Похищенный - Макс Коллинз

– Аль и Официант всегда были близки. Пока меня не было, они сблизились еще больше. Мне кажется, иногда они могли... действовать неосторожно. Вы хорошо знаете, Геллер, что я не люблю привлекать внимание полиции. Если что-то требуется сделать, то нужно делать так, чтобы дело это потом не вернулось к тебе бумерангом.

Нитти имел в виду свои разногласия с Капоне по поводу таких нашумевших событий, как убийство репортера Джека Лингла и бойня в День святого Валентина. Не то чтобы Нитти отвергал применение насилия, но он был искусным манипулятором, хитрым импресарио, направляющим события в нужное ему русло. Когда он убрал Сермака, все решили, что это политическое убийство; когда он избавился от Джона Диллинджера, за решетку угодили фэбээровцы. Лишь месяц назад, в День святого Валентина, в кегельбане был застрелен Джек Мак-Гирн по кличке Пулемет который долгое время был членом Команды и, как сообщали, совершил предательство. Убийцы оставили на трупе забавную поздравительную открытку, благодаря которой копы и пресса предположили, что это была сильно запоздавшая месть со стороны оставшихся в живых членов банды Багса Морана за роль, которую Мак-Гирн сыграл в знаменитой бойне на Кларк-стрит семь лет назад. Я же сразу догадался, что это гроссмейстер манипуляции Нитти провел очередную эффектную комбинацию.

– Я думаю, что Аль и Официант могли организовать это похищение. Точнее, они организовали его через своих посредников на Восточном побережье. В то время Рикка проводил там не меньше времени, чем в Чикаго; через него Аль осуществил контакт с Лусиано, Гордоном, Шульцем и остальными.

Я не знал, радоваться мне или огорчаться такой откровенности со стороны Нитти. Но мне не оставалось ничего другого, как слушать.

– Если это сделал Аль – или заставил сделать других – для того, чтобы выбраться из тюрьмы, я должен это знать.

– Разве они не посоветовались бы с вами, если бы собирались организовать это похищение?

– Боже, Геллер! Вы смеетесь? Неужели вы думаете, что я позволил бы им совершить этот сумасшедший трюк? Они в любом случае скрыли бы все от меня. Но я не уверен, что они сделали это, понимаете? Это слухи. Это просто, как говорится, гипотеза с моей стороны.

– Капоне утверждал, что похищение совершил бывший его работник по имени Боб Конрой.

– Конрой всегда был человеком Аля. Слово «бывший» здесь неуместно.

– Я думаю, что фэбээровцы так и не нашли Конроя.

Нитти посмотрел на меня с удивлением:

– Ну как же? Они нашли его. Сам Фрэнк Уилсон с нью-йоркским копом Финном разыскали Конроя в августе 32-го.

– Неужели? Я никогда не слышал об этом.

Нитти пожал плечами:

– Местные газеты об этом не сообщали. Никто не обратил внимания на чикагский аспект в деле Линдберга. Конроя обнаружили мертвым в захудалой тай-вой квартире на Западной 104 стрит в Нью-Йорке. Его я его хорошенькую жену-блондинку. Полицейские пришли к выводу, что это двойное самоубийство.

– Боже.

– Примерно в то время, когда нашли тело сына Линдберга, разразилась пивная война. Многих людей, занимавшихся бутлегерством, истребили в этой войне. Развязали ее Уэкси Гордон и Датчанин Шульц. Вы когда-нибудь слышали о Максе Хэсселе и Максе Гринберге?

– Не думаю, – сказал я.

– Они стали так называемыми жертвами этой войны. За каких-то шесть месяцев погибли еще с полдюжины их компаньонов. Может, Аль через Официанта таким образом хотел похоронить концы на Восточном побережье? Если для похищения этого ребенка были завербованы бутлегеры, то в этом предположении есть смысл.

Мне оставалось только кивнуть.

Громкий стук в дверь опять заставил меня заерзать на стуле.

– Извините, – сказал Нитти и подошел к двери, где Рикка держал стакан с молоком. Глядеть на Рикку со стаканом молока в руке и лицом, столь же белым, как и этот полезный напиток, но отнюдь не добродушным, было бы забавно, если б не было так страшно.

– Пол, – с улыбкой проговорил Нитти, взяв молоко, – спасибо. Пожалуйста, найди моего тестя и скажи, что я готов встретиться с ним.

И Рикка, едва заметно недовольно вздохнув, опять исчез. Нитти закрыл дверь, повернулся ко мне и улыбнулся, как добродушный священник.

– Официант очень дисциплинированный, – сказал он, поставив молоко на стол. – И очень предан... Алю. Через два-три года Аль выйдет из тюрьмы. Между тем Официант уже пытается меня подсиживать, подрывает мой авторитет. Оспаривает мое мнение на собраниях правления...

Он замолк, поняв, что не стоит больше говорить на эту тему. Потом подошел к столу, сделал глоток молока, поставил стакан обратно.

