Преступивший Грань (СИ) - Антон Клеттин

— Да все в том же. Монора подали на меня жалобу. Якобы я специально заманила представителя их семьи к себе в дом, где и подставила под удар. Мол, у них есть доказательства того, что я знала о нападении заранее.

— Чушь какая—то, — покачал головой попаданец.

— То—то и оно, что чушь, но мне все равно придется присутствовать на суде.

— Даже так? И когда же состоится суд?

— Завтра.

— Так быстро? — искренне удивился Тима, — а как же расследования и прочее?

— Так суд и есть часть расследования. Монора выдвинут свои официальные претензии, я — официальное опровержение. А после начнется долгая, пустая болтовня. Я буду рассказывать как все было. Мои свидетели будут рассказывать как все было. Жандармы будут рассказывать как все было и так далее. А потом суд примет решение по делу, — пояснила девушка.

— Хм, — задумчиво проговорил попаданец, — интересная система. И расследование и суд в одном флаконе.

— А у вас, что, все как—то иначе происходит? — заинтересовалась Лилиана.

— Да. У нас суд принимает конечное решение. Правда, потом его можно оспорить в другом, более высоком по статусу, суде. Бывает что из-за постоянных переносов заседаний люди ждут решения годами.

Они еще некоторое время помолчали, каждый думая о своем.

— Ты меня извини, — снова первой нарушила молчание девушка.

— Это за что? — искренне удивился Тима.

— Ну, я же обещала тебе это, как его там, — она замолчала, явно вспоминая что—то.

— Свидание? — подсказал ей попаданец.

— Да, именно его, — благодарно улыбнулась девушка.

— Глупость какая, — отмахнулся Тима, — я же все понимаю. Не беспокойся, я готов ждать сколько угодно. Тем более, — он кивнул в сторону того угла парка, в котором в последнее время занимался, — мне теперь есть чем заняться. Лон оказался, на удивление, неплохим учителем.

— Мы обязательно сходим на прогулку по городу. Я уже даже маршрут наметила. Как раз суд закончится и на следующий же день отправимся.

— Я знаю, Лили, не переживай, — попытался успокоить девушку Тима.

Они просидели еще около часа, болтая о всем подряд, наслаждаясь обществом друг друга. Разрушил их интим непосредственный Юлиус, пришедший уведомить свою госпожу о каком—то важном, госте, ожидающем ее в кабинете.

— Кто именно пришел? — поинтересовалась Лилиана, поднимаясь на ноги, — и почему именно ты докладываешь?

— Так получилось, — пожал тот плечами, — меня Далоф попросил предупредить вас, а сам он вроде бы отправился выполнять какое—то ваше поручение. Кто именно решил вас посетить, я, увы, не знаю.

— Дожили, — всплеснула Лилиана руками, — глава моей охраны работает посыльным. Уж я поговорю с Титусом и Далофом. Как будто у нас слуг нет. Ладно, пойдем. Тима, извини, — повернулась она к попаданцу, — но, дела зовут. Спасибо тебе большое, я чудесно провела время, — она улыбнулась и слегка коснулась плеча попаданца.

— Погоди прощаться, — поднялся тот на ноги, — я провожу тебя. Все равно я как раз собирался заглянуть в библиотеку.

— Как знаешь, — ответила девушка, — пойдем, Юлиус, — повернулась она к начальнику своей охраны.

Они вернулись в дом и направились в сторону кабинета Лилианы, который находился неподалеку от библиотеки. Девушка с воином шли рядом, чуть впереди, попаданец же, решивший не мешать им лишний раз, чуть поотстал.

Какое—то неясное беспокойство маячило на грани его сознания. И он не мог понять что именно его смущает. Примерно на полпути к кабинету до него наконец дошло в чем была проблема. В самом Юлиусе. Тот был очень напряжен. Такого за ним Тима раньше не замечал. Тот, прежний, начальник охраны всегда был собран, уверен в себе, даже в самые напряженные моменты боя в нем не было той скованности, что присутствовала сейчас. А еще были слуги, их по пути встретилось предостаточно, как рабов, так и свободных. Тима насчитал не менее десятка. Неужели дворецкий никого не нашел, чтобы оповестить хозяйку? Да и с каких пор раб командует свободным? А как же те парни, что стоят на воротах? Ведь обычно именно они приносят подобные вести.

— Лилиана, — тихо позвал девушку Тима.

Та остановилась и повернулась к нему, собираясь что—то сказать, но начальник охраны ее опередил:

— Госпожа, гость ждет.

— Погоди, Юлиус, — отмахнулась она от него, — что ты хотел, Тима?

— Мне кое—что нужно тебе сказать. Наедине. Это не займет много времени.

— А это не может подождать? — с сомнением посмотрела она на попаданца.

— Нет. — Коротко ответил он.

— Юлиус, будь добр, оставь нас на минутку, — повернулась она к начальнику своей стражи.

— Но, госпожа, — попытался тот образумить ее, — гость.

— Юлиус! — слегка повысила она голос, после чего повернувшись к тому спиной, сделала шаг в направлении Тимы.

— Лилиана! — попытался предупредить ее попаданец, но было поздно. Юлиус выхватил откуда—то из—за спины средних размеров кинжал с прямым, обоюдоострым лезвием и коротко, без замаха, несколько раз ударил девушку куда—то в район печени. Она как—то странно всхлипнула и начала заваливаться вперед лицом на пол. Тима на некоторое время замер, смотря на невозможную, нереальную картину. Лилиана, его Лилиана. Ее убил какой—то ублюдок. Человек, который должен был ее защищать.

Именно последняя мысль и вывела из оцепенения. В нем начал разгораться жуткий, первобытный огонь невозможной, непостижимой ярости. Тима поднял взгляд с лежащей на полу девушки, под которой начало расползаться кровавое пятно и посмотрел прямо в какие—то пустые, лишенные всех эмоций глаза Юлиуса.

— С—с—с—сука, — прошипел попаданец, — ты у меня вечность страдать будешь!

— Я не понимаю твой варварский язык, червь, — усмехнувшись, бросил предатель в ответ, — хочешь моей крови? Пойди и возьми.

Тима, не говоря больше не слова, балансируя на самой грани безумия, ломанулся на Юлиуса с голыми руками. Он забыл про все. Видел перед собой только это ненавистное, усмехающееся лицо.

Если бы он был в нормальном состоянии, то естественно, подобной глупости не совершил. Однако у него на глазах только что убили его любимую. Да, пожалуй действительно любимую. Теперь, потеряв ее, Тима осознавал это полностью.

«Убить, убить, убить, убить!», — стучало у него в голове, пока он с голыми руками несся на предателя. И каждое это «убить» было