Наваждение - Татьяна Турве

— Тебе нельзя, у тебя нет инициации… — и заснула уже по-настоящему.

Ночь выдалась беспокойная, Яна вертелась волчком с боку на бок, всё никак не могла нагреть себе место. Каким-то удивительным образом она уже лежала в своей комнате на кровати — видимо, папа перенес ее сонную, как в детстве. Целую вечность такого не случалось… А затем подступили кошмары: кто-то угрожающе-темный навалился на грудь и начал душить. Янка с трудом от него вырвалась и принялась в отчаянии звать на помощь — то ли мысленно, то ли вслух, — и просить, чтоб ее больше никогда не оставляли одну… Звала отца, но явились на зов "Они", окружили плотным кольцом, как телохранители: высокие и немного расплывчатые фигуры в чем-то белом, струящемся до земли. Просветленно-яркие и светлые, похожие на святых со старинных икон…

Особенно среди них выделялся один, с темной бородкой и полными любви немного грустными глазами, — присел рядом с Яной и ласкoво сказал, что будет охранять ее сон. Вот с ним-то и завязался этот полу-фантастический и вместе с тем необъяснимо реальный разговор — проснувшись утром, она помнила его до последнего слова и самых мельчайших интонаций:

"Почему мне так плохо? Я ведь делала себе Рейки — по идее, должна была восстановиться… Почему Рейки не помогает?"

"Ты не выполнила то, о чем просила Мастер, и пробоина в ауре открылась опять. Надо ее залатать, иначе это не имеет смысла — всё равно, что наполняешь водой дырявый сосуд."

"А как залатать? Я не умею…"

Вместо ответа он улыбнулся и показал Яне свои ладони: между ними в одно мгновение образовался ясно-фиолетовый светящийся шарик, похожий на шаровую молнию. "Наставник" плавно прикоснулся этим диковинным шаром к своей груди и Янка наконец поняла, чего от нее хотят: и себе принялась лепить энергетические шары-колобки, посылая их прямо в невидимую рану на груди. Первые два лишь растеклись тонкой фиолетовой лужицей, зато остальные клеились, будто пластилин. Под конец вышла добротная заплатка, показавшаяся почти материальной, осязаемой.

По ходу дела пришла спокойная и отвлеченная мысль (по звучанию явно не "своя"), что "Они" могли бы это сделать и без нее, во время сна. Но сейчас важнее, чтобы Яна научилась саму себя восстанавливать, если когда-нибудь опять придется… Незнакомец беззвучно встал с ее кровати и собрался уходить: как видно, его миссия была окончена. На прощанье предупредил, что наложенная на пробоину заплатка временная и несколько дней нужно быть особенно осторожной, пока аура не выровняется. Янка едва успела вдогонку спросить, как его зовут. Бородатый незнакомец опять улыбнулся своей мягкой полудетской улыбкой, озарившей всё лицо, и ответил, что Пресветлый.

Наутро она проснулась бодрая и свежая, и со сна долго соображала: что же это всё-таки было? И приснится же такое!.. Вчерашняя слабость и дурнота испарились без остатка, на смену им пришла непривычная легкость во всем теле и недюжинная богатырская сила. Так бы сейчас взяла и раскинула руки, как крылья, и полетела над утренним городом, точно на дельтаплане! Янка с трудом дождалась более-менее приличного для звонка времени и набрала Мастера Ольгу. (Хоть не слишком-то хотелось вот так "светиться", тем более перед ясновидящей, как все "рейкисты" наперебой утверждают…) Но одна невероятная догадка упорно сверлила мозг: если она прямо сейчас всё не выяснит, то будет маяться целый день.

— Доброе утро! Извините, что так рано Вас беспокою, — сбивчивой скороговоркой выложила заранее заготовленную фразу. Мастер не показалась хоть самую малость удивленной, как будто просидела начеку у телефона всю ночь, поджидала ее звонка. — Я хотела спросить… Кто такой Пресветлый?

— Так называют Христа.

Чего-то в этом роде Янка и ожидала: опять ее могучая интуиция не подвела! А Мастер с подозрительно-вкрадчивым спокойствием ко всему сказанному присовокупила, что если она, Яна, сегодня не занята, то может вечером забежать для проверки. А заодно и остаться на семинар — уж кому, а ей должно быть интересно. Неожиданно для себя самой девочка согласилась: получилось, что нет, нисколько не занята… Свободна, как ветер.

Вся эта мистика Яну сильно растревожила, целый день в лицее проходила невнимательная и погруженная с головой в свои мысли. Утром, поднимаясь по лестнице, прозевала нужный этаж — а именно второй — и на полном автомате выскочила на площадку четвертого, где уперлась лбом в запертую дверь спортзала. (Да, это не шутка: спортзал на четвертом этаже, жесть! По лицею ходят вполне правдоподобные байки о том, как в свое время прораб, находясь под сильным градусом, перевернул чертеж здания вверх тормашками. Ну, и отдал строителям соответствующие указания… Нетрудно представить, какие умопомрачительные звуковые эффекты сопровождают лабораторки в кабинете физики на третьем этаже, как раз под спортзалом! Повезло еще, что столовую сварганили по-человечески, внизу, а то могло бы быть намного хуже…)

Но самый пик Янкиной невнимательности пришелся на вторую пару. Развернувшись спиной к двери, она со всеми леденящими душу подробностями пересказывала Юльке свой сон, да так увлеклась, что не расслышала ни звонка, ни появления Вероники Сергеевны — пылкой "француженки" с бурным южным темпераментом. Пожалуй, спасло Янку лишь то, что Вероника питает к ней определенную слабость — говорит, что у той блестящие способности к французскому. (И каждый год норовит выпихнуть на городскую олимпиаду, но пока что не получается, накладка с английским. У Оксаны Юрьевны на этот счет тоже ведь свои планы…) Если б не эта маленькая деталь, то Вероника сто пудов бы выставила за дверь — "с вещами на выход, ЯнА"! (Вероника Сергеевна все имена склоняет на французский манер, с ударением на последнем слоге: ГалинА, СашА… Вот Юльке-то хорошо, она Жюли, а Макаровой и того лучше — Катрин, изящно и благородно. А волейболистка Таня Остапенко — ТатИ, вообще необычно звучит. Не то, что эта ЯнА, сплошное издевательство!)

Слава Богу, девчонки из-за этой феноменальной рассеянности Янку не слишком доставали, вели себя на диво сдержанно и гуманно. Посмеялись, посудачили минут пять и забыли. (Что-то с недавних пор подруги начали проявлять по отношению к ней завидную чуткость, с чего бы это?..) Та пугающая вчерашняя слабость как будто бы прошла, остались лишь неясные ее отголоски. Как грозное напоминание о том, что может случиться в любую минуту, если Яна Владимировна куда-нибудь опять, по маминому выражению, "влезет, вступит или вляпается"…

Так всё и текло тихо-мирно до большой перемены, а потом они всей бандой наперегонки высыпали во двор, не успев еще толком поесть. (Впрочем, на это "поесть" никто особо и не рассчитывал: наверняка в буфете уже толпится плотная орава изголодавшихся лицеистов! Весь лицей не переждешь.) Яна изо дня в день перебивалась случайным шоколадом, чипсами или печеньем вместо обеда — если бы мама об этом узнала, наверняка б устроила конкретную головомойку. Хотя кто ей скажет!.. А заодно и для карманных денег изрядная экономия, что тоже немаловажно в наше время…