«Совок» - Вадим Агарев

По моей команде Толик и Миша отпустили с лобно-воспитательного стола, затравленно озирающегося по сторонам и плачущего самыми натуральными слезами Назима. А я, прямо на его глазах и со словами самой искренней благодарности вернул ремешок оробевшему Вазгену. Тот в растерянности стал торопливо вставлять его себе в штаны. Видимо, с туго затянутым ремнем на портках он чувствовал себя в большей безопасности.

Следующим был Ильхам. И снова в процесс воспитания был включен ремень его араратского друга и коллеги по криминальному ремеслу. Но уже не Вазгена, а Самвела. Лейтенант Нагаев трудился на совесть. Наверное он вспомнил все неприятности за год, которые ему достались из-за семейства Кулиевых. Ради справедливости следует отметить, что Ильхам визжал гораздо громче своего старшего брата. Он не просто визжал, он между взвизгами успевал еще что-то причитать на своем непонятном тюркском наречии.

Через час все достопочтимое семейство Кулиевых было нещадно выпорото. Даже смотреть было больно, как они натягивали на свои распухшие задницы цвета сизых голубей, трусы и штаны. Поскольку все личные документы семерых джигитов из общаги мы забрали, то я сел за свой стол разбирать толстую пачку их аусвайсов. Джигитам я решил оставить только военные билеты. Военник всем хорош, он содержит фотографию и вполне годится для любых процессуальных действий репрессивного характера по отношению к его владельцу. И в тоже время он существенно уступает паспорту, содержащему данные о наличии прописки и возможности купить билет на самолет. Права были только у четверых, их я тоже сразу отложил в сторону вместе с паспортами.

Все семеро джигитов, и, которые поротые, и те, кого это счастье обошло стороной, теперь вели себя более, чем прилично. Все они без исключения, в графе «объяснение нарушителя» своих протоколов о мелком хулиганстве и о злостном неповиновении законным требованиям работника милиции, не только признали свою вину, но и раскаялись в содеянном. Письменно и собственноручно. Я уже начал сомневаться, а такие ли уж мерзавцы эти братья Кулиевы и их аровские друзья.

Однако время было позднее и на лирические отступления его не оставалось. Утрамбовав моджахедов в “буханку”, мы повезли их в РОВД. На задницах, хоть и на полу, сидели все хачики и Гусейн. А вот братья Кулиевы всю дорогу в тесном УАЗе провели в позе крайнего изумления, то есть, раком. Я затруднялся даже предположить, по прошествии какого времени их седалища вернут себе весь свой прежний функционал.

- Серег, а чего мы только братьев выпороли? – начал меня пытать Нагаев, когда мы, сдав помдежу в РОВД задержанных, уже ехали по домам.

- Ведь один хер, прокурорский дядя Ягутян завтра нас рвать начнет! Какая разница, за троих нам отвечать или за семерых? – как ни странно, но удрученным Вова при таких мыслях не выглядел.

- А с чего ты, Вова, взял, что нам вообще кто-то за эти драные азерские жопы предъявлять будет? Кабы мы им челюсти или ребра повредили, то они с удовольствием бы кричали об этом. И заявления уже завтра бы на нас написали. А так, если про эту порку пойдет молва, то братья уже никогда не смогут поехать к себе на родину. На них там все пальцами показывать будут и руки им никто не подаст. Их позор на всю их родню ляжет, Вова! Да что там родина, они здесь уже через неделю на рынок зайти не смогут, чтобы баранины и овощей себе на стол купить. А уедут куда, так и там их слухи догонят, везде их диаспоры расплодились. И все это, дружище, они намного лучше меня знают. Нет, Вова, поверь, за сегодняшнюю порку нам никто плохого слова не скажет, можем поспорить! – я протянул Нагаеву пятерню.

- Нет уж, я разумный татарин, а не глупый идиот-азер, чтоб с тобой спорить! – рассудительно отказался мой друг от пари и на какое-то время задумался.

– Но тогда, тем более, чего бы им всем семерым сегодня жопы не разодрать, остальные-то четверо ни хера не лучше Кулиевых! - опять вскинулся мой неуемный друг.

- Мы сегодня, друг мой Вова, – начал я оперативный ликбез для своего напарника, – Провели очень серьезное оперативное мероприятие по разобщению устойчивой преступной этнической группировки. Но, если бы мы выпороли всех джигитов без исключения, их бы это не разобщило, а, напротив, только бы сплотило. И в большей степени, сплотило бы на почве их общей лютой ненависти к нам с тобой лично. И тогда нам пришлось бы оглядываться даже днем. Каждые полминуты. Это раз!

Нагаев внимательно слушал, а сидевшие на передних сиденьях Миша и Толик не обращали никакого внимания на наш разговор, они трепались об охоте.

- И, если ты обратил внимание, пороли мы не просто отдельную родо-племенную группу из одной семьи. Выпоротые братья Кулиевы принадлежат строго одной национальности. А стегали мы их ремнями другой группы и отнюдь не самой дружественной им нации. Теперь в их группировке это проявится в самой полной мере. И в самое ближайшее время эти мразотные шакалы перережутся до жуткой кровной мести, и им уже точно будет не до нас с тобой. Про свой криминальный бизнес они тоже позабудут, не до того им будет. Это два!

- У них, Серега, общие дела, а ради денег они договорятся, – задумчиво произнес Нагаев, – Они договорятся и ары будут молчать про порку братьев.

- Нет, Вова, они, может и договорились бы, если бы Кулиевых мы нашими с тобой ремнями пороли. Но мы пороли их ремнями хачиков. Когда их всех завтра по звонку Ягутяна из РОВД отпустят, то первое, что они сделают, выйдя на улицу, так это за ближайшим же углом начнут друг другу мамой клясться, что никогда и никому не раскроют страшную тайну об кулиевском позоре. Но ты мне поверь, Вова, этой клятвы хватит дня на два, максимум на три. Или я ничего не понимаю в непоколебимой чести и клятвах джигитов! А если это дело с оглаской поротых жоп затянется, то мы сами организуем им утечку. Не то, чтобы со зла, а так, из дружеского расположения… Будут, суки, наперед знать, как русских девок без спроса по углам щемить и как