Жажда - Дж. Уорд

Но не произошло ничего плохого. Всего лишь больше выпивки, болтовни и флирта. И Сара в итоге уединилась в спальне с самым высоким из двух «партнеров».

Под конец ночи Мария-Тереза вышла с Марком на балкон.

Она до сих пор помнила сухой, горячий воздух и вид сверкающего Лас Вегаса.

Прошло десять лет, но та ночь до сих пор была четкой, как день: они стояли рядом друг с другом на том балконе, возвышаясь высоко над городом, созданным руками человека. Она смотрела на открывшийся перед ней вид. А Марк на нее.

Марк отодвинул в сторону ее волосы и поцеловал затылок… это нежное прикосновение подарило ей лучший сексуальный опыт в ее жизни.

Дальше поцелуя не зашло.

Следующий вечер был очень похож на предыдущий, только Марк повел всех на концерт Селин Дион, а потом они вернулись к столам. Блестяще. Фантастически. Волнующе. Мария-Тереза воспарила на крыльях обещаний, романтики и сказки, и в конце второй ночи вернулась в тот номер и снова поцеловала Марка. И все.

Марии-Терезе было жаль, что он не захотел большего, хотя она все равно не смогла бы с ним переспать. Она не была такой, как Сара, способной познакомиться с мужчиной, а через несколько часов отправиться с ним в постель.

Какая ирония, учитывая, где она оказалась.

Следующим утром нужно было уезжать, и Марк предоставил свой лимузин до аэропорта. Мария-Тереза была раздавлена, предполагая, что это конец: веселые сорок восемь часов – как раз то, что обещал турагент, и за что они заплатили.

Когда ее с друзьями увозили из отеля, Мария-Тереза надеялась, что выбежит Марк и остановит их, но этого не произошло, и она подумала, что видела его в последний раз, когда он поцеловал ей руку в том номере.

Из-за сокрушительного осознания того, что они возвращаются к нормальной жизни, на глаза навернулись слезы. По сравнению с Лас-Вегасом, жизнь дома, работа секретарем и вечерняя школа для подготовки к колледжу казались смертью.

Когда лимузин подъехал к терминалу, водитель вышел из автомобиля и открыл дверь, носильщики начали выгружать их багаж, в котором не было ничего особенного. Мария-Тереза встала на обочину и ото всех отвернулась, потому что не хотела, чтоб ее подкалывали из-за того, что она расстроена.

Шофер остановил ее.

– Мистер Каприцио попросил передать вам это.

Коробочка размером с кофейную чашку обернута красной бумагой и перевязана белым бантиком. Мария-Тереза сразу же открыла подарок, разорвав упаковку и кусочек атласа. Внутри лежала тонкая золотая цепочка с золотым кулоном в форме буквы «М». А также клочок бумаги, такой же можно найти в печенье с предсказаниями. И он гласил: «Пожалуйста, позвони, как только доберешься домой».

Она тут же запомнила номер, и на всем пути домой лучилась счастьем.

Какое идеальное начало. Никаких признаков того, чем все кончится. Хотя теперь, оглядываясь назад, она понимала, что кулон в форме буквы «М» был знаком собственности, подобные ярлыки вешали на собак.

Боже, она с такой гордостью носила то ожерелье, потому что хотела быть помеченной. Будучи женщиной, выросшей с надоевшей матерью и отцом, которого не было рядом, мысль о том, что ее хотел мужчина, казалась невероятной. А Марк не был каким-то обычным парнем из среднего класса – для нее уже это был бы шаг вверх. Нет, он принадлежал VIP-секции, ее же удел – сторожка уборщика.

Следующую пару месяцев он идеально с ней обращался, осторожно и расчетливо соблазняя ее. Даже сказал, что не хочет секса до свадьбы, чтобы он смог с чистой совестью познакомить ее со своими бабушкой и мамой, которые были католичками.

Через пять месяцев они поженились, и после церемонии пелена спала с ее глаз. Как только она въехала к нему в тот номер, Марк взял ее под полный контроль. Черт, когда умерла ее мать, он настоял, чтобы его шофер сопровождал ее до Калифорнии и был рядом с ней с той самой секунды, как она сойдет с самолета, и до тех пор, пока она не вернется обратно в номер.

А что насчет никакого-секса-до-свадьбы? Не такая уж и большая жертва, как оказалось: у него была уйма любовниц – и Мария-Тереза узнала об этом, когда у одной из них нарисовался животик размером с баскетбольный мяч спустя месяц после того, как на свидетельстве о браке высохли чернила.

Вернувшись в настоящее, Мария-Тереза встала со скамьи вместе с остальными прихожанами и пропела слова из сборника псалмов, который Робби держал в руках.

Учитывая горький опыт прошлого, она начала беспокоиться о той сказке с Вином, которую прокручивала в голове.

Оптимизм не для слабых духом. А мечты могут привести к беде.

***

Он сидел позади нее, и она об этом даже не догадывалась. Вот в чем прелесть маскировки. Сегодня он оделся как прихожанин, с голубыми контактными линзами и очками в оправе.

Он ждал ее прихода в задней части церкви, и когда она с сыном не появилась, подумал, что на этот раз они решили пропустить службу и остаться дома. Покинув церковь, он сел в машину, но когда стал отъезжать, то увидел их на тротуаре, сосредоточенно разговаривающих. Кружа по кварталу, он наблюдал, как они говорили друг с другом, а потом побежали к собору и скрылись за большими дверьми.

К тому времени, как он заново припарковался, прошла уже половина службы, но он умудрился сесть прямо за ней и ее сыном, выскользнув из тени и опустившись на скамью.

Большую часть службы она смотрела на вычищенные фрески, склонив голову на бок, из-за чего изгиб ее шеи казался особенно прелестным. Как и обычно, на ней была длинная юбка и свитер, темно-бордового цвета в этот раз, а также пара жемчужных сережек. Ее темные волосы собраны в слабый пучок, от нее пахло легким парфюмом… а, может, это просто тот порошок или те влажные салфетки, которыми она пользовалась?

Ему нужно наведаться в супермаркет и понюхать «Tides», «Cheerses», «Gains» и «Bounces», чтобы узнать, какими именно.

Сидя на скамье, она выглядела праведной матерью, помогая сыну найти нужную страницу в сборнике, время от времени наклоняясь, когда он что-то спрашивал. Рядом с ней никто бы никогда не использовал слово «проститутка»… тем более обращаясь к ней. Она казалась одной из тех женщин, которые безупречно воспитывали своих детей.

И это заставляло его задуматься о парне, которого он избил монтировкой. Не об убийстве, хотя, очевидно, все пошло не по плану, раз глупец попал в кому – вот еще одна причина, по которой маскировка была так необходима. Нет, он подумал о выражении на еще пока не разбитом лице мужчины, когда тот вышел из грязной, мерзкой уборной в том грязном, мерзком клубе.

Какой же ложью являлась эта праведная личина.