Парижский шлейф - Диана Машкова

Пока потребности клуба вертелись вокруг строительных и мебельных вопросов, Стае стоически терпел. Сейчас же, когда стало ясно, что открытие неизбежно, он окончательно сник. Уйти и бросить Настю на произвол судьбы не позволяли страх за нее и закаменевшее чувство вины, оставаться и потакать ее прихотям стало невыносимо. Время от времени он в отчаянии вопрошал: «За что?», но тут же осекался и давал себе приказ терпеть и быть рядом. Во искупление.

– Стае, закрой рот, – Настя одернула его раньше, чем он собрался зевнуть, – и смотри внимательно.

– Постараюсь, – без споров согласился он, устав уже от истерик и скандалов. Лицо его выглядело осунувшимся и измученным.

На секунду Насте стало стыдно: действительно, совсем издергала человека. В конце концов, не ему, а ей хочется стать всемогущей хозяйкой «стада юных баранов», как выражается Лидия, когда речь заходит о персонале. Не ему, а ей нужно создать перевернутый мир, чтобы отомстить. Настя взяла Стаса за руку, тот слабо улыбнулся в ответ и, стараясь угодить ей, пошире раскрыл глаза и приготовился к созерцанию. Алешенька привел первого претендента и без церемоний вытолкал его на сцену.

Юноша танцевал неплохо, сложен был, как бог, но все его движения были направлены внутрь себя. Плевать ему на публику, на зрителя, главное, самому получить нарциссическое удовольствие. «Эксгибиционист», – обругала его Настя про себя и напротив цифры «один» в своем блокноте поставила жирный минус. Через полтора часа просмотра – на каждого претендента уходило в среднем по пятнадцать минут – приехала Верочка Михайловна. С радостным воплем: «Надеюсь, я никого стоящего не пропустила!» – она заняла соседний с Настиным диванчик и впилась голодными глазами в очередного Аполлона. Настя тяжело вздохнула: все шло к тому, что выплачивать дивиденды Верочке придется не только деньгами.

Наконец затянувшаяся экзекуция молодыми телами была завершена, и Настя подсчитала количество плюсов и минусов в своем блокноте. Плюсов оказалось двенадцать. Что ж, неплохо. Наверняка похожий результат будет и завтра. Видимо, все-таки Леша успел с ребятами предварительно поработать.

Глава 4

– Настя, ты приглашения разослать не забыла? – Голос Лидии вопреки Настиным ожиданиям тоже звучал взволнованно. А она-то полагала, что эта железная леди не знает переживаний и по поводу клуба с ума сходит она одна.

– Не забыла. Всем, кому ты сказала, отправила курьером еще в прошлую среду, – в ходе постоянных нервных переговоров – до открытия осталось чуть меньше недели – Настя как-то незаметно перешла с Лидией на «ты».

– Ладно, я лично всех обзвоню. Во вторник скажу тебе, кто будет, кто нет. – Без персональных рекомендаций Лидии Сергеевны рассчитывать на присутствие приглашенных было смешно. Подумаешь, клуб какой-то открыли: таких приглашений за день на рабочем столе каждой бизнес-леди или серьезной чиновницы скапливается с десяток. – Ну, что у нас еще? Вывеску закрепили?

– Да, – Настя оживилась: ей нравилось, что Лидия согласилась с названием – «Les Fleurs du Mai», хотя, само собой, Панова понятия не имела о сборнике стихов Шарля Бодлера. Для нее это было просто красивое сочетание звуков, бессмысленная французская белиберда. Зато для Насти – целая жизнь.

– Как смотрится? – последовал вопрос.

– Прекрасно, – Настя усмехнулась, – загадочно и порочно.

– Нормально, – в голосе Лидии послышалось удовольствие, – людей надо интриговать! В таком бизнесе чем непонятнее, тем лучше.

– Собственно, так и есть, – на этих словах в кабинет заглянул не на шутку заведенный Алешенька: опять, видимо, сложности со сценарием и программой. Настя быстро попрощалась с Лидией и пошла спасать ситуацию.

