КиберLove. Секрет звездного странника (СИ) - Татьяна Геннадьевна Абалова

начать говорить. – Вернее, не мне, а людям, которых я представляю. Я направлялся на Липуту, чтобы отыскать какого–нибудь серьезного политика, которому мог бы доверить нашу тайну.

Ну вот, теперь я понимала, почему Риг был осторожен и всех вокруг подозревал в шпионаже. Он сам хранил серьезную тайну.

– Но Странник не политик.

– Он внук президента. И просто удача, что я сумел выйти на него. Как ты думаешь, у меня много шансов встретиться с высшим лицом Верлакса?

Риг прав, его близко не подпустили бы.

– Странник – это человек, которому я доверяю, – аргумент Рига был весомым, и я тут же позвонила Матвею. Он ответил односложно: «Поднимайтесь».

Ребята помогли мне собрать нехитрые пожитки. С волнением Риг и Жейда прижали свои карточки к сканирующему устройству на пятидесятом уровне. Выдохнули, когда двери лифта пропустили нас всех.

В этот раз поездка обошлась без напудренных носиков заносчивых дамочек. Удивительно, но лифт ни разу не остановился, а прямиком прибыл на семьдесят третий уровень.

Матвей встречал нас у дверей. С Ригом поздоровался за руку, Жейде улыбнулся.

– Пройдемте в мой кабинет.

О, а я и не знала, что здесь есть стильно оборудованный кабинет. В эту часть номера я никогда не заглядывала.

– Нам остаться? – спросила я Рига, понимая, что он может не захотеть делиться со мной и Жейдой опасной тайной, но Свистун мотнул головой. Видно было, что он переживал. По его лицу шли красные пятна. Мы с Синевлаской заняли диван, тогда как Матвей и Риг прошли к столу.

– Начну с того, что меня зовут вовсе не Риг, – начал Свистун. Мы с Жейдой не произнесли ни звука, только переглянулись. – Я – Аквир Сигой.

– Сын главы мятежников Далила Сигоя? – Матвей сделался крайне серьезным. Его поза в кресле за столом перестала быть расслабленной.

– Да, – кивнул Риг.

Для себя я решила называть его по–прежнему, так как боялась где–нибудь проговориться. Хотя правильно я дала ему кличку Свистун. Все о себе насвистел, хотя других постоянно подозревал во вранье.

– Я получил задание любыми способами пробраться в Межпланетный совет и рассказать, что послужило причиной нашего восстания. Совет должен вмешаться и прекратить беззаконие, творимое на Крагнатуме. Наше правительство распространяет слухи, что мятежники стремятся захватить власть, на самом деле нам глубоко наплевать на нее. Мы хотим справедливости.

Дальше из рассказа Рига следовало, что когда–то его предки жили на экваторе, но правительство потребовало освободить плодородные земли, чтобы полностью занять их под хлопчатник. Переселенцам выдали документы, где черным по белому было сказано, что взамен утраченных территорий они получают в вечное пользование земли на севере Крагнатума.

Прибыв на место, люди поняли, что их обманули. Обмен оказался неравноценным. Слишком суровый климат и полная невозможность заниматься земледелием. Не все выжили, но оставшиеся приспособились: их кормило холодное море и выделка шкур пушных зверей.

Точкой перелома сделалось событие, когда правительство дало команду увеличить зону выращивания хлопка – единственной культуры, приносящей Крагнатуму деньги. А хлопку нужно тепло. Даже жара. И чтобы расширить область посева далеко за экватор, ученые принялись менять климат, то есть повышать градус на планете. В итоге там, где раньше стояла вечная мерзлота, появились болота. Иногда, когда вода уходила, под тонким настом образовывались пустоты, куда проваливался домашний скот. Исчезла привычная кормовая база, пушной зверь болел, и его шкуры никуда не годились. Рыба, не сумев приспособиться к теплой воде, уходила все дальше в море.

– Вам стало нечего есть, да? – подала голос Жейда. На ее глазах блестели слезы.

– Да. Но не это толкнуло нас на восстание, – Риг трудно сглотнул. Матвей, поднявшись, достал из шкафа бутылку и бокал. Налив воду, протянул ее рыжему.

– Что случилось потом? – спросил он, когда Риг вернул посуду на стол.

– Однажды наш дом провалился. Целиком. Только крыша торчала из огромной ямы. Мы с батей во дворе как раз сети штопали, а мать на кухне ужин готовила. Хорошо, печь не успела разжечь, иначе сгорела бы живьем. Мы кинулись ее вытаскивать. Крышу пришлось разобрать. А дом от каждого нашего движения все больше и больше просаживался.

Риг вновь схватился за стакан. Я заметила, как трясутся от волнения его пальцы. Прикончив воду и вытерев рот рукавом, Свистун продолжил:

– Мы на животы легли, матери руки тянем, а она все возится. Запалила лампу и, стоя по щиколотки в воде, что–то из нее вытаскивает. Отец орет, брось кастрюли, а она ни в какую. Я не выдержал, сбегал за сетью и скинул вниз, а концы к колодцу вывел и к вороту привязал. Даже если дом дальше уйдет, сеть матери ухнуть вместе с ним не даст. Мама у меня смышленая, поняла мою задумку, забралась в сеть, а сама все что–то складывает и складывает в фартук. Отец до хрипоты кричал на нее. В итоге принялись мы ворот колодезный крутить, насильно мать наверх поднимая. И только потом поняли, что она собирала.

– Рубины, – догадался Матвей.

Риг достал из кармана сверток и, развернув его, высыпал на стол горстку необработанных камней.

– Да. Как вы узнали?

Матвей взял один из них. Включив лампу, посмотрел на просвет.

– Дарья, дай сюда свою звезду, – попросил он, протягивая руку. Я живо щелкнула замочком цепочки и положила драгоценность на ладонь. – Я давно работаю с этими камнями, только никак не мог понять, откуда они приходят. Однозначно из этой части системы, но поставщик упорно держал их происхождение в тайне. Эти рубины уникальны, вторых таких нет.

– Чем же они уникальны? – выдохнул Риг, наблюдая за игрой света на камнях моей звезды.

– Сложно объяснять, примите только то, что они способны противостоять промагме. Я использовал их для создания анти–вещества. Разве Дарья не рассказала вам, как звезда спасла ее от нападения?

Я сделала большие глаза. Это был единственный раз, когда я гордилась тем, что удержала язык за зубами.

– Ничего особенного не случилось, – я отмахнулось от прищурившейся Жейды. – Матвей говорит о сержанте Маккое. Звезда обожгла ему руку.  До черноты.

– Меня привела к вам именно эта звезда, – произнес Риг. Его глаза горели. – Я узнал