Враг моего врага. «Конец фильма» - Натали Р.

принципе, Аддарекх был с этим согласен. Побьют ли прихожане мересанца – вопрос. Могут и побить, хотя бы потому, что Церковь благословила войну с Мересань. Но могут и не побить, если поведет себя правильно: подойдет к попу, как там у них положено, перекрестится вовремя… А вот шитанн отдубасят точно, крестом по башке отходят – мало не покажется.

– И угораздило же тебя стать христианином! – проворчал он. – Жертвовать на храм ты тоже обязан? Ни монеты не дам, не надейся.

Все же он пошел с Иоанном Фердинандом. Проводил до церковных ворот, так спокойнее. Толп верующих, против ожиданий, не наблюдалось. Вечные бабки, несколько семей с младенцами… Пара шалопаев студенческого вида – небось, весь семестр бездельничали, теперь пришли молиться, чтобы к сессии допустили. Эти могут навалять синему, но вряд ли станут, у них сейчас другие заботы, а бабки-мамки не в счет. Он проследил взглядом, как мересанец, вежливо пропустив какую-то старуху, канул за ней в свечной полумрак. Отошел от калитки и принялся ждать.

Напротив затормозил полицейский джип, скрипнув колесами по снегу.

– Блин! – в окошке показалась знакомая физиономия, не слишком приветливая. – Опять ты!

Из джипа вывалился сержант Трифонов в зимнем облачении.

– Ну вот скажи мне, шитанн: какого рожна ты сюда приперся, а?

– А что такое? – окрысился Аддарекх. – Стою себе, дышу свежим воздухом, никого не трогаю. Я – законопослушный японский гражданин, и нечего ко мне по любому поводу цепляться.

Трифонову ужасно хотелось сказать надоевшему вампиру что-нибудь вроде: ехал бы ты в свою Японию и там воздухом дышал. Но с Японией облом. Он фыркнул, достал сигарету и закурил, щурясь на Аддарекха.

– Да бабки, вишь ты, полицию вызвали. Говорят, вампир вокруг церкви шныряет, наверняка какое-нибудь паскудство удумал. Ты не мог свои паскудства в чье-то чужое дежурство задумывать? Обязательно в мое?

– Ничего я не задумывал! Я подопечного жду.

Сержант встревоженно посмотрел на церковь.

– Еще одного вампира?

– Гораздо хуже, – ухмыльнулся Аддарекх. – Мересанца. Он внутрь пошел, а я тут.

– Тьфу ты! На хрена он туда пошел-то?

– Вот такой он чокнутый. Зачем туда все ваши ходят? Помолиться, свечек навтыкать – откуда я знаю?

Полицейский снова вытащил пачку, протянул Аддарекху. Шитанн посмотрел на сигареты скептически, но взял – почему бы нет?

– Да-а, дела, – Трифонов почесал голову. – Ну, а ты не боишься стоять так близко от церкви? Вот накрутят себя бабки, схватят по полешку да двинутся тебе клыки вырывать!

Он понял уже, что шитанн, на которого нажаловались бабки, угрозы не представляет. Разве что для самого себя, из-за своих необдуманных поступков. Трифонов решил на всякий случай остаться и проследить, чтобы Божьи одуванчики не устроили вампиру суд Линча. А еще ему было любопытно, что за мересанец такой и за каким интересом он потащился на Землю во время войны.

Аддарекх невольно потрогал клыки языком и недоверчиво переспросил:

– Бабки? Что они могут мне сделать, в них же жизнь едва теплится!

– Это ты, японец, наших российских бабок не знаешь! – засмеялся полицейский. – Бабки – страшная сила! А если их больше трех, вообще трындец. Самолет на лету остановят, поезд под откос пустят. А полешком помахать – им равных нет. Причем считают себя слабыми и немощными, а потому лупят изо всех сил.

В молодости рядовому Трифонову пришлось растаскивать потасовку бабуль на кладбище: у могилы старичка сцепились, с одной стороны, столетняя вдова и восьмидесятилетняя дочка, а с другой – две любовницы покойного, одной за семьдесят, второй под девяносто. С тех пор у него остался шрам от грабель во всю спину. Ужаснее всего, что этих ровесниц мамонтов даже посадить невозможно: мгновенно вываливается куча справок о тридцати трех неизлечимых болезнях, никак не совместимых с тюремным режимом.

