Могильщик. Цена покоя (СИ) - Башунов Геннадий Алексеевич

— Однажды слышал, — мрачно кивнул Велион, вспоминая Элаги. — Сам не видел и ничего про них не знаю.

— Они живут к Хельштене, и называют их крысолаками. Про крысолаков слышал?

— Про крысолаков, да, слышал. Читал, вернее. И описания были противоречивые.

— Умные, говорят, твари, поэтому в Хельштен никто из тамошних и не ходит. Ладно, продолжу. Крысолак был диким, но с помощью сладостей и кнута быстро поддался тренировке. И тогда в цирк пошли деньги. Детишки ходили смотреть, какие уродец выдаёт кульбиты с кольцами, как пытается подражать человеческой речи, взрослые не отставали, а к их услугам было ещё и вечернее юмористическое и эротическое представление — крысолаку было по барабану, кого, а клоунессе — кто. Когда клоунесса утомлялась, уродцу подкладывали собак, коз, овец. Аудитория на таких представлениях была, сам понимаешь, поменьше, но зато платили куда больше, чем на обычных трахательных шоу.

Великолепие это длилось пять лет, а потом крысолак издох. Наверное, циркачу продали уже старого. А может, они долго не живут. Вот его-то кончину и заливал самогонкой хозяин цирка. Этот хрен долго плакался мне, как бы достать второго такого, желательно — детёныша. Ну, я не дурак, знаю, что в Хельштене опасно, сижу, помалкиваю. А этот продолжает рыдать, рассказывает, мол, даже узнал, что это за тварь, предлагал дело трём могильщикам, но те отказались. Я сижу, сочувственно киваю, ну, думаю, если трое отказались, то и мне нечего даже заикаться о том, что я могильщик, а то ведь не отстанет. Меня, к тому же, вот только что едва не зарезали за то, что я могильщик. Но когда он заявил, что заплатит за уродца десять крон, я, уже будучи подвыпившим, неожиданно сам для себя как духу выкладываю, что я очень опытный могильщик, показываю перчатки и соглашаюсь притащить ему крысолака.

— Идиот, — прокомментировал Велион.

— Конечно, — совершенно серьёзно кивнул Рыжий. — Но это я понял только когда протрезвел. Но было уже поздно. Отказывать неудобно… да и десять крон, знаешь ли…

— Знаю, огромные деньги.

— И ты, наверное, уже знаешь, что я хочу тебе предложить?

— Половину этих денег.

— И половину того, что найдём по дороге. Вдвоём шансов больше.

— Знаю, — сухо сказал Велион. — Но ещё я знаю, что некоторые маги говорят, будто крысолаки — это исковерканные магией люди. А то, что они разумны, не подвергает сомнению никто. И это при всех противоречивых описаниях, которые мне довелось читать.

— Другие говорят, что исковерканные магией крысы, — пожал плечами светловолосый могильщик. — Да и в любом случае, они УЖЕ не люди. Или ты жалеешь цирковых животных? Так я могу тебе сказать, что в неволе они дольше живут, лучше питаются. Или ты жалеешь крысолака за то, как над ним потешаются, когда он трахает бабу? Так ему в этот момент ой как хорошо, и он совсем не обижается.

— Нет. Просто мы тоже не люди.

— Что?

— Мы уже тоже не люди, — зло повторил Велион. — Мы такие же выродки, рождённые войной. По крайней мере, так говорят те, кто считает себя людьми.

— Перегибаешь палку.

— Возможно. Но я в последнее время слышу об этом всё чаще.

— Веришь в бредни, которые несут жрецы Единого? Не ожидал от тебя. Так ты отказываешься?

— Нет, — сказал Велион, с секунду подумав. — Пять крон — большие деньги.

— Вот и хорошо. Давай есть рыбу. Всё-таки крысолак — животное, пусть и разумное. А мы с тобой когда-то, но всё же были людьми.

Черноволосый могильщик усмехнулся и потянулся за едой. Горячая рыба совершенно не жгла руку, если брать её в перчатке. Рыжий перчаток не носил. Может, думает, что так он больше похож на человека?

— Нужна верёвка, — пробурчал Рыжий, засовывая в рот парящий кусок рыбы. — И деревянные щиты. Говорят, эти засранцы нехило швыряют камнями.

— Ты же не с боем прорываться будешь, — хмыкнул Велион. — Хватит одной верёвки. Прокрадёмся днём в город… попробуем своровать детёныша… Они вообще чем занимаются днями?

