Моя ревность тебя погубит (СИ) - Лиза Лазаревская

class="p1">Приподнимаюсь, натягивая на себя боксёры вместе со штанами, а расстегную рубашку наоборот снимаю. Сворачиваю вещь и тканью начинаю вытирать все запачканные спермой участки её кожи. Сначала провожу по внутренним сторонам бёдер, затем перехожу к её киске. Полина лежит вся расслабленная и умиротворённая. Её размеренное дыхание дарит умиротворение и мне.

Хотя физически невозможно чувствовать умиротворение, когда она на моём столе полностью раздетая, покрытая моей спермой и позволяет мне очистить её.

— Малыш, ты в порядке? — спрашиваю я, вытирая её чуть ли не насухо и пачкая рубашку своей спермой. Ожидание её ответа убивает. Возможно, мне лишь кажется, что она в порядке, и я сделал ей слишком больно.

— Я в порядке, — наконец отвечает она после длительного молчания. — Даже слишком.

Её сладкий ответ заставляет меня ухмыльнуться. Она становится такой раскрепощённой со мной, что я не могу не восхищаться ею.

Хотя всё, что я делаю с тех пор, как она укрыла мой разум, это восхищаюсь ею. Какая бы она ни была — робкая, застенчивая и мягкая. Или наоборот — решительная, уверенная и смелая. Какая бы ни была — она моё всепоглощающее безумие, моя королева. И я готов положить всю свою жизнь на то, что преклонять перед нею колено.

— Вот твоя рубашка сейчас не в порядке, — ловко замечает она, видимо, выделяя последние силы на тихое хихиканье.

— На ней ещё есть сухие участки. Мы можем повторить всё, чтобы и их не осталось.

— Нет, пожалуйста, — измученно шепчет она, не прекращая улыбаться. — Я и так боюсь, что не смогу встать.

— Зачем тебе вставать, если я отнесу тебя на руках? — мои запястья скользят ей под спину и под коленными чашечками, соединяя ноги. Я беру её на руки и слышу удивлённый стон, а потом смех.

Каждую секунду своей жизни я стараюсь делать её счастливой, но даже при этом слишком редко слышу такой искренний смех. Прожитые годы в ужасных условиях, должно быть, искоренили в ней всю беззаботность и ребячество, но я верну ей всё сполна.

Полина будет счастлива со мной. Всегда. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту.

Своими изящными худыми руками она обхватывает мою шею.

Есть ли слова, чтобы описать её великолепие и красоту? Встретив её почти полтора года назад в парке, я даже не обратил внимания на её кремовую кожу, на пухлые насыщенно-малиновые губы. Она была для меня несчастной девушкой, которой я был обязан помочь по каким-то несуществующим для меня законам совести. И она стала для меня всем, чем я сейчас живу.

Отнимите у меня Полину, и я уничтожен.

— Ты хотела поговорить со мной, — напоминаю ей я, прижимаясь своим лбом к её.

— Да, о свадьбе.

— О чём именно? Надеюсь, ты не передумала стать моей женой.

— Почему я должна передумать? Потому что ты ревнивец, от которого мне лучше бежать? — с сарказмом спрашивает она, хмуря брови. Мне нравится, что теперь рядом со мной она смелее.

— По-твоему, я ревнив?

— По-моему, ты настолько ревнив, что твоё имя могло бы стать синонимом слову «ревность».

Огромное множество раз я ловил себя на мысли, что дело не в моей ревности. Моя жена, куча женщин, которых я трахал, я не испытывал никакой ревности к ним, я знал, что могу взять любую и она будет кричать от восторга, потому что я её взял. Большего мне не было нужно.

Только она. Только она вызывает во мне водоворот чувств, делает помешанным, заставляет забывать как мыслить здраво и как вообще мыслить.

— Это ты делаешь меня таким.

— Да, ты всегда так говоришь.

Мне хочется продлить этот момент — в панорамных окнах перед нами, как на ладони, расстилается вечерний город, Полина, голая и расслабленная в моих руках, и я, наслаждающийся своим единственным смыслом жизни.

— Я хотела спросить, не будешь ли ты против небольшой свадьбы?

— Небольшой свадьбы? — вдумываясь я, повторяя её вопрос. Я был бы не против спрятать её от всего мира и вообще насрать на эту свадьбу, потому что осознание того, что сотки глаз будут прикованы к ней, убивает меня.

— Я понимаю, что твой статус обязывает сделать нас пышное торжество. Прости, просто… Я могу выдержать какое-то количество людей, но я не хочу, чтобы все твои деловые партнёры и ещё сотни людей рассматривали меня.

— Я тоже не хочу этого, принцесса. Ты не должна извиняться за свои желания. И я сделаю ту свадьбу, о которой ты мечтаешь.

Моя свадьба с первой женой была роскошной, несмотря на то, что это было несколько лет назад и мне от неё нужен был только наследник. За последние годы я обзавёлся ещё большими связями, ещё большим количеством бизнес-партнёров на международном уровне. И большое торжество — это то, что ждут люди, чтобы увидеть мою юную жену.

Этот день будет ни для кого из них. Только для неё. Для нас.

Наша свадьба пройдёт в одном из самых романтических мест Европы, на озере Комо в Италии. Этот день я забронировал для нас ещё несколько месяцев назад, зная наверняка, что она станет моей женой. Полина ещё об этом не знает. Возможно, это эгоистично до сих пор не поставить её в известность о том, где пройдёт наша свадьба, но я хочу сделать этот день достойным её.

Этот и каждый последующий день, который она проведёт рядом в роли моей жены.

Моей. Жены.

— Список гостей уменьшится.

— Спасибо.

— Это будет Италия.

— Италия? — переспрашивает она, округляя и без того огромные глаза. Одна рука всё ещё обнимает меня за шею, а второй она дотрагивается до одной из золотых серёжек в виде колец. — Наша свадьба? Будет в Италии?

— Да, принцесса. Именно так.

— Разве такое возможно?

Её пальцы бросают серёжку и теперь касаются кожи моего плеча.

— Возможно всё.

— Я никогда не была заграницей, но всегда мечтала об этом, — признаётся Полина.

Она об этом мечтала.

— Я исполню каждую твою мечту.

Теперь я живу ради того, чтобы исполнить все её желания, все мечты и положить весь мир к её ногам.

— Я люблю тебя, — Полина закрывает глаза, прижимаясь своим лицом к моему плечу. — Не потому, что ты делаешь для меня всё, а потому что ты исцелил меня.

— Нет, моя девочка. Это ты исцелила меня. Ты придала моей никчёмной серой жизни смысл. Ты растопила лёд в моём сердце, научила меня любить, позволила мне стать лучшей версией себя.

— Или ревнивой версией себя, — мягко произносит Полина, оставляя лёгкий, едва заметный поцелуй на моём плече.

— Или так, принцесса. Но какой