Реверс - Сергей Лукьяненко

Будь Сергей один, он давно ушел бы Проходом — накрутил бы свою психику, навоображал бы кровавых ужасов, и все получилось бы. Никто не упрекнул бы. Но Ева без крайней необходимости не уйдет. Ей нужен Макс. Не для «фирмы» нужен — для себя. Уйти на Землю означает потерять еще минимум трое суток и сделать шансы на успех операции совсем иллюзорными. По доброй воле Ева на это не согласится. Влюбленные женщины бывают разными, но влюбленная решительная женщина — это гибрид стенобитного тарана и вколоченного по самую шляпку гвоздя с зазубринами, который так просто не выдернешь. Тяжелый случай.

А Проход у нее розовый, гламурный… Эклектика какая-то. Ева и гламур — это как мороженое с горчицей или боевой томагавк со стразами.

Поразмышлять об этом подольше не получилось: в землянку вошли двое черных. Может, они плохо умели рулить в речных порогах, но на нехватку физической силы пожаловаться не могли. В одну секунду пленники были грубо поставлены на ноги и принуждены идти туда, куда ведут.

Вели в «блокгауз». Дневной свет резал глаза с отвычки. Скрипнула дверь за спиной, и резь прекратилась. Внутри царил мягкий полумрак. Толстые столбы с грубой резьбой подпирали потолок, как в жилище древнего норманнского ярла. И так же, как у норманнов, стояло на возвышении тяжелое кресло с грубой резьбой. Не было лишь длинного стола: здесь не пировали, здесь вершили суд.

И еще: вряд ли за спиной сидящего ярла располагался занавес из плотной темной ткани. А за спиной Старца он был.

Цирк, зло подумал Сергей, когда его вместе с Евой бросили перед Старцем на колени. Наверное, законы жанра везде одинаковы.

Старец был величествен. Крепкий старик с длинными седыми волосами, расчесанными на прямой пробор, кустистыми седыми бровями и седой бородой до пояса. Если бы не резкие морщины и не пронзительные глаза — совсем Дед Мороз.

— Мы привели этих людей, о Справедливый, — прозвучал за спиной сиплый голос одного из черных воинов.

С минуту длилось молчание — Старец изучал пленников.

— Кто этот молодой мужчина, похожий на нас, и женщина с носом как клюв? — прозвучал неожиданно глубокий звучный голос. — В чем их вина?

— Они пограничники.

— Мы не пограничники! — запротестовал было Сергей и вместе с кратким приказом молчать получил по шее.

— Вам будет предоставлена возможность высказаться, — возвестил Старец. — Пусть говорят мои дети.

— Они прилетели на большой крылатой машине, — наябедничал сиплый. — Машина упала в Верхнее озеро. Мы нашли их на берегу.

— Они одеты как пограничники, — заявил Старец после паузы. — На крылатых машинах, испускающих дым, летают только пограничники. Два довода за казнь. Что можете сказать вы, незваные пришельцы? По-моему, я слышал, что вы не пограничники? Кто же вы тогда?

— Вольные торговцы, — сказал Сергей, надеясь, что слушатели поймут его оннельский. — Пограничники называют нас контрабандистами и всячески препятствуют нам. Они — наши враги, как и ваши. А одежда… что одежда? Она удобная, почему бы нам не носить ее?

— Если вы торговцы, тогда где же ваши товары? — вопросил Старец, и за спинами пленников одобрительно зашушукались черные: вот это, мол, поддел! От Старца ничего не скроешь, он под землей на сажень видит!

— Дай я скажу, — бросила Сергею Ева и возвысила голос: — Да, на самолетах в этих краях летают пограничники. И это был их самолет. Но почему ты решил, что пограничники отважились бы летать над твоими владениями на этой табуретке? Они хорошо знают, кто такой Старец. Неужели ты не столь мудр, как о тебе говорят? Ведь пограничники — это одно, а их вещь — совсем другое. Разве самолет — зубной протез, чтобы быть неразлучным с хозяином? Разве вещь и ее хозяин не могут расстаться?

— Значит, вы воры, если украли крылатую машину, — заключил Старец. — Или разбойники, если отняли ее силой. Дети мои! Какое наказание установлено у нас для воров и разбойников?

— Смерть! — с воодушевлением грянули голоса из-за спин пленников.

— Правильно, смерть. Это справедливое наказание. Но только в том случае, если преступление совершено из корысти или по злобе. Что еще вы можете сказать в свою защиту, люди, упавшие в озеро? Говорите кратко, ибо кратка жизнь человека и тонка нить, отделяющая бытие от небытия.

Ева просто кипела. Видно было, каких усилий стоит ей говорить спокойно и без брани. Сергей решил быть начеку и вмешаться, если что. Ощущение дежа вю стало просто мучительным. То ли кто-то рассказал Старцу, как должен вести себя суровый судья в земных приключенческих романах а-ля «Сердца трех», то ли дедуля изобрел велосипед и не подозревал о том.

— Разве отнять у врага — преступление? Это захват трофеев. Разве заставить врага пойти на уступки — преступление? Это военная дипломатия. Мы взяли за горло пограничников Аламеи, захватив их бронепоезд… узкоколейный.

— «Грозящий»? — проявил осведомленность Старец. А Сергею почудился шепот за портьерой.

— Да, «Грозящий». Мы, контрабандисты с Земли, захватили его и заставили пограничников пойти на наши условия. Нам нужно было как можно скорее попасть в Оннели. У нас нет нужных вам товаров, но они могут быть… в будущем. В данный момент мы просто ищем одного человека. Он наш товарищ, и он в беде. Если вы знаете что-нибудь о нем, умоляю, скажите! Его зовут Макс…

На сей раз Старец, остановив речь Евы движением руки, надолго замолчал. Повисла благоговейная тишина, и в ней Сергею опять почудился шепот. Кажется, и занавес за спинкой резного кресла чуть заметно шевельнулся. Или его колыхнуло ветром?

Да нет, не ветром… Неоткуда взяться сквозняку.

— Трудно разобраться, — молвил наконец Старец. — Я буду говорить с этими людьми. Оставьте нас одних.

— Но… — предерзко от растерянности начал было один из черных, и Старец величаво поднял руку.

— Оставьте нас одних. Тут особое дело.

Он даже не повысил голос. Незачем было повышать. За поспешно удалившимися черными хлопнула дверь.

И вновь колыхнулся черный занавес. Из-под него на карачках выполз щуплый белобрысый юноша с очень бледным лицом и насмешливыми глазами.

— А ну-ка, дед, — негромко обратился он к Старцу, — слезай с трона. Надоело, поди. Ступай к себе, полежи, не засни только.

Никогда в жизни Сергей не был за кулисами и не видел, как вошедшие в роль актеры выходят из нее назад в обыденность. Теперь он наблюдал это воочию. Из Старца будто вынули затычку, выпустив воздух. Всю величавость как рукой сняло. Был грозный судия — стал заурядный старикашка из тех, что пьют кефир и ругают собес. Благодарно — благодарно! — кивнув юнцу, Старец с усилием покинул кресло, отцепил фальшивую бороду и, приволакивая ногу, удалился за занавес. А юнец тут же занял его место, иронически поглядывая на пленников и, как видно, наслаждаясь эффектом. На вид ему было не больше восемнадцати, и он мог бы сойти за младшего брата Сергея.