— Кто бы знал… Говорят, они там даже что-то выращивают, хотя землю не обрабатывают. Думаю, как обычные крысы копошатся в помойке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Столько-то лет?

— Да не знаю я, как они живут! — раздосадовано буркнул Рыжий, бросая в огонь рыбьи кости. — Знал бы, не думал, что да как делать!

— Неужели их никто не исследовал? — продолжал допытываться Велион. — Как живут, чем питаются? Не думаю, что разумная раса ни разу не привлекла внимания. Уж если я про неё слышал… Или ты ничего не пытался узнать?

— Да как же не пытался, пытался, — собеседник Велиона потёр жёсткий ёжик волос на макушке. — Но без толку. И маги, говорят, пытались. Граф Ульский, здешний хозяин, снаряжал экспедицию лет семь назад. Из экспедиции, а, по слухам, ушло в неё три мага и две дюжины всадников, не вернулся никто, сгинули в городе. Он тогда взъярился, хотел сравнять могильник с землёй, но быстро успокоился. Во-первых, это привело бы к ещё большим потерям. Во-вторых, из-за крысолаков здесь слоняется меньше шушары вроде нас, могильщиков, и обычных мародёров. Так что всё оставили как есть.

— И ничего не известно?

— Практически.

— И что же ты собираешься делать? С верёвкой вломиться в город, похитить детёныша и драпать?

— Не знаю, — Рыжий тяжело вздохнул. — Не знаю. Может, понаблюдать сначала. На месте разберёмся.

Велион угрюмо кивнул. Предприятие нравилось ему всё меньше. Сгинуть от лап (или рук?) разумных не то зверей, не то почти людей, потом, скорее всего, оказаться в их желудках, вот как этот жареный окунь…

Пять крон — большие деньги.

— Надо купить верёвку, — повторил Рыжий. — Твою мать, — буркнул он, щупая бурдюк. — Пустой. Больше нет?

— Нет.

— Значит, надо идти в деревню. Не знаешь, ближайшая близко?

— В миле, — улыбнулся Велион.

— Я туда не пойду.

— Отдадим мою удочку взамен украденной, я её купил. Да и поедим нормально, а то я от этой рыбы только ещё больше есть захотел.

Рыжий подумал несколько секунд и кивнул.

— Ладно, — буркнул он. — Но если меня побьют, виноват будешь ты.

— Виноват будешь ты, — усмехнулся черноволосый могильщик. — И никто боле.

***

Валлай поправил камзол, но сделал это скорее из-за лёгкого невроза, чем неудобства — он давно привык к тесноте в локтях и лёгкой скованности движений. Ещё раз одёрнув рукава, кашлянул, утёр выступивший от жары на лбу пот и, наконец, постучал в ворота Храма Безликого и Столикого.

Вообще, храм был закрыт для любых посещений на реконструкцию, о чём знали все в городе, а если бы и не знали, то могли бы прочесть объявление на богато украшенной табличке, висящей прямо у молоточка. Но Настоятель говорил, мол, их пустят без проблем, и встреча будет деловой. А сам за час до назначенного времени прислал письмо, в котором писал о неотложных делах и просил (скорее, приказал, но вежливо) рубаку идти самому, не пояснив ни с кем будет эта встреча, ни зачем она вообще нужна.

И вот, Валлай стоит у закрытых ворот, постукивает молоточком по наковаленке, ему никто не открывает, а прохожие смотрят на него, как на умственно отсталого. Один богато одетый старичок даже приостановился, но всё же прошёл мимо. А через несколько секунд вернулся и подошёл прямо к наёмному убийце.

— Молодой человек, — предельно вежливо произнёс старик и ткнул указательным пальцем в табличку, — вот здесь же написано: «Х-р-а-м…», — он принялся читать по буквам, как малому ребёнку.

— Я умею читать, господин, — нервно ответил Валлай. — Мне назначено.

— Никому не назначают в Храм Безликого и Столикого уже больше двух месяцев…

Практически бесшумно в воротах открылась небольшая дверь, которую Валлай даже не увидел. В двери стоял тучный жрец в простой на первый взгляд рясе. Простой, если не считать, что сделана она была из шёлка, а шёлк здесь, в Ариланте, продавался на вес золота без всяких преувеличений. И, судя по объёму жреца, только его пузо скрывал приличный такой золотой слиток.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Входите, господин Валлай, — проворковал жрец и посторонился.