На восьми фронтах - Павел Трояновский

- Правильно! - одобрил решение командира полка Зализнюк.- Мы тоже поговорим с ним вот при товарищах корреспондентах...

Гитлеровец оказался майором, начальником штаба из 20-й моторизованной дивизии. И уже здесь, перед полковником и сразу тремя подполковниками, начал давать показания.

- Задача нашей дивизии состояла в том,- говорил пленный,- чтобы во что бы то ни стало задержать русских на Зееловском рубеже. За оставление позиций каждому солдату и офицеру грозил расстрел. Держались мы, по-моему, стойко. Но огонь вашей артиллерии, ночные и дневные бомбардировки вымотали нас. Только наш полк за два дня боев потерял девятьсот человек... Оставшиеся солдаты и офицеры были сведены в боевую группу. Но и она сегодня перестала существовать. Ваш капитан, который взял меня в плен, очень грамотно провел атаку. Он буквально выкурил нас из траншей. Ну а уже потом мы попали под огонь русской артиллерии... В живых остались я, мой денщик и санитар...

- Есть ли на подходе к фронту свежие части? - спросил майора Зализнюк.

- Конечно. И много!.. Берлин мы будем защищать не хуже, чем вы когда-то свою Москву... Я не могу сказать ничего точного, но слышал, что на оборону столицы рейха ставятся офицерские школы, отряды моряков, дивизии СС, части, снятые с западного фронта.

- Каково моральное состояние ваших войск?

- Наш полк, к сожалению, уже уничтожен... Но всякий немец, думаю, готов скорее умереть, чем отдать Берлин в руки русским!

- Как вы, например? - с презрительной усмешкой спросил полковник. Пленный майор промолчал. Но когда Комдив собрался уходить, залепетал жалобно и испугано:

- Скажите, господин полковник, меня расстреляют?.. Я сказал вам не все, могу дать новые и более ценные показания. Только сохраните мне жизнь...

- В Красной Армии пленных не расстреливают,- ответил ему командир дивизии.- Мы, советские люди, уважаем и чтим международные законы и правила. А вот вы, фашисты, не придерживаетесь их.

И комдив вышел из блиндажа...

Поздно ночью, закончив работу в полку Конева, мы приехали на фронтовой узел связи. Здесь встретили Бориса Горбатова и Мартына Мержанова. Борис Леонтьевич с улыбкой спросил:

- И что это "Красная звезда" так привязалась к пятой ударной и восьмой гвардейской армиям? Имейте в виду, друзья,- прогадаете. Уверен, что первой в Берлин войдет третья ударная.

И к его словам стоило прислушаться. Горбатов зря говорить не будет...

* * *

20 апреля перед корреспондентами снова выступил начальник штаба фронта генерал-полковник М. С. Малинин. Был он веселее, вернее, оживленнее, чем три дня назад. Снова и более подробно рассказал нам о проклятых, по его словам, Зееловских высотах, о новых оборонительных рубежах, которые предстоит преодолевать советским армиям. Враг, сказал он, долго и старательно готовился к обороне своей столицы. И самым грозным оружием у противника становятся зенитки. Они уже принесли немало бед нашим танковым корпусам. А по мере приближения к Берлину гитлеровцы, по мнению Малинина, все чаще и все в большем количестве будут применять против наших наземных войск зенитные орудия.

И вообще, предупредил начальник штаба фронта, нельзя считать, что на Зееловских высотах разбиты основные силы немецко-фашистских армий. Есть достоверные сведения, что командование вермахта спешно снимает целые дивизии и корпуса с западного фронта и перебрасывает их к Берлину. В ряде мест гитлеровцы вообще прекратили сопротивление войскам союзников.

Тяжелые бои ожидают советские части и соединения и в самом городе, продолжал далее генерал-полковник. Всем ведь памятно, как умело, использовал противник крепостные сооружения в Познани и Кюстрине, как упорно сопротивлялся на улицах и площадях. В Берлине же возведены еще более мощные укрепления, а количество их в десятки раз превышает познанские и Кюстринские. Там есть метро, множество каналов...

- И все же у нас есть полная уверенность в том, что Берлин в самое ближайшее время будет взят! - заключил М. С. Малинин.

В этих его словах - уже что-то новое. Ведь обычно начальник штаба фронта не делал прогнозов, остерегался говорить о ближайших планах. Значит, сейчас ему разрешено поставить все точки над "и". И пожалуй, это самое правильное. Ведь до сих пор творилось что-то странное: в армиях шло соревнование за право тому или иному соединению первому ворваться в Берлин, а штаб фронта ставил на всех этих сообщениях гриф "Строго секретно".

Корреспонденты спросили Малинина, как обстоят дела на 1-м Украинском фронте.

- Танковые армии этого фронта уже на подходе к Берлину,- ответил генерал-полковник.- Успешно наступают по своим направлениям и другие армии маршала Конева...

Сразу же после этой своеобразной пресс-конференции мы с Высокоостровским поехали в 3-ю ударную армию. Нашими попутчиками были правдисты Борис Горбатов и Мартын Мержанов. Еще дорогой они предложили нам не заезжать в штаб армии, а проехать в 79-й стрелковый корпус, где у них уже появились хорошие знакомые. Мы не возражали.

На НП корпуса Горбатова приветствовал сам начальник политотдела полковник И. С. Крылов.

- Вам очень повезло, Борис Леонтьевич,- сказал он.- Ваша любимая сто пятидесятая временно во втором эшелоне и сейчас находится в окрестностях Кунерсдорфа.

Мы сразу же развернулись и помчались туда.

* * *

Кунерсдорф, тезка знаменитого города, у стен которого еще в 1758 году русские войска наголову разгромили армию Фридриха II, оказался небольшим населенным пунктом. На стенах домов, на мостовых - пробоины, пулевые и осколочные оспины, воронки. Следы жарких боев.

Командир дивизии генерал В. М. Шатилов сразу же увел куда-то наших попутчиков-правдистов. Нас же, краснозвездовцев, оставил на попечение своего адъютанта.

- А нет ли поблизости какого-нибудь вашего полка? - спросил я у лейтенанта, адъютанта комдива, чтобы не терять зря времени.

- Есть. Через три дома находится штаб семьсот пятьдесят шестого полка. Командир - полковник Зинченко Федор Матвеевич...

Зинченко сидел за столом, а перед ним стоял навытяжку высокий сержант. Когда мы вошли, сержант обернулся. У него было простое, сильно обветренное лицо. Да и весь он был более похож на тракториста или комбайнера, по ошибке надевшего военную форму.

Мы попросили полковника свести нас с бойцом или командиром, отличившимся в последних боях.

- А вот один из них перед вами,- ответил Ф. М. Зинченко.- Сержант из взвода нашей разведки Михаил Егоров. Вы только посмотрите на его грудь и сразу же поймете, что это за воин...

Наград у сержанта было немало: ордена Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Славы III степени, медали "За отвагу" и "За боевые заслуги".