водой. Увидев их, Кейн понял, что, несмотря на засушливую погоду, на самом дне оврага обычно все же бывает вода — иначе поверхность камней не была бы такой гладкой.

Однако сейчас воды там не было. Правда, на дне оврага оказалось значительно более прохладно, чем на холмистых склонах, обожженных солнцем. Сюда сквозь густые заросли почти не проникал солнечный свет. Эти огромные кусты, гораздо больше похожие на деревья, чуть ли не втрое превышали рост Кейна. Поэтому на дно оврага, в это прохладное царство теней, едва пробивались солнечные лучи. Воздух же и здесь был напоен ароматами смолы и диких трав.

Шелли негромко заговорила. Ее нежный голос теперь почти смешивался, сливался с опускающимися на землю сумерками.

— Когда я прихожу сюда зимой, то, если сижу тихо, часто вижу, как приходят на водопой звери. — И она вытянула вперед руку.

Проследив глазами за ее ладошкой, Кейн увидел лишь небольшой, величиной с походный рюкзак, участок земли, покрытый влажным мхом. Может, зимой эта крохотная ямка и наполнялась водой, однако сейчас она была гораздо больше похожа на сырой ванный коврик.

— И так не только зимой, но и весь круглый год, — продолжала Шелли. — Хотя в прошлом году засуха была ужасная. Но этот год бьет все рекорды. Я не помню, чтобы когда-нибудь здесь было так сухо. Этот источник больше не бьет.

— И как же звери?

— А они приходят ко мне в сад, чтобы напиться прямо из бассейна. Даже гремучие змеи иногда приползают…

— И ты это им позволяешь?

— Конечно. Они ведь живут здесь значительно дольше, чем я. Это, по сути, их земля.

И Шелли быстрыми шагами пересекла овраг и начала подниматься по его противоположному склону. Кейн последовал за ней. Уже поднявшись приблизительно на несколько сотен футов, туда, где сквозь густые заросли виднелся небольшой просвет, они вышли на поляну; Шелли остановилась и, обернувшись, выжидающе посмотрела на Кейна.

Тот молча снял рюкзак и, достав оттуда походное одеяло, расстелил его на земле. Шелли наблюдала за ним, успокаивая дыхание, чуть учащенное из-за этого последнего подъема. И тут она поняла, что Кейн совсем не запыхался — он дышал все так же ровно и глубоко.

— Ты, вижу я, довольно часто и много ходишь по горам, да? — обратилась она к нему.

Кейн услышал какую-то грусть, задумчивость в ее голосе и чуть было не спросил Шелли о причине этого. Однако вовремя остановился.

— Да, приходится, — ответил он. — Фотографии со спутников, данные аэрокосмической фотосъемки, — все это, конечно, замечательно, но геологических походов все же не заменит ничто.

— В особенности походов по горам? — уточнила Шелли.

— Вот именно. Матушка-природа прячет свои богатства только в крайне труднодоступных местах.

— Но ты не очень-то и жалуешься… Ты их, наверное любишь, эти самые труднодоступные и дикие места?

Кейн поднял голову. Он ожидал увидеть неодобрение в глазах Шелли, хотя и не услышал недовольных ноток в ее вопросе. Но, к своему удивлению, глаза ее светились добротой и пониманием — она принимала его таким, какой он есть.

Бродяга, путешественник…

«Мы не можем изменить самих себя. Но ведь мы можем проводить друг с другом хоть какое-то время? До тех пор, пока это нам не надоест…»

— Да, я люблю дикие и труднодоступные места, — спокойно признался он. — Точно так же, как и ты сама любишь в себе ту степень дикости, которую считаешь — допустимой.

Шелли нахмурилась. Глаза Кейна были сейчас почти сумеречного цвета — такими же, как и оттенки наступающего вечера. В них она прочитала такую уверенность в собственной правоте, которую никогда не осмелилась бы опровергнуть.

— Посмотри вокруг, — сказал Кейн, обводя рукой заросли. — В каком-то отношении это место ничуть не менее дикое, чем многие труднодоступные уголки, в которых я успел побывать.

— Но это же смешно. — Шелли пожала плечами. — Тоже мне дикость. Лос-Анджелес совсем рядом…

— Неужели? — отпарировал Кейн. — И сколько же, по-твоему, человек из Лос-Анджелеса успело здесь побывать? Здесь, на этом самом месте? Тысяча? Сотня? Десяток? — Он рассмеялся и добавил: — Двое, Шелли, всего двое: ты и я.