Ярость суккуба - Мид Райчел

— Мне жаль. Жаль, что у тебя не может быть мужа и дочки. Мне даже жаль, что у тебя не будет твоих кошек.

Я посмотрела на спящую Обри, вспоминая черепаховую кошку из сна.

— Моей красавице, наверно, лучше оставаться единственным ребенком в семье.

Ближе к вечеру ко мне зашел Сет. Роман, слава богу, ушел в магазин. Невзирая на протесты, он серьезно решил поселиться у меня. Я подумала пожаловаться Джерому, но потом решила, что мой босс вряд ли оценит, если я сейчас начну приставать к нему с такими пустяками. Если он вообще все еще мой босс. Хотя в такой ситуации отсутствие новостей — хорошая новость. Едва переступив порог квартиры, Сет вручил мне ключи от машины и сказал:

— Я припарковался за домом.

— Спасибо.

— Прости, что я уехал… Я не хотел… Боже, это было так трудно…

— Я сама тебя об этом попросила, — напомнила ему я.

Мы держались друг от друга на расстоянии, боясь подойти ближе.

— Хорошо, что ты послушал меня.

— Вообще-то я не собирался. Я поговорил с этой демонессой — должен сказать, это был очень странный разговор — и уже собирался вернуться… Не знаю, что бы я сделал. Я должен был поддержать тебя.

— Тебя могли убить.

Сет равнодушно пожал плечами, как будто это к делу не относилось, и продолжил:

— Я уже пошел обратно и тут увидел Данте.

Я скрестила руки на груди, боясь подойти к нему и сразу же броситься на шею.

— Я так и думала. Но почему? Он же тебе не нравится. Ты же знаешь, что он за человек.

— Не нравится, — кивнул Сет. — Но ведь… ведь они бы его убили, да?

Я вспомнила ледяную, с трудом сдерживаемую ярость в глазах Джерома. Он был вне себя, и я знала, чего ему стоит сдержаться и не сорвать свой гнев на Грейс, убив ее на месте. Демонам запрещается убивать смертных и причинять им вред, но бывали и исключения из правил. Неприятностей от убийства смертного было бы точно меньше, чем от убийства Грейс.

— Ну, скажем так: они причинили бы ему очень сильные страдания.

— Я так и подумал. Я просто не мог допустить, чтобы такое случилось… даже с ним. Он был не прав — он навредил тебе и подверг твою жизнь опасности. Но каким-то неимоверным образом получается, что он сделал это, потому что любит тебя. Не думаю, что за это можно подвергать кого-то таким мукам. И еще… мне показалось, что ты не хочешь этого, — закончил Сет, внимательно глядя на меня.

Он был прав. Несмотря на всю боль, которую он мне причинил, несмотря на обман… Данте был мне до сих пор небезразличен.

— Господи, ну, когда я уже перестану связываться с морально неустойчивыми мужчинами? Где он?

— Я довез его до дома. Он уже мог стоять, ходить и все такое.

— Если у него есть хоть капля здравого смысла, то сейчас он уже далеко отсюда. У Джерома хорошая память.

— И что… теперь все по-старому? Помолчав, я ответила:

— Да. Я снова самый настоящий суккуб.

Он отвернулся и стал ходить взад-вперед по комнате.

— Я же знал, что это случится. И все равно… притворялся, что этого никогда не произойдет.

— Я тоже. Думаю, в глубине души я надеялась, что мы найдем Джерома, но останемся вместе.

Сет остановился и посмотрел на меня:

— Мы можем остаться вместе. Я говорил серьезно… я готов попробовать еще раз.

— А как же Мэдди? — спокойно спросила я, глядя ему в глаза.

— Я… Я расстанусь с ней…

— Ты любишь ее? — Думаю, мой глупый вопрос застал его врасплох.

— Да, но по-другому… не так, как тебя.

— Это неважно. Мы с тобой не можем быть вместе. Если у тебя есть шанс стать счастливым, ты не должен упускать его. Мы не должны так поступать с ней. Это неправильно, она такого не заслуживает.

— Ты что, не веришь, что я уйду от нее до того, как мы снова станем встречаться? Я не могу больше ее обманывать.

— Ты не можешь уйти от нее! — воскликнула я, удивляясь собственной горячности. — Она любит тебя. Ты любишь ее. И после того, как мы поступили с ней…

— Ты хочешь, чтобы я остался с ней в качестве компенсации?

— Нет, я не это имею в виду, — не сдавалась я. — Просто вы достойны друг друга. Ты заслуживаешь счастья, а со мной ты никогда не будешь счастлив. Всегда будут сплошные крайности — как раньше.