Чем ближе подкрадывался день открытия, тем безнадежнее поддавались панике все вокруг. Особенно усердствовала Настя. Она стала просто невыносимой: собирала репетиции каждое утро и держала ошалевших стриптизеров в клубе до вечера, орала на всех и вся, постоянно чего-то требовала, кого-то распинала. Что Стае, что Алексей – оба уже просто шатались от усталости. Если бы до них в итоге не дошло, что действовать нужно сообща, не в меру разбушевавшаяся Анастасия Петровна обоих по очереди загнала бы в могилу. А так они поставили ультиматум – или последние два дня она ни во что не вмешивается и дает людям немного отдохнуть, или открытие не состоится.

Что касается Стаса, то он был бы этому только рад. Хотя он и продолжал по инерции выполнять указания Насти, идея клуба была ему по-прежнему противна. Но за последние месяцы он так устал – физически и морально, – что даже перестал читать Насте нотации и призывать на помощь мораль. Все равно бесполезно: Настя заменила себе чертовым клубом настоящую жизнь. Что-то переключилось в ее душе раз и навсегда из-за тех событий, и теперь, вместо того чтобы попытаться вылечиться, забыть о прошлом, она занялась подменой, создавая своими руками воображаемый мир. Печально все это. А он-то – дурак, думал, что поможет ей справиться с прошлым, забыть. Не смог. Чтобы вытащить человека из душевного небытия, в которое он не по собственной воле попал, нужно любить, и чувство должно быть ответным. Жалости и чувства вины смехотворно мало. А он не любил. Да и Настя оказалась болезненно предана одному-единственному человеку в жизни – Николаю, который давным-давно умер. Кроме него, ей никто и никогда не был нужен. Редко, но встречаются такие однолюбки. Стае тяжело вздохнул. Видимо, поэтому он и чувствовал ответственность за Настю и уважал ее, несмотря на все глупости и капризы. Сам же такой.

Пиля до сих пор не выходила у него из головы – думал, что все забылось, прошло, а, как выяснилось, – нет. Он бы и дальше обманывал себя, настырно предлагая Насте стать его женой, если бы не эта случайная встреча. Пиля ехала из издательства – сдала новую книгу, он из налоговой – оформлял документы для клуба. Ну невозможно, не бывает так, чтобы люди встретились случайно в метро после многих лет! А они встретились. И Стае отчетливо понял, что это – знак. Он не увидел ее, почувствовал, что маленькая женская фигурка за соседней колонной – Пиля…

В день открытия клуба хозяйка прибыла в шесть часов вечера, хотя раньше десяти гостей не ожидалось. Настя так нервничала, что на нее было жалко смотреть. Стае, как мог, подбадривал ее и убеждал, что все пройдет «как надо», но она только в отчаянии отрицательно мотала головой и носилась с этажа на этаж, проверяя, все ли в порядке.

В такую рань, разумеется, клуб еще и не думал оживать. Только Настя, вызывая тяжелые вздохи неприкаянно блуждавшего туда-сюда Стаса, инспектировала помещения, включая туалетные комнаты, и, как безумная, вещала, что для клубов и ресторанов уборная – это лицо заведения, а по степени чистоты клиентки судят о качестве сервиса. Она заглянула под каждый столик и диван, обошла, неизвестно зачем, бассейн. Везде было идеально чисто. Еще бы – накануне она лично, когда все ушли, заползла с тряпкой в каждый закуток и еще раз протерла и без того сияющие столики, стойки, полы. Пробежав по всем помещениям, Настя зашла в свой кабинет и, чтобы унять нервную дрожь, стала смотреть в окно. Внизу проползали машины – вечерние пробки имели обыкновение не рассасываться часов до девяти, – толпами шли люди к метро. Настя отчего-то вспомнила те далекие-предалекие времена, когда сама жила обыкновенной жизнью – утром в институт, вечером – домой. Когда были простые проблемы: что надеть завтра, где взять денег на новые сапоги, что скажет папа, если она вечером пойдет в кино, и как объяснить маме, что замуж ей пока еще рано. Как же все изменилось с тех пор! Какими наивными и легкими кажутся теперь те времена.