Аддарекх поежился, закуривая.

– Чего тебя снова в Ебург понесло, шитанн? – спросил Трифонов.

– Мне ваш Ебург до старости бы не видать, – буркнул тот. – Наверняка на вашей планете есть местечки поуютнее. Но тут у вас все посольства стройными рядами – куда же, как не сюда?

– А на что тебе посольства? – полицейский лениво стряхнул пепел – в урну, чтобы не подавать гражданам дурной пример. – Японским дипломатом заделался?

– Да мересанец этот, – Аддарекх вздохнул. – Ему гражданство нужно оформить.

– Надеюсь, не российское? – осторожно уточнил Трифонов.

Где-то Аддарекх это уже слышал.

– Россия отказала. А также Япония. Как и Венгрия, Филиппины, Науру…

– Науру? Это чё такое?

– Это ваше земное государство, – злорадно просветил Аддарекх изумленного землянина. – Остров, сто червей могильных, в океане. Восемь тысяч жителей, триста червей могильных. И восемь тысяч первый, к червям, не нужен.

Аддарекх изрядно продвинулся в земной географии. Волей-неволей.

– Ты бы подсказал, сержант, куда обратиться. К кому пойти, чтоб наверняка?

– Ну-у, – задумчиво протянул Трифонов. – Может, в Африке что-нибудь. Конго, Заир…

– Было. Послали.

– А Центральная Америка? Никарагуа, Гватемала?

– Взяли заявку и тянут время. Думаю, откажут.

Полицейский покачал головой.

– Ну, тогда и не знаю. А на фига ему это гражданство? Он что, хочет непременно сам за координатора голосовать? Пусть берет рабочую визу, гастарбайтеров никто не гонит.

Аддарекх невесело хмыкнул.

– А что это вы курите? – с небескорыстным интересом спросил незаметно подошедший Иоанн Фердинанд.

Трифонов протянул ему пачку, внимательно разглядывая. Не сразу и поймешь, что мересанец: одет по-земному, малорослые мужики и здесь встречаются, а что с гарнитурой – многие телефон так носят, чтобы руки не занимать. Только синеватое лицо выдает.

Мересанец затянулся и скорчил гримасу. Его невеликие запасы травы кончились, и он уже намекал Аддарекху, что неплохо бы поискать земные аналоги. Но, у кого бы он ни спрашивал о траве для курения, все крутили пальцами у виска, а пару раз пригрозили позвонить в полицию. Сигареты Иоанн Фердинанд забраковал. Назвал сушеными фекалиями – столь же приятными и полезными.

– Сержант Трифонов, – представил Аддарекх полицейского. – Ангел-хранитель этого города, чтоб ему провалиться. А это Иоанн Фердинанд, лицо без определенного места жительства и постоянных занятий.

– Он что, стражник? – перепугался Иоанн Фердинанд. – И ты ему такое про меня говоришь? Он же меня арестует!

– Есть за что? – поинтересовался Трифонов, изобразив служебное рвение.

– Синий, не ссы. Сержант – нормальный человек. А что злой немного с утра, так с кем не бывает. Ну что, справил свой праздник? Можем заняться делами?

– Они говорят, что никакого праздника сегодня нет, – растерянно ответил мересанец. – Говорят, что Рождество через тринадцать дней. Но я точно знаю, что сегодня! Мне епископ в календарике отметил. Где мы могли попасть во временную петлю?

– Да ты своей травой обкурился, фантаст! Какая временная петля?

– Третий день не курю, нет ничего!

Трифонов кашлянул.

– Так, мересанец. Будем считать, что я ничего не слышал, потому что арестовывать тебя неохота. Но наше, православное Рождество в самом деле через тринадцать дней. А ты, судя по всему, католик. Верно?

Иоанн Фердинанд опешил.

– Я не знаю. Я просто христианин!

– Просто христиан не бывает, заруби себе на носу. Бывают православные, католики, протестанты, баптисты еще всякие… Ты