Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян

Следовательно, сосредоточение войск, которое напрочь игнорировало необходимость защиты активной обороной подлежащего прочному прикрытию прямо указанного в официальном плане направления, означало подмену сути официального плана! Подмену в духе концепции и «Плана поражения» Тухачевского, в которой белорусское направление названо фантастическим для планов Гитлера!

Откровенно говоря, сам факт подмены не очень-то и скрывается, потому что его очень трудно скрыть. Хотя, естественно, никто из официальных военных историков, а также страждущих получить хоть какую-нибудь ученую степень на военной тематике и не употребляет слово «подмена». Посмотрите, как изящно генерал армии Гареев обходит необходимость использования слова «подмена», но при этом блистательно — без дураков блистательно — раскрывает суть произошедшей подмены. Процитирую полностью фрагмент из труда Гареева, часть которого была показана ранее: «Направление сосредоточения основных усилий советским командованием выбиралось не в интересах стратегической оборонительной операции (такая операция просто не предусматривалась и не планировалась — ив этом состояла одна из серьезных ошибок), а применительно совсем к другим способам действий, когда западные военные округа после кратковременного отражения вторжения противника и завершения отмобилизования армии должны были переходить в наступление. Но для подобного способа действий, которые не состоялись, упомянутый выше вариант направления сосредоточения на Юго-западном направлении был вполне обоснованным и более выгодным, чем на Западном направлении. Главный удар на юго-западе пролегал по более выгодной местности, отрезал Германию от основных союзников, нефти, выводил наши войска во фланг и тыл главной группировки противника…»{322}

А до такого утверждения тот же генерал армии Гареев отмечал, что «совсем другие условия, а, следовательно, и соображения могли возникнуть, если бы стратегическим замыслом предусматривалось проведение в начале войны оборонительных операций по отражению агрессии. В этом случае, безусловно, более выгоднее основные усилия иметь в полосе Западного фронта. Но такой способ стратегических действий тогда не предполагался»{323}. И он же: «…Невыгодное положение советских войск усугублялось тем, что войска пограничных военных округов имели задачи не на оборонительные операции, а лишь на прикрытие развертывания войск»{324}.

Как видите, хотя и не совсем прямо, но очень даже легко признан факт подмены направлений — с западного на юго-западное. Со всеми стратегическими атрибутами подмены. Нет, старина Клаузевиц не совсем был прав. Не так уж и просто военное дело, не говоря о том, что воевать победоносно еще сложнее. А вот оправдать на бумаге любой, в том числе и преступный, бред генералов — это действительно просто. Надо только обладать бойким пером и знанием двух-трех военных терминов. И дело, что называется, «в шляпе». Как в данном случае — не предполагался такой вариант действий, и все тут!

Ну а чтобы покончить со всеми разъяснениям и пояснениям, ознакомьтесь еще и с таким утверждением, являющимся фактически апофеозом в историографии Великой Отечественной войны — что-де если бы войска прикрытия действительно готовились к отражению ударов противника, то это означало бы, что «приграничные военные округа должны иметь тщательно разработанные планы отражения вторжения противника, то есть планы оборонительных операций, так как отражение наступления превосходящих сил противника невозможно осуществить мимоходом, просто как промежуточную задачу. Для этого требуется ведение целого ряда длительных ожесточенных оборонительных сражений и операций. Если бы такие планы были, то в соответствии с ними совсем по-другому, а именно с учетом оборонительных задач, располагались бы группировки сил и средств этих округов, по-иному строилось бы управление и осуществлялось эшелонирование материальных запасов и других мобилизационных ресурсов. Готовность к отражению агрессии требовала также, чтобы были не только разработаны планы операций, но и в полном объеме подготовлены эти операции, в том числе в материально-техническом отношении, чтобы они были освоены командирами и штабами. Совершенно очевидно, что в случае внезапного нападения противника не остается времени на доподготовку таких операций. Но этого не было сделано в приграничных военных округах»{325}.

