Знаменитые клады России - Александр Косарев

В общем и целом, легенда, услышанная Успенским от священника в далёком Китае, едва ли выдержит строгую критику. Верил ли в неё сам Успенский? Думается, верил, ведь у него имелся заветный план. Вернувшись по амнистии в Киргизию, Успенский превратился в Ивана Андреевича Усенко. Поселившись недалеко от указанного места, он стал искать возможности для извлечения сокровищ. Поняв, что одному такое не по силам, подружился с местными старожилами И. Кочергиныи и С. Галкиным исходившими окрестности вдоль и поперёк. А потом и открыл им тайну. Но те не удивились – кому же на Исык-Куле не ведомо, что где-то в горах зарыт огромный клад? Однако план, появившийся в руках Усенко, едва ли не тот час превратил их в кладоискателей.

Дальнейшие события развивались следующим образом. В 1926 году, набрав группу в 14 человек и получив разрешение от местных властей, компаньоны начали поиск. Они спустили уже найденное озерцо и стали копать шурф под скалу известняка. Первая удача! На некоторой глубине обнаружили засыпанного мелкой каменистой породой и стоящего в естественной позе бычка с перерезанным горлом. Стало быть, священник говорил правду – в его рассказе тоже фигурировала туша чёрного быка, но как бы замурованная. Бычка вытащили на поверхность. Как позже, в 1952 году вспоминали Кочергин и Усенко, «мясо бычка было мягким и свободно растиралось пальцами». По их предположению, телёнок был зарезан калмыками в жертвоприношение богам, чтобы те оберегали клад. А вскоре Кочергин нашёл тут и «два старинных молотка». Один был медный, другой – золотой. На глубине 6-и метров компаньоны наткнулись на известковую плиту, испещрённую неизвестными письменами. Под ней вдохновлённые приятели надеялись обнаружить сокровище, оставалось прорубить или взорвать плиту. Но внезапно мощный горный обвал (берегли-таки Боги золото!) прервал земляные работы. Жертв по чистой случайности не было, однако, для расчистки обвала требовались большие средства. За ними дело, наверное, не стало бы, да местные власти, поняв, что клад – реальность, аннулировали своё прежнее разрешение на раскопки…

Подведём промежуточные итоги. Практический этап поисков клада, принадлежащего то ли калмыкам, то ли Чингисхану, завершился безрезультатно. А может, его и нет вовсе? Хотя участники описали жертвенного бычка, каменную плиту с письменами и какие-то «молотки», это всё же не основание для веры в него. Единственный факт, который заслуживает внимания: в 1930 году Кочергин сдал в контору «Золотоснаб» города Пржевальска золотой молоток, что зарегистрировано документально.

Прошло четверть века. Отгремела война. Тем не менее, кладоискатели не расстались с надеждой на удачу. Золото, по их мнению, было рядом, почти в ладонях, обещая сытую жизнь и всяческие удовольствия. В 1952 году они вновь обратились к властям во Фрунзе с просьбой финансировать раскопки. Нашли они поддержку и у начальника управления Иссык-кульской области Э.Алиева, – тот очень хотел помочь стране, задыхающейся от нехватки валюты.

В окрестностях села Курменты 22–23 сентября 1952 года Алиев тщательнейшим образом опрашивал старожилов: «Что вы слышали, что знаете о кладе?» Аксакалы подтвердили: да, от предков досталась нам такая легенда, а верна она или нет, это проверить надо… О том и доложил Алиев начальнику УКГБ Иссык-Кульской области Алексееву и начальнику УМВД Киргизской ССР Чернову. Правда, ответа не последовало. Тогда Алиев письменно известил о возможных сокровищах министра КГБ Киргизии Володина и секретаря обкома партии Айтбаева. Последний пожелал лично встретиться с Усенко, Кочергиным и Галкиным. В конце 1952 года они в присутствии председателя облисполкома Джумагулова подтвердили сведения, изложенные Алиевым.

– Айтбаев доложил обстоятельства дела в вышестоящую инстанцию, – вспоминает В. Плотских. Было принято специальное постановление ЦК Компартии Киргизии и правительства республики: поиски возобновить, расходы отнести на счёт государства. Для начала выделили около 10.000 рублей. При обнаружении ценностей 15 % их стоимости предполагалось выдать в качестве вознаграждения Галкину, Усенко и Кочергину. Руководство акцией возложили на министра госбезопасности Володина. А тот распорядился, чтобы в раскопках приняли официальное и непосредственное участие зам. начальника КГБ Киргизии Д. Малабаев, начальник областной милиции Э. Алиев и другие. Привлекли и Киргизское геологическое управление.

Инициативной группе были приданы заключённые, разумеется, с взводом охраны. Место раскопок огородили колючей проволокой, построили смотровые вышки. Первые обнадёживающие результаты не заставили себя ждать – оказалось, что на глубине 20–25 метров в известняке находится пещерообразное углубление, забитое мелкими обломками известняка перемешанного с суглинком. Было ясно, что это не коренные породы, а специально занесённые в лаз.

Спустя много лет, один из участников экспедиции вспоминал: «Обнаружили камеру. Она была пуста, и в ней чётко прослеживался грабительский лаз. Попытки открыть ещё одну камеру, которая могла бы служить складом для сокровищ, не увенчалась успехом».

И вновь опросили местных жителей, в частности 105-летнего старца из села Талды-Суу. Получить достаточно связанных и достоверных сведений не удалось, но, с его слов получалось, что клад был давно найден и похищен полковником Шабданом. (Шабдан – верховный манап киргизского рода сарбагышей, живший во второй половине прошлого – начале ХХ века. С ним связано много легенд в киргизской истории).

В общем, раскопки 1952 года не были закончены: наступила весна 1953 года, умер Сталин и органам безопасности, возглавлявшим работы, было уже не до кладов. Раскопки законсервировали, лаз закрыли бетонной плитой. И… на многие годы обо всём забыли. Разумеется, не все. Те, кто имел непосредственное отношение к поискам и знал об их безрезультативности, но не безнадёжности, думали о продолжении. Помнил и ждал удобного часа и Э. Алиев. В 1963 году, будучи уже генерал-майором милиции, он обратился к Председателю Совета Министров республики Суюнбаеву: «Меня и моего сослуживца, бывшего начальника ОБХСС (отдел борьбы с хищением социалистической собственности) Иссык-Кульской области Фомичёва до сих пор волнует судьба ненайденных драгоценностей. Почему прекращены работы?». Вероятно, от вопроса Алиева просто отмахнулись. В 1975 году он вновь сделал запрос, но уже в три адреса: в правительство республики, КГБ и Президиум Академии наук Киргизской ССР. Из академии в Совет Министров было направлено письмо следующего содержания: …В ближайшее пятилетие проверить сведения и начать работы по разыскиванию упомянутого клада (вероятнее всего легендарного), требующие больших ассигнований не представляется возможным».