— Я начинаю думать, что в любви всегда так, — устало сказал он.

— Я не выдержу этого… не могу забыть слова Хью о том, что это уничтожит тебя.

— И все-таки… что-то продолжает держать нас вместе. Я же сказал тебе: мы никогда не сможем жить друг без друга.

Я прекрасно знала, о чем он говорит, но промолчала.

— Я тоже думал, что лучше нам расстаться, что короткая боль стоит того, чтобы потом жить спокойно, но я ошибался. Сейчас мы столкнулись с новым набором проблем, и в центре всего этого — Мэдди. Я хочу попробовать начать все сначала… как бы тяжело это ни было.

— Ты был прав, — резко сказала я. — Ты был прав, когда ушел от меня. И я больше пробовать не хочу.

Сет изумленно посмотрел на меня. Конечно, я говорила неправду. Конечно, я была готова начать все сначала, отдать все, что угодно, лишь бы быть рядом с ним. Но я не могла не думать о Мэдди, о том, как больно ей будет. Ирония судьбы: сначала он причинил мне боль ради моего же блага, а теперь я пыталась избавить ее от разочарования, а его — от еще больших страданий. Круг замкнулся.

— Это неправда. Я знаю, что это неправда. На его лице отразились недоверие и боль, но я покачала головой:

— Правда. Если мы будем вместе, случится нечто страшное. То, что мы сделали во время стазиса, было… неправильно. Некрасиво. Аморально. Мы предали ту, которая любит нас обоих, которая хочет, чтобы мы оба были счастливы. Как мы могли? Как мы могли пытаться построить прочные отношения на таком отвратительном фундаменте? На лжи и обмане?

Я знала, что мои слова больно ранят его, разрушая все прекрасное, что случилось с нами за эти немногие дни, которые нам выпало провести вместе, но я должна была довести дело до конца.

Некоторое время Сет молчал, напряженно глядя мне в глаза, а затем сказал:

— Ты действительно серьезно.

— Да. — Я умею врать так, что даже мужчина, который любит меня больше всего на свете, не догадается. — Возвращайся к ней, Сет. Просто возвращайся к ней.

— Джорджина…

Я видела, что до него постепенно доходит смысл моих слов, он начал понимать, как ужасно мы поступили с Мэдди. Сет просто не мог делать вид, что все в порядке, когда знал, что не прав, это часть его натуры. Поэтому он вернулся, чтобы спасти Данте, поэтому сейчас он снова попытается уйти от меня. Еще раз. После недолгих колебаний он протянул руку, я взяла ее, он притянул меня к себе и обнял.

— Я всегда буду любить тебя.

Мое сердце было готово разорваться. Ну сколько, сколько можно терпеть эту медленную агонию?

— Нет, не будешь, — сказала я. — Твоя жизнь продолжается. И моя тоже.

Вскоре Сет ушел. Глядя на дверь, я повторяла свои собственные слова. Твоя жизнь продолжается. И моя тоже. Как бы он меня ни любил, как бы он ни хотел рискнуть, я действительно считала, что он должен поверить моим словам и вернуться к Мэдди. Я заставила его почувствовать себя виноватым, и эта вина оказалась сильнее, чем любовь ко мне.

Твоя жизнь продолжается. И моя тоже.

Я прекрасно умею врать. Жаль только, что в мою ложь готовы поверить все, кроме меня самой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Я с уверенностью сказала Сету, что Данте, скорее всего, уже уехал из города, но тем не менее на следующий день все-таки заехала в его магазин, который никогда не выглядел особо процветающим заведением, но сейчас стало очевидно, что магазин закрылся. Неоновая вывеска «ЯСНОВИДЯЩИЙ» исчезла, жалюзи сняли, и теперь помещение казалось совсем голым. Объявление с надписью «Сдается» не оставляло сомнений в том, что Данте уехал.

В свете того, что произошло вчера между мной и Сетом, я с трудом могла думать о Данте. У меня просто не хватало на это душевных сил, хотя он действительно был мне небезразличен. Он прекрасно соответствовал декадентскому периоду моей жизни, и вообще, несмотря на его грешную душу, кое-что в нем все еще было достойно любви. А главное, оказалось, что он действительно любил меня, какими бы странными способами он ни выражал свою любовь. Меня расстроила сделка, которую он заключил с Грейс, но я была рада, что ему удалось избежать наказания от руки Джерома и Мэй. Такого не заслуживает никто, даже Данте. Я надеялась, что, где бы он ни был, ему удастся начать новую жизнь, в которой, возможно, будет чуть больше света. Однако я слишком хорошо знала, что смертные, чьи души однажды были прокляты, крайне редко вступали на путь исцеления.