Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

Око тогда спросило его:

— Кто ты?

А он, зная, что Око пришло за Адамом, ответил:

— Адам Хейл.

И тогда Око обрушилось на него, однако не преуспело в своей атаке и развеялось в сумраке, окутывавшем комнату.

Роберт теперь точно знал, что все это ему не привиделось, а произошло на самом деле. И он отразил нападение Ока благодаря своему дару — тому самому, существование которого всегда скрывалось от него родными и близкими. Они желали ему добра и думали, что незнание спасительно.

Но все вышло иначе. Той ночью дар проявился, хоть сам Роберт и не сознавал этого долгие годы. Но он был не готов тогда к решительной схватке. И Хорас, Адам и Кэтрин поклялись оберегать и защищать его, заботиться о том, чтобы дар не рассеялся, а вызрел в нем, налился силой. Даже год назад он был еще не готов, и его защитники вступили в битву со злом без него.

Роберт был им благодарен за это и чувствовал, что в долгу перед ними. А долг платежом красен — пришла пора платить по счетам, осознать, кто он такой и на что способен.

— Я сделаю это, — глухо пробормотал он. — Я подчиню физический мир своей воле. Я спасу тех, кого необходимо спасти, и покараю тех, кого необходимо покарать.

Зазвонил телефон, Роберт вздрогнул от неожиданности. Это была подсказка.

Сила пяти способна спасти.Если ты травник,ищи плавни на камне.Обернись окрест —и узришь северный шест.Сила твоя зло победит,от слабости зло само убежит.Тот лишь спасется,кто равновесья добьется.

Роберт хмыкнул и сразу же направился к особнячку, заросшему диким виноградом. Приблизившись к нему вплотную так, что прямо над ним оказалась северная башня-труба, он опустился на корточки и стал энергично разрывать под собой землю. Уже через минуту на его ладонь лег пластиковый контейнер — такой же, от фотопленки. Внутри его он нашел маленький стеклометаллический осколок — фрагмент пятиугольника.

Тяжело выпрямившись, Роберт вернулся к скамейке и без сил повалился на нее. В ту минуту им овладела воистину смертельная усталость, он едва не потерял сознание. Роберт тупо смотрел на свои мелко подрагивавшие руки и пытался заставить себя встать и отправиться на поиски Кэтрин. Он жаждал защитить ее и всех, не дать Адаму взорвать дьявольскую бомбу. Но он уже хорошо усвоил урок последних дней — после каждого нового испытания силы оставляли его, и ему требовалось время на то, чтобы прийти в себя и примириться с новым источником энергии, открытым в себе.

Наконец Роберт кое-как поднялся со скамейки, вышел на улицу и кликнул такси. Втиснувшись на заднее сиденье, он попросил шефа отвезти его домой в Нью-Джерси и тут же заснул.

Переступив порог дома, он сразу же направился в кабинет к своей импровизированной модели города и вооружился по дороге линейкой, фигурными кнопками и ниткой. Через несколько минут он уже сосредоточенно разглядывал получившийся узор.

Вволю налюбовавшись картой своих скитаний, он протянул нитку от обелиска у часовни Святого Павла на север, до памятника Уорту, и мысленно продолжил воображаемую линию дальше на север.

— Черт подери, — пораженно пробормотал он. — Хорас, нам не мешало бы объясниться.

Он попытался дозвониться до старика, но ничего не вышло. Тогда Роберт сел в кресло и, включив радио, прослушал последние новости о съезде.

Он открылся как раз сегодня. С первыми докладами должны были выступить сенатор Джон Маккейн и бывший мэр Нью-Йорка Руди Джулиани. А утром Эн-би-си транслировала на всю страну интервью с президентом Бушем, в котором тот публично выразил сомнения по поводу того, что войну с террористами в принципе можно выиграть. И теперь весь день журналисты и аналитики отчаянно ломали головы над тем, как следует понимать эти слова.

Роберт незаметно для себя задремал, а когда проснулся, то услышал голос Джулиани:

— Одиннадцатого сентября наш город и его жители пережили жесточайший теракт в истории человеческой цивилизации. В тот день с наших глаз спали розовые очки, и нам открылась вся правда о мире, в котором мы живем. Я стоял под северной башней еще до ее обрушения и зачарованно смотрел на адское пламя, бушевавшее на верхних этажах. А потом я увидел человека, который прыгнул вниз со сто первого или сто второго этажа. Я смотрел на это и понимал, что такого прежде никогда и нигде не было. Тогда всеми нами овладел страх. Нам казалось, что в ближайшие дни теракты повторятся и погибнут еще многие тысячи наших соотечественников.