Более того. Генерал армии Гареев четко показал, откуда ноги растут у этой подмены: «В случае агрессии фашистской Германии на СССР стратегическим планом предусматривалось вначале силами армий прикрытия отразить нападение противника, обеспечить развертывание главных сил и затем переходить в решительное наступление» и далее поясняет, почему этого не произошло: «На военных играх 1941 г. действия в начале войны вообще не отрабатывались. Обстановка создана на 15-й день гипотетического конфликта, когда “Западные” (германская армия), развязав агрессию, продвинулись на глубину до 100–150 км, а наши войска, перейдя в контрнаступление, восстановили положение. Иначе говоря, “война” уже шла, и ни о каких упреждающих ударах не могло быть и речи. Решения на наступательные действия по ходу игры по условно созданной учебной обстановке принимались, таким образом, уже как бы в разгар развернувшихся “сражений”»{326}. Все верно.

Последний министр обороны СССР Маршал Советского Союза Д.Т. Язов и вовсе с маршальской прямотой рубанул правду-матку о том, что «план отражения фашистской агрессии носил контрнаступательный характер»{327}, подчеркнув далее, что «в основе подготовки начальных операций лежала идея мощного ответного удара с последующим переходом в решительное наступление по всему фронту. Этому замыслу была подчинена и вся система стратегического развертывания Вооруженных сил. Ведение стратегической обороны и другие варианты действий практически не отрабатывались»{328}. И тем самым, но незаметно для себя маршал Язов еще раз подтвердил, что произошла полная подмена замысла единственного официального плана отражения агрессии! Сам Тимошенко после войны тихо и незаметно, но на пару с Жуковым брякнул, что «не было оборонительного варианта плана»{329}.

А опубликовавший четверть века назад в «Военно-историческом журнале» статью под названием «Развертывание оперативного тыла в начальный период войны» генерал-полковник Г.П. Пастуховский прямо указал, что «…в случае агрессии приграничные военные округа (фронты) должны были готовиться к обеспечению глубоких наступательных операций. Варианты отмобилизования и развертывания оперативного тыла при переходе советских войск к стратегической обороне и тем более при отходе на значительную глубину не отрабатывались»{330}.

Но если бы только одни военные да историки писали такие признания. То обстоятельство, что, вопреки официальному плану, статус главного метода отражения нацистской агрессии незаконно был придан немедленному встречно-лобовому контрнаступлению по факту нападения, докатилось, увы, и до ушей наиболее авторитетных советских писателей. Так, известный и очень авторитетный писатель Иван Фотиевич Стаднюк в своем известном и весьма недурно экранизированном (правда, с рядом перегибов в отношении Сталина и Берия) романе «Война» еще в 70-х гг. прошлого столетия открыто написал следующее: «…С началом войны, когда события стали складываться стремительно и в чудовищном несоответствии с тем, как они предполагались в плане прикрытия, когда все преимущества расположения наших армий, имевших задачу в случае агрессии навалиться на врага могучими контрударами, перестали быть преимуществами»{331}. Любопытно, но факт, что художественное описание И.Ф. Стаднюком случившегося по смыслу, а частично даже и текстуально совпадает с генеральскими описаниями случившегося: «Враг, неожиданным ударом начавший войну, диктовал нам свою волю, ломая наши планы»{332}.

Почему врагу удалось сломать наши планы? С какой такой стати они должны были готовиться к проведению глубоких наступательных операций как методу отражения агрессии, если в единственном официальном плане это не было предусмотрено?! С какой такой стати наши армии имели задачу в случае агрессии сразу навалиться на врага могучими контрударами, если в единственном официальном плане это было предусмотрено только после сдерживания и отражения первого удара активной обороной и активными действиями по сковыванию сил противника, под прикрытием чего должны были быть осуществлены мобилизация и сосредоточение главных сил, и лишь затем, но только при наличии благоприятных условий переход в контрнаступление.