Но я хотел выяснить еще кое-что и поэтому спросил:

– Фрэнк, но какое отношение имеет ко всему этому дело Линдберга?

Он сел на край стола.

– Самое прямое, Нейт.

Опять Нейт.

– Если я узнаю, что это сделали Официант и Аль то тем самым получу для себя очень ценную информацию. Обладая ей, я смогу влиять на них.

– Вы рассчитываете... что я буду скрывать от властей улики и информацию?

– А если я попрошу вас, вы сделаете это?

Я вздохнул.

– Лучше мне не браться за это дело в таком случае. Я и так уже подмочил свою репутацию. Это может повредить моему бизнесу.

Он пожал плечами:

– Я мог бы подбросить вам еще кое-какую работу. Предоставил бы хорошее годовое жалованье.

– Не обижайтесь, Фрэнк, но я все-таки бывший коп и хочу держаться на некотором расстоянии от вашего бизнеса.

Он поднял обе руки в знак того, что полностью согласен со мной.

– Тогда все, о чем я прошу вас, это рассказать мне о том, что вы там обнаружите. А дальше я сам буду решать, использовать мне эту информацию или придержать до поры до времени. Все, что мне нужно, это чтобы вы обслуживали своего клиента, губернатора или как его там, и заодно держали меня в курсе событий.

Он соскользнул со стола, сунул руку в карман и вытащил скрепленную зажимом пачку денег; сверху я заметил пятидесятидолларовую банкноту. Он снял зажим и отсчитал десять купюр.

– Пятьсот долларов в качестве предварительного гонорара, – сказал он. – Получите еще и премиальные, если обнаружите что-нибудь полезное для меня.

– О'кей, Фрэнк, – сказал я и взял деньги.

– Ей-богу, приятель, – сказал он, – я не знаю, достаточно ли Аль сумасшедший, чтобы совершить такое. Но я знаю, что Официант достаточно жесток для этого. В свое время он погубил немало людей.

Я не смог сдержать своего раздражения:

– Но почему тогда, черт возьми, вы из всех людей выбрали именно его, чтобы он привез меня сюда? Вы что хотите, чтобы он догадался, зачем вы наняли меня? Он явно оскорблен тем, что ему пришлось выполнять роль шофера для такого, как я...

Нитти по-отечески положил мне руку на плечо и наградил меня спокойной улыбкой.

– Если вы нападете на след, который он оставил на Востоке, он в любом случае узнает об этом. Он сразу узнает.

– Правильно!

– Поэтому я и заставил его привезти вас сюда. Теперь он будет знать.

– Что он будет знать?

– Что вас нельзя убивать, Нейт.

Я молча посмотрел на него.

– Я хочу, чтобы Пол знал, что вы находитесь под моей защитой. Если он вас тронет, то будет отвечать передо мной. Capeesh?[10]

Я сглотнул слюну и кивнул.

В дверь снова постучали.

– Ах, – весело проговорил Нитти, – это Пол с моим тестем. Пришло время осмотра, и вам пора домой.

Глава 27

Мой новый клиент, губернатор Хоффман – или точнее говоря, штат Нью-Джерси – выслал мне денег достаточно для купе в пульмановском спальном вагоне, но вместо этого я купил себе билет на верхнюю полку в плацкартном и сэкономил на этом двадцать долларов с небольшим. Ехать мне предстояло все на том же Твентис Сентшери Лимитед, этом фантастическом чуде техники обтекаемой формы, который за ночь доставит меня в Нью-Йорк, где после завтрака я сяду на более скромный поезд и двинусь в Трентон.

Прежде чем лечь спать, я пообедал в вагоне-ресторане: неплохое жареное мясо было не таким вкусным, как ростбиф в ресторане «Стокьядс Инн», но так как угощал штат Нью-Джерси, я не сильно огорчился. Затем я не спеша вернулся в свой вагон, в рассеянном свете которого блестели хром, зеркала и, к счастью бутылки со спиртными напитками. Хорошо было бы встретить путешествующую в одиночестве красивую женщину, подумал я, но не встретил ее и решил, что пара коктейлей «Бекарди» помогут мне пережить это или по крайней мере улучшат мой сон, но и здесь меня постигла неудача.

Даже убаюкивающее покачивание и успокаивающий полумрак пульмановского плацкартного не вогнали меня в сон. Мысли мои двигались быстрее, чем поезд. Отчасти это было связано с беспокойством: я думал о том, что со мной будет, если в один прекрасный момент, например, завтра, Рикка сместит Нитти.

Но в основном я мысленно возвращался к аналогичной поездке, предпринятой мной на деньги налогоплательщиков Нью-Джерси немногим больше года назад в январе 35-го. И в тот раз я ехал на верхней полке плацкартного вагона – то есть только на билетах я надул Нью-Джерси больше, чем на сорок долларов. Кроме того, они оплатили мой ночлег в отеле «Юнион» в Флемингтоне, где проходил суд, и плюс еще тридцать пять баксов суточных, которые мне предоставили.