Роберт погрузился в себя, вспомнив тот день, собственный страх и… ярость. В мозгу его вдруг один за другим стали вспыхивать риторические философские вопросы: можно ли понять, если не прощать? Чем можно ответить на ненависть? Как противостоять злу?

Он сел за стол, включил компьютер, и пальцы его быстро забегали по клавиатуре.

Осуществляй свои намерения и оставайся хозяином положения в любой ситуации.

Вот что я сегодня понял.

Продвигаясь дальше по назначенному нам Пути, мы должны научиться уравновешивать открывшиеся в нас силы земли, воды, огня и воздуха. Это очень трудно, потому что точка идеального равновесия между ними нестабильна и подвижна, она постоянно меняется. Если ты однажды нащупал ее и замер в ней, она вскоре обязательно ускользнет от тебя. Равновесие необходимо уметь ежесекундно поддерживать, в противном случае оно исчезает. А если ты научился держать баланс, значит, ты овладел энергией эфира. Так я думаю. Энергия эфира — способность видеть, чувствовать, воспринимать переменчивость всего, что тебя окружает и что творится внутри тебя самого, и неразрывную связь всего со всем.

Мир делится на царство порядка и хаоса. Грань между этими царствами зыбка и непостоянна; именно она является точкой творения. Научившись управлять балансом и равновесием, я получаю возможность подчинять окружающий мир своей воле. Все мои намерения претворяются в жизнь, и я в любой ситуации остаюсь хозяином положения. Отныне я не только могу влиять на внешний мир, но и создавать его в соответствии со своими желаниями и стремлениями. Однако мне нельзя злоупотреблять той властью, которой наделила меня энергия эфира, в противном случае она убьет меня.

Сегодня я впервые понял, что способен противопоставить Йуну свою волю, — и сделаю это! Я почувствовал, что могу обрушиться на них с оружием, против которого они не устоят, — и сделаю это! Казалось бы, это невозможно. Но я сделаю это. У меня нет выбора. И оружие это — прощение. Если я смогу простить, сумею нейтрализовать Марифат. Но это прошение должно быть с кулаками. Йуну, я вас уничтожу!

Через пару минут на сайте появился ответ на его сообщение:

Роберт, выбор, который ты должен сделать, заключается в разрешении следующей дилеммы: либо ты употребишь полученное тобой могущество на удовлетворение своих собственных желаний и стремлений и достижение тех результатов, которые кажутся тебе наилучшими, либо доверишь свою силу божественной воле Пути, не зная заранее, к чему тебя это приведет. Доверишься полностью, без оглядки, и смиренно будешь ждать исхода, даже предполагая, что этим исходом может стать твоя гибель.

Йуну можно победить только любовью. Даже ты, Единорог, не способен аккумулировать в себе любовь такой силы, которая изгонит их навсегда. Но тебе по силам разрушить их ближайшие планы. Ты прошел испытание эфира. Ты славно потрудился, мой мальчик. Но впереди тебя ждут еще более серьезные опасности и испытания. Будь готов к ним. Завтрашний день станет для тебя днем предпоследнего экзамена.

Даже злые дети не делают с бездомными кошками того, что те люди сотворили со мной.

Меня впихнули в фургон, нацепили мне на голову глухой мешок и сделали укол в руку, от которого я надолго впал в беспамятство. Я пришел в себя, когда меня выволакивали из машины. Несколько минут мы находились под открытым небом, я это чувствовал. Руки мои были жестко стянуты за спиной нейлоновой веревкой. В какой-то момент мне показалось, что я учуял запах керосина, а потом взревели моторы и меня посадили в самолет.

Попытался было втолковать им, что я американский гражданин, но как только сказал это, один из них ударил меня двумя руками по ушам, да так сильно, что голова моя едва не взорвалась от болевого шока. Это страшно, когда тебя могут ударить, а у тебя завязаны глаза и ты не можешь знать заранее, с какой стороны и в какой именно момент последует нападение. С тех пор я помалкивал.

Я знал, что спецслужбы моей родной страны практикуют пытки, но не думал, что на это же способны граждане «цивилизованной» Америки.